– Что за… – пробормотал химмельриттер, отпустил Ежа и попятился.
Труп осел на снег, только нелепо торчала вверх его рука, навеки зажатая в тиски на боку мортиры. Лодур увидел второго партизана – тот сидел на корточках за орудием. Химмельриттер вытащил меч, но эльф не шелохнулся. Лодур понял, что второй стрелок тоже мертв.
Он огляделся в поисках других противников.
И в этот момент пулемет взорвался.
Раскаленные железные обломки разорвали два мертвых тела и одно живое, превратив их в фарш, начиненный стальной стружкой. Лодур не успел даже крикнуть. Если бы теперь кто-нибудь захотел бы похоронить партизан, он не смог бы отделить эльфов от химмельриттера.
Глиргвай рыдала, как пятилетний ребенок.
– Хватит сопли распускать, – сказал Хелькар и выдернул меч из головы. – Это всего лишь тупая поделка из дрянного железа.
Эльф бросил окровавленный меч и откинулся назад, прижимаясь к теплому боку своей твари. Хелькару уже стало трудно самостоятельно держать голову, но он не хотел, чтобы Глиргвай и сестра Че поняли это. Меч воткнулся в снег почти вертикально, уйдя в сугроб по самую крестовину. Глиргвай вытерла слезы и последний раз всхлипнула.
– Я думаю, шлем лучше не снимать, – предположила сестра Че. – В мозгу нервных окончаний нет, и боль ты вряд ли чувствуешь. Но если ты хочешь, я могу наложить обезболивающие чары.
– Да, чему там болеть, там же кость. Побереги силы, сестра, – сказал назгул. – Со мной все кончено, а вот битва – нет.
Широкая черная полоса медленно сползала по шлему из прорези для глаз. В крови были отчетливо заметны осколки костей. Один, особенно крупный, был с прядью намокших, слипшихся волос. Из светлых они стали темными.
– Ты же сказал, что станешь неуязвим! – с детской обидой в голосе крикнула Глиргвай.
– Да, я неуязвим для всего… кроме оружия в женской руке. Кукла проклятой Вайры! Я всегда был против эмансипации, – ответил Хелькар.
– Тебе страшно? – спросила сестра Че.
– Нет, – ответил назгул. – Я четвертый раз развоплощаюсь, чего тут бояться.
Громко, захлебываясь, застучал пулемет. Глиргвай машинально отметила короткое повизгивание поворотного механизма. «Он уже разогрелся», подумала эльфка. – «Квенди обожжет руки, когда будет ставить следующий диск».
– Да, – произнесла друидка. – Конец – это всегда начало. Ты снова вернешься в этот мир. Ну, а пока отдохни, ты славно поработал… Поспи.
– Да плевать я хотел на сон и в особенности на ха, работу, – ответил Хелькар.
Как только сестра Че перестала удерживать облака, они разошлись. Ущелье было залито стальным светом Ифиль, и вся передняя часть шлема уже мерзко блестела от крови.
– Чего мне на самом деле жаль, это что мы больше никогда не встретимся, – эльф начал говорить медленнее, паузы между словами делались все длиннее.
Тварь, изогнув шею назад, облизала окровавленный шлем и вдруг дико, ужасно заскулила. Ее мозг уступал размерами не только мозгу белки, но даже и хорька. Однако некоторые вещи тварь понимала. Назгул ласково похлопал ее по боку.
– В каких богов ты веришь, Хелькар? – спросила друидка. – Все гросайдечи, которых мы убили, станут поминальной жертвой тебе. Скажи лишь, какому богу послать их, и я произнесу формулу.
– Чи гросайдечей уже пожрано Эрустимом, это все из-за него… Я многих знал, но с немногими разделил счастье боевой дружбы, – продолжал назгул. – Со временем уходят те, кого любишь, а искать новые привязанности не хочется – сердце устает от потерь.
Глиргвай не выдержала и всхлипнула снова.
– Если будешь скучать по мне, приходи, – сказал Хелькар.
По его голосу эльфка поняла, что он улыбается – там, под шлемом, под крошевом раздробленного лба, холодные губы с трудом складываются в улыбке.
– Я буду появляться здесь, – произнес назгул. – Поговорить мы не сможем, это будет как голо… как картинка. Но я увижу тебя, если ты придешь.
– Я приду, – сказала Глиргвай.
– Обнимите меня, – сказал Хелькар.
Тело его оказалось холодным и твердым, как дерево. Возможно, тут все дело было в толстых, жуткого вида доспехах, которые появились на эльфе, когда он надел кольцо.
Тварь взвыла последний раз, и в тот же миг они исчезли – последний раб кольца и чудовище, созданное больной фантазией давно забытого властелина тьмы. Глиргвай и сестра Че оказались в объятиях друг друга.
От Хелькара Ангмарского остались только черные пятна крови на снегу и меч, косо воткнутый в снег.
День не задался с самого утра. Точнее, с ночи.
В самый глухой час задергалось и зажужжало магическое блюдце. Змееслав проснулся в ужасе, не понимая, где он находится и что его разбудило. Бирюзовое яблоко горело голубым светом, бешено катаясь по плоской тарелке телепатической связи. Змееслав коснулся яблока рукой, устанавливая контакт. С магической тарелки на старшего химмельриттера глянул Искандер, помощник дракона. На время своего отсутствия Черное Пламя поручил курировать операцию ему. Начальник императорской гвардии должен был оказывать химмельриттерам всяческую помощь и содействие. Для того, чтобы можно было связаться с Искандером, каждому старшему в тройке Черное Пламя выдал по магическому шару.
– Где вы находитесь? – истерично завопил Искандер. – Почему так долго не отвечали?
– Потому что в Келенборносте сейчас ночь, – хмуро сказал Змееслав. – Я спал.
– Где ваши подчиненные, Шмидт и фон Татцельберг? – так же нервно спросил начальник гвардии.
Змееслав пожал плечами.
– Ганс и Зигфрид спят в своих покоях, надо полагать, – ответил старший химмельриттер.
– Вы уверены, что они еще живы? – спросил Искандер.
После этого вопроса Змееслав проснулся окончательно.
– Гросайдечи опутали наши покои магической сетью, – сказал он спокойно. – Никто не сможет проникнуть внутрь до их возвращения.
Змееслав умолчал, что каждый, кто попытается это сделать, через три часа покроется кровоточащими язвами жуткого вида. Старшему химмельриттеру это показалось шуткой очень дурного тона, но отговорить Дитриха, своего дракона, он не смог. Дитрих заверил Змееслава, что язвы совершенно не опасны для здоровья и через неделю пройдут, не оставив и следов.
– А где сами гросайдечи? – спросил Искандер уже более спокойно.
– Посадник предлагал им разместиться на центральной площади, – сказал Змееслав. – Но гросайдечам там не понравилось. Они улетели куда-то.
– Куда?
Змееслав пожал плечами. Он пытался выяснить это у Дитриха. Но дракон не смог объяснить старшему химмельриттеру, где находится место, в котором гросайдечи собирались ночевать. Змееслав понял две вещи: связаться со всадником телепатически дракон оттуда не сможет, и там совершенно безопасно. Когда химмельриттеры обсуждали загадочное заявление гросайдечей, Ганс предположил, что гросайдечи перемещаются в какой-то другой мир. Фон Татцельберг сказал мрачно:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
