Так-так… У драконов есть шаманы? Сколько сражался с этими тварями сэр Лаймож, а про такое слышал впервые. Запишем!
«И власть сих шаманов простирается так далеко, что солгать им не может никто – ни старик, ежели он не другой шаман, ни ребенок, ни самец, ни самка. Читают они мысли и чувства в душах соплеменников своих, и горе тому дракону, который знания свои от них утаивает…»
Ну, прямо все, как у людей! Хм…
«И произнеся слова сии, дракон спешит к шаманам, и, склонив нижайше главу свою, умоляя прощение даровать и не казнить слишком жестоко, а казнить сии драконы своих соплеменников могут, и на сей случай у них есть даже свои законы, кои почище человеческих порой почитаются и нам бы, людям, не грех перенять некоторые из них, и кается в том, что слово дал и страшной клятвой поклялся, себя самого и все племя этим словом связав. И судят шаманы его по делам и мыслям его, после чего становится всему племени известно про новый закон, коий отныне всем и каждому надлежит исполнять, как ежели бы он сам в том месте присутствовал и слово сие давал по доброй воле или же по принуждению. Посему, ведая, что ответственность несут они не токмо за себя, но и за весь свой народ, драконы слово давать какое-либо людям и иным расам разумным и токмо таковыми себя считающим опасаются, ибо слово драконье нерушимо и исполняться будет, покуда хоть один из их племени жив будет, века…»
Здесь была небольшая дырка, и сэр Лаймож недобрым словом помянул покойного Целока, который загубил ценный документ. Хотя, помятуя о многословии Безумного Лорда, можно предположить, что ничего важного в нескольких потерянных строчках не было. Очередное словоблудие…
«… и Договор сей много печалей драконьему племени отныне доставляет, ибо не исполнять его они ныне не могут, хотя и желать того не желают. Но много прошлое таит обид, случайных ошибок и прочего, что имеет свойство накапливаться и в неурочный час требовать отчета и платежа по долгам, ибо даже люди боятся что-то кому-то задолжать, что уж говорить о таких существах, как драконы, с коих, из-за чрезмерной силы и мудрости их, завсегда судьба и Создатель спрашивают втрое. Имел я беседы долгие и внимал недомолвкам случайным о том, что многие старейшины и мудрецы ищут ответа на вопрос: как, возможный долг искупив, получить прощение от грехов прошлых, настоящих и будущих. Не одно копье сломано в диспутах мужей более мудрых, нежели я, но остается один вопрос – как же и чем надлежит платить, дабы искупить те деяния, что еще не совершены и неизвестно, совершены ли будут. Известно, однако же, многим, но скрывается сие тщательнее, нежели иные тайны, что ежели будет принята добровольная жертва, то принято будет и спасение. Благородная жертва – отдать жизнь свою без страха и душевного трепета, осознавая правоту свою, ибо она убеждает сильнее всяких слов и от силы сие совершается, так что такое не может не остаться незамеченным. И свершится предначертанное, и прольется девственная кровь искупления – белое на алом, как знак чистоты, любви и страсти, и непременно чтобы было голубое – а сие цвет благородной крови в жилах, – за грехи подлинные и мнимые…»
Вот если прежде и были у сэра Лайможа сомнения относительно душевного здоровья Безумного Лорда – ничего особенного, просто словоблудие на философские темы, – то после этих фраз они отпали совершенно. Писать с сочувствием к драконам! Писать о благородстве этих тварей! Писать о них с симпатией? Он просто сумасшедший! Хотя, говорят, он несколько лет прожил среди этих чудовищ. Наверняка это – следствие извращенной привязанности жертвы к своим палачам, когда боль путают с наслаждением. Не зря же, когда Безумный Лорд вернулся с гор, говоря всем, что он все эти годы прожил среди драконов и научился понимать и любить этих тварей, его объявили сумасшедшим. Дальние родичи, успевшие прибрать к рукам бесхозный замок, ратовали особенно. Насколько известно из истории, Безумного Лорда заточили в одну из башен и изолировали от общества. Лишь двое старых слуг – один глухой, другой с вырезанным языком – ухаживали за ним. Именно тогда сумасшедший затворник и создал свои «произведения», где с симпатией описывал крылатых тварей, которые уже много веков наводили ужас на человечество.
Тихий скрип двери отвлек сэра Лайможа от размышлений. Гроссмейстер поднял голову. На фоне светлого пятна в проеме замерла стройная фигура юноши.
– Можно?
– Да, войдите!
Откровенно говоря, он немного засиделся на месте. Три часа уже читает и выписывает «мудрые» мысли Безумного Лорда. Пора немного передохнуть.
