— Документы там всякие и очень нужные детали, — перехватил взгляд начальника политотдела Василевский. — У себя храню. Конечно, временно. Но я хотел поговорить, Михаил Иванович, не об этом. Посмотри на правый стенд. — Он включил тумблер, и зажглись лампочки. — Все эти подразделения по уровню специальной подготовки готовы предстать перед комиссией. Среди них в числе передовых и подразделение капитана Герасимова. Стенд слева — это подразделения, которым предстоит много еще работать. Ночью подполковник Бондарев попросил меня проверить боевые расчеты. Он этого сам делать не хочет. Отношения у них с Климовым натянутые. А вот к капитану Герасимову командир с уважением. Впрочем, легко ошибиться с выводом, лучше бы создать комиссию для определения уровня подготовки личного состава подразделений...
— Но ведь такая комиссия недавно работала, — возразил Смирнов. — Такое наше предложение может вызвать у командира недоумение, если не больше — недоверие. Вот если... Да, в самом деле: можно же проверить одно подразделение — подразделение Герасимова, поскольку есть указание Климова на его выдвижение. Вот и посмотрим: не ошибаемся ли мы с выводами. На семинаре секретарей комсомольских организаций комсорг Низовцев, тоже высказал сомнение, помните?.. Так и решим. Я договорюсь с командиром. Попросим, чтобы вас, Георгий Николаевич, сделали председателем, а меня вашим заместителем. Проверим подразделение Герасимова, заодно и Думова, для сравнения.
Смирнов одобряюще кивнул Василевскому и пошел в свой кабинет, где его с нетерпением ждали офицеры политотдела: случилось ЧП, о котором доложил майор Самохвалов:
— Мальчик пропал из детского дома. Взял лыжи, палки и пошел, как говорит директор, к отцу.
— Где его отец? Кто он? Милицию подняли?
— Нет, — ответил Самохвалов. — В том-то и дело, что мальчик пошел к нам. Одному из своих товарищей он сказал, что полковник Климов и Наталья Васильевна — это его отец и мать. Вот и пошел их искать, а ночью заблудился. Директор рассказывает, что когда Климов и Наталья Васильевна уходили из детского дома, вслед за ними выбежал вот этот самый мальчик, Гришатка. Они поговорили с ним. О чем, не знает, но он слышал, как Климов сказал ему: «Беги, сынок, в дом, а то простудишься». А Наталья Васильевна еще погладила по головке. Вот он после ужина взял лыжи, кусок хлеба с сахаром и пошел в лес. Всю ночь искали гражданские, а утром позвонили дежурному по части. Командира не хотят беспокоить. Как он это воспримет?
Смирнов позвонил начальнику штаба, рассказал о случившемся.
— Знаю, — ответил Бодров. — Я уже послал семь поисковых групп на лыжах. Дело в том, что всю ночь шел снег. А гражданские не могли сообщить с вечера.
В это время в коридоре штаба раздались громкие голоса и женский плач.
— Пустите меня к начальнику, — рыдала женщина.
Дверь кабинета распахнулась, и вошла женщина с ребенком на руках.
— Оставьте меня, оставьте, — слезы градом катились у нее по щекам.
Понять что-либо было невозможно. Михаил Иванович недоуменно смотрел на женщину, не зная, что тут происходит.
— Все свободны, за исключением майора Самохвалова, — наконец нашелся Смирнов. — А вы садитесь, пожалуйста, и перестаньте плакать. Сейчас мы во всем разберемся.
Он взял под руку молодую женщину и провел к дивану. Майор Самохвалов подал стакан воды. Она выпила несколько глотков и вновь залилась слезами.
— Успокойтесь, прошу вас, — убеждал начальник политотдела.
Мягкий тон подполковника, его сочувствующий взгляд успокаивающе подействовали на женщину.
— Как вас зовут? — спросил Смирнов.
— Курятникова... Нина.
— Я знаю вашего мужа — лейтенанта-инженера Курятникова.
— Я больше так жить не могу, — снова начала рыдать успокоившаяся было Нина. — Он все время на работе. Дома почти не бывает. Квартиры нет. Живем в старом бараке, где пятнадцать семей. Кухня одна, помыть ребенка негде. Ну, что делать дальше? Я имею высшее педагогическое образование. Работы по специальности тоже нет. Я бы уехала, но Гену не бросишь... — Она снова заплакала, вместе с ней закричал и ребенок.
Смирнов отошел к столу и растерянно стоял, обдумывая, что делать. Снял телефонную трубку, позвонил домой:
— Галя, ты что делаешь? Собираешься уходить? Повремени, пожалуйста. Сейчас к тебе придет женщина с ребенком. Позвони председателю женсовета Макеевой... Ну, и другим. Соберитесь у нас, и я подъеду. Надо, наконец, решить вопрос с детским садом и яслями. Товарищ Самохвалов, — повернулся он к майору, — берите машину и вместе с Ниной поезжайте ко мне домой.
