ли не создала фиолетовый заряд – и так папа сказал глупость, но и как будто специально последней ремаркой ударил её в живот. Для неё и Эрнста быть женщиной или мужчиной означало биологический факт, а не выглядеть и вести себя определённым образом. Они никогда не гордились тем, что родились девочкой и мальчиком соответственно, и считали подобную гордость нелепой, как и все заявления, что все представители одного пола одинаковы.
– Я… – Изабелла постаралась звучать как можно спокойнее, – я просто по себе знаю, каково это – быть не такой, как остальные, изгоем. Когда все против тебя отвернулись просто потому, что ты – это ты. Поэтому не могу пройти мимо магов и им не посочувствовать.
– Но всё это прошло в школе, – ответила мама, отпив сок, – а сейчас вы с Антуаном вступаете во взрослую жизнь, вы молодые, здоровые люди, и у вас есть множество возможностей. И лучше их тратить на что-то полезное, чем на защиту всяких мутных типов.
– Жаклин, разговоры о магах нужны власти, чтобы отвести внимание народа от насущных проблем, – сказал папа, – налоги повышаются, образование рушится, демоны спокойно тут бродят – а важнее всего маги. Этим либералам только дай развалить наш город – что Ульчини, что этому новому деятелю в котелке. Я даже его имя не припомню.
– А при расчудесном консервативном д’Обстере разве было иначе? – Эрнст уже с трудом владел собой, – тогда о магах говорили чуть ли не на каждом углу, причём поливали их всякой грязью. А взяток и разбитых дорог при нём было куда больше.
– Д’Обстер не был расчудесным, и мы это понимали, – покачал головой папа, отломив себе хлеба, – он такой же гад, как и все политики – во власть другие не идут. Но хотя бы ему хватило ума правильно вести себя с врагами нашего города.
«Это вы ещё не знаете, что мы приложили руку к его свержению», – гневно подумал Эрнст.
«И Вельзевул оставил от него лишь костюм прямо перед вашими окнами!» – добавила Изабелла, – «такова цена служения демонам!»
«Я часто жалею, что Арабелла стёрла вам память», – мысленно сказал Брат, – «но я знаю, какую бомбу сейчас подкинуть…»
– И при всём этом он был агентом демонов, – ровно произнёс он вслух.
– Антуан, ты веришь в эти враки новой власти? – пылко продолжил отец, – сомневаюсь, что всё прямо так и было – мол, мэры ещё со времён Айзенманна служили демонам, а узнали мы об этом только сейчас.
– Папа, все данные обнародованы, – уверял сын, – в документах приводятся убедительные доказательства, что власть в городе почти век принадлежала Вельзевулу…
От упоминания имени архидемона мама охнула.
«Жаль, нельзя просто сказать: «Мы дрались с Вельзевулом и победили его», – про себя негодовала Изабелла.
– Видал я их «убедительные» доказательства, – махнул рукой папа, – думаете, они борцы за свободу, равенство и хорошую жизнь? А вот нет. Просто элита между собой поцапалась, и те, кто сейчас у власти, фабрикуют компроматы на неугодных им мэров.
– Я и не думаю, что новая элита заслуживает доверия, – ответил Эрнст, – обычные политиканы.
– О, дело говоришь, – подтвердил папа, – они даже не провели люстрацию, и кое-кто из старой команды спокойно сидит на прежних местах.
– Верно, но они хотя бы не страдают манией величия и не мнят себя божьими избранниками. И движутся в правильном направлении.
– Да? В правильном? – папа выпучил глаза за очками, – меньше порядка и больше анархии – это ты по молодости считаешь правильным?
– Меньше казармы и больше свободы – личной и экономической, – поправил его Эрнст, – что, лучше порядок, когда каждый просто боится голову высунуть наружу? И ещё теперь все хотя бы стараются относиться друг к другу по-человечески, а не как к мясу для фантазий очередного мэра о величии города и его злобных врагах. И многим легче стало жить – тем же магам…
– Чем вам так дались эти маги и их права? – удивлённым тоном произнёс папа, – хотите спасать сирых и убогих?
– Из человеколюбия… – стиснул зубы Эрнст, уже выдыхаясь в споре. Он пожалел, что снова упомянул магов.
«И ваши собственные дети – одни из них», – про себя добавил он.
– Если бы вы действительно любили людей, то встали бы на сторону нормальных, – сказал папа.
– Потише, потише, – прервала дискуссию мама, – вам, мужчинам, всегда хочется поговорить о политике.
«Опять эти ваши обобщения…» – Эрнста, как и его Сестру, тошнило от подобных фраз.
– Поговорим лучше… о котиках, – предложил он.
– Ох, ты всегда любил кошек, – вздохнул папа.
После ужина мама позвала Изабеллу наверх, поговорить «как девочка с девочкой».
«Мама, мне отключиться от Поля?» – мысленно спросил Эрнст. В это время он спрятался в кладовой под лестницей, делая вид, что изучает родительские запасы.
«Хе-хе», – про себя рассмеялась Изабелла.
Она вошла вслед за мамой в их с Эрнстом старую детскую. Там, как и раньше, стояла двухъярусная кровать – папа не стал разбирать её. Но давние рисунки Брата и Сестры исчезли со стены рядом с ней и перекочевали в общежитие.
– Садись, – мама кивнула на стул.
Изабелла села у кровати, слегка ссутулившись. Она догадывалась, что последует дальше, и пока что изучала узоры на красном платье мамы, которая решила постоять.
– Элеонор, – мягко начала мама, – сейчас ты уже взрослая девушка, студентка Академии. И тебе самое время подумать о личной жизни.
– Мама, опять… – раздражённо вздохнула Изабелла, – а не рановато ли?
– Тебе только восемнадцать лет, поэтому это не так срочно, – так же спокойно продолжила мать, – но я вышла замуж за вашего папу, когда была на четыре года старше тебя нынешней. А когда родила вас, то на пять. Так что тебе задуматься пора уже сейчас.
– Но я не обязана так рано выходить замуж, – возразила дочь.
«И обязана ли вообще?» – это она решила оставить при себе.
– Это лучше сделать, пока ты ещё молодая, – сказала мама, – будет меньше проблем со здоровьем и больше сил, чтобы вырастить ребёнка. Всё-таки