Следуя пригласительному жесту, юноша подошел ближе. Судя по темной, простой, но добротной одежде, это один из учеников последней группы. Ему около девятнадцати лет, широк в плечах, мускулист, прекрасно сложен и, судя по ухваткам, уже рыцарь.
– Ваше имя…
– Яунист, сэр. Яунист, наследник имени и состояния графов Нильских.
– Отлично. Рад познакомиться, – кивнул сэр Лаймож. – Что привело вас сюда? Надеюсь, дело стоит того, что вы ради своего сообщения отвлекаете меня от решения важных вопросов?
В самом деле, если каждый ученик каждую минуту будет бегать со своими проблемами к гроссмейстеру, у того совсем не останется времени. И дело даже не в том, что это – первый случай с начала обучения. Пусть все знают, что исключения не делаются ни для кого.
– Сэр, речь идет об одном из моих одногруппников, – произнес Яунист. – Я – рыцарь, мне известно, что такое рыцарская честь. Я готов постоять за Орден, мне не безразлична его репутация и положение. И мне обидно и горько осознавать, что драконоборцы могут серьезно пострадать по вине одного из нас.
– Одного из вас? – прищурился сэр Лаймож. – Кто-то лелеет черные мысли?
– Пока еще нет, но своим поведением рано или поздно этот человек может поставить под угрозу репутацию Ордена.
– Кто это?
– Авидар. Горец. Неизвестно, откуда он взялся…
Сэр Лаймож опустил взгляд. Орден старался принимать в свои ряды всех, независимо от положения в обществе – достаточно, чтобы у тебя были определенные способности, силы и желания. Тех, кто не отвечал требованиям, выгоняли, подстраивая те самые три случая нарушения Устава. У горца было приглашение, когда он переступил порог Школы Драконоборцев. Но кто его подписывал? Магистр Отинур, лично рассылавший приглашения, скончался до того, как те дошли до адресатов, и не мог ответить на этот вопрос.
– И что вас смущает в этом горце? У него было подлинное приглашение, иначе магическая печать на документе просто не пустила бы его на порог…
– У меня создается впечатление, что он обманом завладел письмом и проник в Школу, чтобы… чтобы уничтожить ее изнутри! Сэр, этот человек – не такой, как все! Он явно не тот, за кого себя выдает. Его поведение, его суждения, его дела и способности – все внушает подозрение. Он иногда осмеливается высказывать крамольные мысли, что драконы – миролюбивые создания. Вы представляете, что будет с Орденом, если кто-то узнает?
– И вы хотите, чтобы я…
– Его надо остановить… выгнать… да просто проследить за ним, чтобы вовремя предотвратить преступление!
– Хорошо, – кивнул гроссмейстер. – Я присмотрюсь к этому горцу. И к вам, молодой человек, тоже! Ибо Устав гласит, что рыцари-драконоборцы – едины в жизни и в бою. А вы своим поведением подрываете основы…
– Сэр, но Авидар подрывает их еще больше!
Сэр Лаймож задумался. В ту ночь, когда погиб поэт и шут Целок, он видел и слышал двух юношей, которые под покровом ночи тренировались на палках. Один из них был явно горец. А кто второй?
– У него есть… приятели? У этого горца?
– А как же, – скривился Яунист. – В последнее время он неразлучен с неким Готиком, баронетом Дольским. Всюду ходят вместе, даже на занятиях. Кое-кто из наших вообще считает, что эти двое друг с другом… ну вы понимаете? Очень тесно общаются…
Он скорчил двусмысленную гримасу, и тут сэр Лаймож все вспомнил.
– Вы, кажется, уже были наказаны вместе с упомянутыми Авидаром и Готиком, не так ли? За драку, которую спровоцировало обвинение как раз в мужеложстве? В бане, так?
Яунист сердито засопел, и сэр Лаймож усмехнулся про себя. В изолированных от женщин коллективах иногда бывало, что между братьями-рыцарями возникали «особые отношения», вот почему в Уставе Ордена появился пункт, разрешающий драконоборцам не только время от времени выходить в город и «отдыхать», но также заводить любовниц и неофициальных жен. А у юношей еще кровь играет, гормоны шалят, да и не выходят они никуда вот уже несколько месяцев. Так что в этом доносе не было ничего удивительного. Наоборот, следовало понаблюдать как раз за этим молодым рыцарем – ведь, как говорится, у кого что болит, тот о том и говорит. За этим рыцарем… и за горцем. Уж если в данной ситуации кого и делать козлом отпущения, то именно его. Сэр Яунист – герцогский сынок, с такими редко связываются. Готик Дольский в дальнем родстве с герцогами Айнскими, сам король принадлежит к этой фамилии. Тут тоже следует быть осторожным. Но вот горец… Это совсем другое дело!
