В этой главе я хотел бы также сказать несколько слов об изучаемых нами предметах. Прежде всего, к бесспорно самым интересным предметам относились предметы, связанные с языком. Так в каждой языковой группе в отношении обоих иностранных языков изучались стилистика, лексикология, история языка и т. д. Сами иностранные языки изучались с учетом следующих аспектов: языковая практика, перевод общественно — политической лексики, военный перевод.
К дополнительным предметам, связанным с языком, относились литература страны изучаемого языка, история литературы и история искусств европейских стран, страноведение и т. д.
Военные предметы принадлежали к самым ненавистным для курсантов дисциплинам, что вызывалось очень часто назначением на должность преподавателя неподходящих людей. К таким предметам относились: военная тактика и стратегия, боевая техника и виды вооружения, оружие массового уничтожения и военная история.
Среди курсантов только очень немногие хорошо справлялись со всеми предметами. К этим немногим относился, например, курсант по фамилии Борцов, учившийся в моей языковой группе, судьбу которого лично я нахожу очень интересной. Он принадлежал к категории курсантов, обладавших не только связями, но и талантами, что бывало очень редко. Сразу после окончания учебы он продолжил свое образование в KИ. Как мне рассказывали мои знакомые из КИ, Борцова исключили из КИ из‑за отказа вступить в Коммунистическую партию. Даже тогда, в 1989 году, отказ от вступления в партию не был легким шагом. Благодаря связям его отца, эта история закончилась для него благополучно, но я все равно восхищаюсь этим шагом. Летом 1990 года мне удалось лично поговорить с Борцовым. Эта беседа помогла мне почувствовать, что есть довольно много людей, которые хотели бы порвать с КГБ или ГРУ и что я не был единственным, кто хотел бы уйти.
Глава 11. Другие деньги
Финансовое положение большинства сотрудников ГРУ в мои времена оставляло желать лучшего. Так, например, лейтенант ГРУ получал примерно 900 марок ГДР, из которых он должен был платить за квартиру, отопление, а также партийные или комсомольские членские взносы. После этого у него еще оставалось приблизительно 800 марок ГДР. Но и это было относительно много по сравнению с лейтенантом в полевых войсках. Кроме этого, офицеры получали второй месячный заработок в рублях, который переводился на личный счет в СССР. Финансовое положение старших офицеров не отличалось существенно от положения младших. Так майор ГРУ получал примерно 1.100 марок ГДР, но начальник разведпункта, все‑таки уже 1.500 марок ГДР. Если офицер жил со своей семьей, у него была еще возможность снимать дополнительно максимум 100 рублей ежемесячно со своего счета в СССР, что давало ему еще примерно 300 марок. В конечном счете, лейтенант ГРУ в разведпункте в ГДР, живший с женой и ребенком, получал 1.100 марок ГДР, которых едва хватало для поддержания его весьма скромного уровня жизни. Для него и для большинства других офицеров ГРУ множество красивых вещей существовали только в их фантазии.
В этих условиях последняя неделя до выдачи зарплаты была самой трудной. Как правило, последний резерв у большинства был исчерпан, и для этих людей начиналось особое соревнование, состоявшее в том, чтобы найти среди коллег кого‑то, который мог бы одолжить им деньги до следующей недели. Конечно, в этой финансовой ситуации речь шла только о самом необходимом, но большинству все же удавалось так сводить концы с концами, что со стороны их проблемы не было заметны.
Почти в каждом разведпункте были индивидуумы, которые только для цирковых представлений надевали соответствующие «костюмы». Этому на первый взгляд незначительному факту уделялось внимание только потому, что внешний вид оперативника был составной частью психологического комплекса, использовавшегося при вербовке кандидата в агенты. Абсолютно логично, что если потенциального агента вербовал сотрудник, выглядевший как вокзальный бродяга, то со стороны вербуемого стоило рассчитывать только на негативную реакцию.
К сотрудникам разведпункта ГРУ в Магдебурге, у которых «костюм» бродяги пользовался особенной популярностью, относился некий майор Безниско, получивший, в конце концов, строгий выговор от комиссии из разведуправления Вюнсдорфа за пристрастие к поношенным шмоткам.
