же они были ей близкими людьми.
– Я… – задумалась Изабелла, – я вижу, что мы с Эрнстом многим обязаны своим родителям. Мама воспитала нас и развила как личностей. Благодаря ей мы выросли такими умными. А благодаря папе мы жили не в квартирке вроде здешних, а в своём двухэтажном доме с башней, и не голодали, когда весь город трещал по швам. И спасибо им, что мы поступили в Академию, а не какое-нибудь училище. Они в ней учились, и у них был опыт…
– Ты и Эрнст – хорошие дети, отличники в школе и Академии, окончили музыкальную школу, – прервала её Левски, – вы привыкли брать на себя большую ответственность и во всём стремиться к идеалам.
– Да уж, – согласилась Сестра.
«Хорошая девочка…» – ей казалось, будто это словосочетание стоит на ней как клеймо, без которого людям живётся гораздо проще.
– Но, увы, не за всё в этой жизни ты можешь отвечать, – завершила мысль Арабелла, – и не за всех.
– Это бы понять моей маме, – ответила Изабелла, – да и мне самой – тоже. В первую очередь.
– Рано или поздно ты должна будешь им открыться. Сказать всю правду. Как они её примут – это уже другой вопрос.
– Почему же должна? – недоумевала Сестра, – недавно ты убеждала меня в обратном.
– Двойная жизнь нужна для вашей безопасности, пока вы учитесь, но она не может длиться вечно, – развернула мысль Арабелла, – хотя бы потому, что ваши родители хотят внуков, но не знают, что их мечта неосуществима.
– Я подозревала нечто подобное, – признала Сестра.
– Геномы человека и Древнего малосовместимы, поэтому мы не смогли сделать тебя и Эрнста способными к продлению рода, – в голосе Левски прозвучали нотки вины, – уж простите нас.
– Ничего страшного, – спокойно ответила Изабелла, – у меня есть фиолетовая сила, и она важнее. Вот только как мне быть?
Левски похлопала Сестру по плечу.
– Набраться смелости и сказать всё, как есть, – печально улыбнулась Арабелла, – или же… пропасть без вести и, например, переехать в крепость Гранд-Альянса. Но я знаю, что ты слишком честная для такого решения.
Изабелла нервно огляделась по сторонам.
– Но есть и… другая возможность, – медленно произнесла Левски.
– О чём ты говоришь?
– Оборудование, с помощью которого вы были созданы, ещё осталось. Несколько генетических манипуляций и операций на внутренних органах – и ты можешь стать обычным человеком. Полностью, во всём. Ты лишишься магической силы и Поля. Твоя кровь снова станет красной, а не фиолетовой, а глаза – полностью карими. И ты сможешь завести детей.
– А что будет с фиолетовой силой? – заволновалась Изабелла, – кто будет сражаться с демонами вместо нас?
– Не волнуйся – мы найдём ей применение, – заверила её Левски, – это займёт время, но мы придумаем новый способ превратить её в эффективное оружие.
– Я… я приму во внимание, – неуверенно ответила Сестра.
Что ей нужно было сделать? Отбросить магический дар, чтобы отблагодарить тех, кто её вырастил? Или же настоять на своём до конца и открыться им?
– Но есть ещё один нюанс – у вас с Эрнстом должно быть одно решение на двоих. Кто-то один из вас не сможет отказаться от силы – или это сделаете вы оба, или никто.
– Это почему?
– Если кто-то один из вас станет человеком, Поле раздавит второго, – разъяснила Арабелла с печальной интонацией, – одно существо не выдержит всей его силы.
Это многое меняло. Сестра не могла пойти на такой шаг без одобрения Брата – это было однозначно.
– Мне… нужно обдумать всё, – нервно сказала Изабелла, – и обсудить с Эрнстом.
– Конечно, – кивнула Арабелла, – Когда придёт время принять решение, ты поймёшь.
– Спасибо тебе, Арабелла, – Сестра попыталась выдавить тёплые чувства, – ты моя добрая фея-крёстная.
– Фея-крёстная? – с улыбкой переспросила Левски, – что ж, интересно.
Изабелла оставила конференц-зал с новой пищей для размышлений. Ей предстояло обдумать многое. Очень многое.
«И всё-таки они нас любят», – сказал ей по Полю Эрнст, – «и желают нам счастья…»
«И это самое грустное», – только и ответила она.
Изабелла вернулась в Академию совершенно растерянной. Слова мамы и Арабеллы проносились в её голове, сильнее въедаясь в кору мозга. И даже утешения Брата не помогали Сестре. Что же ей следовало сделать? Что выбрать, чем пожертвовать? Жизнью, которая ей была нужна, или родительской любовью?
Она тяжело брела по коридору Академии. Вокруг мельтешили студенты, и это давило ей на нервы. Казалось, будто у них не было забот и проблем, и что они резвились как животные, хотя Изабелла понимала разумом, что это совсем не так. У многих были трудности с предметами, долги и, конечно же, сложные отношения с родными.
– Шах и мат!
– А вот и нет!
В перерыве между парами двое студентов играли в шахматы за специально отведённым столиком.
– Здравствуйте, – Изабелла вяло поздоровалась с проходящей мимо преподавательницей химии.
Взор Сестры как будто окутал туман, сквозь который она еле различала очертания реальности. Кое-как она поднялась по лестнице на второй этаж и добрела до лаборатории, где проходил практикум по химии.
В помещении стоял шум. Студенты делали свои задания и при этом общались друг с другом. Эрнст подошёл к микроскопу, чтобы рассмотреть вещество, которое он получил. За спиной Брата стоял его напарник по задаче – Алекс.
– Парни на задних рядах шумели, а Усохший такой: «Так, вы кто такие? Вы вообще долшны быть на моих лекциях? Я шпущу на ваш шобак!» – Алекс изобразил шамкающий голос лектора по физике.
– Хе-хе, он весёлый тип, – рассмеялся Эрнст, вглядываясь в линзу микроскопа, – жаль, что у нас другой читает.
Сестра подошла к Брату.
– Антуан, – тихо сказала она, – привет.
Эрнст отвернулся от микроскопа и улыбнулся Изабелле, надеясь подбодрить её.
– Привет, Элеонор, – ответил он, – всё хорошо. Да.
От его слов и вида Изабелле немного полегчало на душе.
– Что же вы с сестрой всё время… переживаете? – не сразу подобрал слово Алекс, – я живу себе спокойно и не парюсь
