на ней. Теща и его родители были в давней ссоре между собой, и молодая чета оказалась между двух огней. Квартировали они у матери жены, которая им не давала житья. Вскоре после очередной семейной разборки Лев Федорович угодил в тюрьму. Власти, нарушив все нормы уголовного законодательства, семейный скандал приравняли к хулиганству. Ему дали срок. А это значит, жизнь молодая пошла наперекосяк. Потом он много раз от семьи уезжал на юг. Дома бывал редко. Старшая дочь звала его «дядей». Он весь Кавказ прошел пешком. Впоследствии рассказывал друзьям, что русских пьяниц и бродяг в Средней Азии много в рабстве. Эти бедолаги работают там за кусок хлеба.
Лев Федорович, видимо, из-за неудавшейся семейной жизни, много пил. Не раз его отправляли в ЛТП на излечение от вина. Но это не помогало. Он много читал. Знал многих поэтов и ко многим относился критически. Ругал их бездарями. Писать начал рано, но рассказы его не печатали. И лишь в начале 1993 года с помощью спонсора выходят в свет его «Вариант окончания неоконченной повести М.Ю. Лермонтова “Штосс”» и некоторые новеллы тиражом в 5000 экземпляров.
В конце своей жизни он перенес трагедию. Однажды приехал из Москвы и вместо своего дома увидал одни головешки. Ночью сгорели жена и младшая дочь, 12-летняя Ирина. Родители у него были пьющие. Давно уже скончались. Теперь из родственников в живых осталась одна дочь Светлана.
Планы у Льва Федоровича были большие. Хотел заняться драматическими произведениями. В последний раз уехал в Москву и там устроился в один театр рабочим, чтобы поближе быть с артистами. Был знаком с Чурсиной и другими. Ходил к Ираклию Андроникову, хотел поговорить по поводу поэта Лермонтова, да и заодно попросить деньжат, хоть на хлеб. Но дома его не застал. Дочь Ираклия Андроникова дала ему 20 копеек. На них он купил кружку пива.
Лев Федорович умер в Москве в 1994 году. Его там и кремировали.
Он у меня в мае 1993 года с нашим общим товарищем Федором Ивановичем строил садовый домик.
Роста он был выше среднего, худощавый, физически развитый, крепкий. Начитан, смекалист, разговорчивый, грубоватый. Но мы с ним сразу нашли общий язык. Он мне напоминал горьковского босяка Челкаша. Ему стихи мои нравились. Но очень ругал меня, что я посвятил стихотворение Расулу Гамзатову, считая его «заевшимся». Он вообще всех критиковал, не только наших нижегородских поэтов и писателей. На всех был злой, потому что его не печатали, а значит, и не признавали. Мне он подарил свою книгу с надписью: «Собрату по перу Евгению с пожеланием быстрейшей публикации дарит автор свою книгу. То, что публикация произойдет поздно, — это хорошо! Быстро созревают примитивные организмы». Лев Цапурин. 25.05.1993 год.
Вот таким был Лев Федорович Цапурин.
Рецензия
Первое впечатление при прочтении повести М.Ю. Лермонтова «У граф. В. был музыкальный вечер…» и законченной Львом Цапуриным вызывает ощущение, что повесть написана одним лицом, а именно М.Ю. Лермонтовым; даже не верится, как это удалось нашему современнику постигнуть стиль и язык, присущие эпохе М.Ю. Лермонтова. Несомненно одно — это в полной мере удалось Л. Цапурину. Не буду обсуждать, как бы закончил М.Ю. Лермонтов свою повесть, с каким развитием сюжета и с какой концовкой, об этом можно бесконечно гадать и спорить, но главное условие М.Ю. Лермонтова выполнено — «что началось необыкновенным образом, тем должно и кончиться» — и это удалось Льву Цапурину.
Повесть читается с интересом, можно сказать — на одном дыхании, читатели от прочтения получают огромное удовольствие.
Другие рассказы Льва Цапурина, на мой взгляд, слабее предыдущей повести, наблюдается некоторая шероховатость в языке, употребление избитых сравнений, но тем не менее они читаются с интересом.
Рассказы Льва Цапурина можно рекомендовать к изданию для выхода на массового читателя.
Константин Проймин. Член СП.
3 октября 1992 г.
Ниже надпись Льва Федоровича Цапурина на своей книжке «Вариант окончания неоконченной повести М.Ю. Лермонтова “Штосс”». Федору Ивановичу, который хотел написать книжку о своей жизни.
Другу Федору от друга и автора этой книжки!
Федор! Если ты хочешь окунуться в это проклятое море искусства, то нужно бросить все: работу и личную жизнь, забыть о сытости, забыть об одежде, забыть обо всем!!!
При всем при этом результат твоих исканий неизвестен и, если даже предположить, что ты чего-то добьешься, то верь мне, тебя ждет не слава и почести, а ненависть и злобное шипение окружающих тебя людей. Все полезут с критикой и никто не скажет доброго слова.
Вот так-то, мой друг!
Л.Ф. Цапурин
12.04.1993 год
О национальной гордости
Нисколько не умаляя достоинств романа-анекдота В. Войновича «Приключения Чонкина», я хочу заметить одно, что принцип построения романа-анекдота не нов, а является перепевом с другого романа — «Путешествие Эраста Крутолобова», написанного в прошлом веке и тоже в так называемый застойный или реакционный период, только вместо самолета там с неба падает воздушный шар.
Россия! Вместо того, чтобы тебя по-настоящему прославлять и возвеличивать, сколько всевозможных людишек на твоем горе и несчастии строят свое личное благополучие, да еще с претензией на некую «гениальность».
Цапурин Лев Федорович
Казачка из Красного Оселка
В 1986 году я приехал к большому нашему поэту Федору Григорьевичу Сухову в его засугробленный Красный Оселок со своими стихами. Он внимательно прочитал их и положил в сторону. Стали с ним чай пить, разговаривать о только что начавшейся перестройке. А когда пришла его жена Мария Арсентьевна Сухорукова, он взял мои листы и сказал ей: «Отбери, пожалуйста, из этих стихотворений с пяток для напечатания в газете, а я напишу вводку».
Мне стало ясно, что Федор Григорьевич очень доверяет своей жене и дорожит ее мнением.
За чаем между разговорами зазвучали и поэтические строки. Читала Сухорукова:
«Брожу в лесу, листвой шурша,
Стволов касаясь,
И проясняется душа,
Пред Богом каясь.
Слегка береза шелестит,
Вся в серебринках,
И бабье лето к нам летит
На паутинках».
Мария Арсентьевна родилась на хуторе Ярыжки Волгоградской области, на бывшей земле области Войска Донского, в свободолюбивой казачьей среде. Окончила историко-филологический факультет пединститута. Стихи писала с детства, первое опубликовала в 14 лет в журнале «Пионер».
При волгоградской писательской организации она посещала поэтическую студию уже тогда известного российского поэта Федора Сухова, в то время жившего в Волгограде. Поэтический дар Марии Сухоруковой Федор Григорьевич заметил, еще когда она присылала свои стихи в газету «Волгоградская правда», где он работал литсотрудником. После института Мария Арсентьевна преподавала русский язык и