Курятникова, продолжая всхлипывать, в сопровождении Самохвалова вышла из кабинета. Смирнов, стиснув руками виски, тяжело задумался.
Действительно, обстановка усложнялась. Квартир не хватает. Жены военнослужащих не устроены. Что же делать, в самом деле? Надо обратиться в райком партии и райисполком за помощью.
Михаил Иванович позвонил секретарю райкома, тот оказался на месте и, словно бы ждал звонка, предложил:
— Приезжайте скорее. У меня как раз предрайисполкома с комсомольским нашим вожаком.
Спустя час все вместе обдумывали, как лучше разместить детей.
— А если я дам хороший двухэтажный дом для детского сада и яслей, стадион за это на десять тысяч мест построите? Конечно, только поле, ворота и всякие там площадки, — хитро улыбаясь, торговался председатель райисполкома.
— Все встанет на свои места, тогда займемся стадионом. Совместными силами на тридцать тысяч построим, — пообещал Смирнов.
— У нас на окраине Снегирей начальная школа. Классы не загружены. Занимаются в одну смену. Двор большой. Есть пищеблок. Приложить руки — и детский сад готов. А учащихся переведем в другие школы.
— Спасибо, — обрадовался неожиданному выходу из. положения Михаил Иванович. — Может, найдете еще несколько домиков для офицеров? Во, как надо! Всего на полгода. Вернем все.
— А что если им отдать спортивную базу? — предложила Лена Курганова, секретарь райкома комсомола. — Там ведь семей пятьдесят смогут разместиться. Давайте отдадим.
— Быть по сему, — хлопнув ладонью по столу, заключил секретарь райкома партии. — Соберем бюро и решим официально.
Домой Смирнов приехал в самый разгар женского разговора. Посреди комнаты за столом сидела Нина Курятникова. Ребенок спал у нее на руках. Ни шум, ни громкие возгласы председателя женсовета Макеевой не были ему помехой, он даже улыбался во сне.
Михаил Иванович снял шинель, прошел в комнату.
— Здравствуйте, — произнес тихо. — Отнесите, Нина, мальчика в спальню... Посмотрите на него, он улыбается. Это ведь к добру: он уже видит во сне детские ясли. Теперь о делах и наших бедах. Нина Курятникова пришла в политотдел с ребенком. Права она? И да, и нет... Вы видите, что мы и здесь строим, и в других местах: нужно терпенье, будут у нас и дома, и школы, и детсады... Но не все сразу, конечно.
В квартиру вошло еще несколько женщин.
— Садитесь, кто где может, — предложил им Михаил Иванович. — Давно я хотел собрать вас, товарищи женщины, но все не получалось. Вы все представляете наши трудности...
— Извините, Михаил Иванович, — прервала Макеева. — Это в основном молодые шумят. Подай им квартиру отдельную с ванной, телефоном, телевизором. А мы как начинали? Надо собрать общее собрание женщин и разъяснить таким, как Курятникова.
— Да, да, конечно, разъяснить надо. Но, думаю, их тоже, в общем-то, понять можно... Нервы сдают. В самые ближайшие дни мы решим вопрос о квартире для вашей семьи, Нина. И о детском саде. Но потребуется ваша помощь. Определите точное количество детей, нуждающихся в детских учреждениях. Составьте списки и представьте в медсанчасть. Затем надо определить штат, назначить заведующую.
Все стихли.
— Галину Павловну Смирнову, — раздалось среди общей тишины. — Она дело знает, и дома у нее будет хороший помощник.
— Нет, — отозвалась Галина Павловна. — Я думаю хорошей заведующей будет Курятникова. Педагогическое образование, любит детей и очень смелая, решительная.
— Одним словом, думайте и внесите свои предложения. — Он помолчал, посмотрел на женщин и добавил: — Каждый четверг в клубе политзанятия для семей военнослужащих. Кроме того, сообщите всем женщинам, что в течение этой недели будут установлены приемные дни для военнослужащих и их семей. Вы сможете прийти к любому командиру и решить наболевший вопрос... Да, вот еще. Недавно меня приглашали в отдел милиции, проводили со мной, как бы вам точнее сказать, «воспитательную» работу по поводу неправильного поведения некоторых наших детей. Ходят в кино на последний сеанс, курят. Кое-кто бахвалится работой своих родителей. Мы просим вас: обратите на этих ребят особое внимание. И последнее — приближается день Советской Армии, а где художественная самодеятельность?
Все молчали.
— Трудно собрать людей, — пожаловалась Макеева. — Таланты не выявлены. Рано еще об этом думать.