Положение офицеров ГРУ в низких званиях, если они жили вместе с семьями, было особенно тяжелым. Так как не у всех сотрудников ГРУ была возможность заниматься манипуляциями с деньгами для оперативных задач, некоторые из них, особенно более молодые офицеры ГРУ, не входящие в оперативный состав, пытались найти какие‑нибудь источники, чтобы подработать несколько марок. Я, например, недолгое время подрабатывал тем, что загружал грузовики Немецкой почты на товарной станции Магдебург. Можно представить, с какими смешанными чувствами я занимался это подработкой наряду с моей основной работой — оценкой разведывательной информации. Если бы об этом стало известно, мне угрожало немедленное наказание в виде досрочной отправки домой в СССР. Однако я пошел на этот риск, потому что в то время уже начал сомневаться в значении моей деятельности аналитика.
Под этим я понимаю, что раньше или позже задание, поставленное государственным учреждением, должно получить соответствующее материальное выражение. Как раз это материальное выражение поясняет, в какой мере работа или деятельность сотрудника в пределах этого учреждения важна для государства или нет. Неправильно, если задание объявляется важным, но при этом отсутствует достойное материальное вознаграждение.
Конкретный пример: официальная задача ГРУ состояла в том, чтобы воспрепятствовать разрушению Советского Союза от удара извне. Можно было бы представить, что людей, которые защищают интересы государственной безопасности, вознаграждали бы в соответствии с этим. Когда я начал заниматься этими мыслями, я установил для себя, что важность исполняемой мною деятельности точно соответствовала моему жалованию. При ежемесячной плате определенной категории сотрудников магдебургского разведпункта всегда возникал вопрос, хватит ли в этом месяце денег на необходимые продукты или нет.
Мое внутреннее отношение относительно значения моей работы в разведпункте изменилось не за одну ночь. После прибытия в Магдебург и целый год после этого вопрос денежного вознаграждения вообще не играл для меня роли. Основная проблема, которая занимала меня в течение первого года, состояла в том, справлюсь ли я вообще с аспектами моей компетенции. Но после этого, когда я уже твердо верил в мои способности, для меня началась фаза, в ходе которой я стал размышлять над материальным подтверждением.
Нельзя вечно жить плохо и при этом твердо верить в значение своей работы. Моя переоценка общепринятых для офицеров ГРУ ценностей и способствовала тому, что я время от времени подрабатывал грузчиком на товарной станции Магдебург.
Другая проблема, появившаяся как последствие подработок, состояла в том, что очень быстро начинало расти разочарование. Все чаще задавались вопросом, стоило ли вообще пять лет учиться, чтобы, в конечном счете, оказаться таким обманутым. Я повторяю, что в моем случае деньги были, в принципе, только внешним поводом переоценки приоритетов. Если раньше я терпел все противоречия системы, то через год работы в разведпункте ГРУ я достиг определенной границы, где для меня практически начался новый отсчет времени. Это означало, что, прежде всего, исчезло чувство важности и принадлежности к элите.
Вместо того, чтобы как сотрудники ГРУ и КГБ быть защитниками государственных интересов, я начинал все чаще обнаруживать, за редкими исключениями, жадных и лживых людей, которые больше всего боялись потерять право выезжать за границу или работать там. В конце концов, я обнаружил, что большинство в моем окружении принадлежали к людям, которые пытались не выдать ни малейшей подробности о самих себе, избегали даже самого незначительного соприкосновения с полицией и судорожно старались даже самые маленькие ошибки и слабости скрыть от своих начальников. Люди были в состоянии, каждому, даже лучшему товарищу сделать самую грязную подлость, если из‑за этого они могли еще дольше остаться за границей, вместо того, чтобы вернуться досрочно на родину. При таких условиях каждый день в разведпункте ГРУ был мукой.
Глава 12. Жена советского разведчика
Жены советских разведчиков образуют за границей особенную группу. Например, характерным признаком большинства жен сотрудников магдебургского разведпункта было то, что они ежедневно собирались, одетые по — домашнему, перед домами, где они жили, чтобы часами обмениваться сплетнями о том или другом сотруднике разведпункта.
