– Ладно, подождем, – согласилась я.
– На кой нам тут еще полчаса торчать? – напустилась на меня Матильда. – И так ноги отваливаются! В метро хоть согрелись бы. А теперь жди тут, дожидайся! Пошли хоть в подъезд, а то сдохнем.
– Пошли, – согласилась я. После ледяной кока-колы побаливало горло.
Мы вошли в ближайший подъезд и устроились за лифтом. Нельзя сказать, что там было тепло, но все же теплее, чем на улице.
– Аська, как ты думаешь, зачем нужно красть такую штуку, как этот порошочек? А? Сама посуди, это ж не яд, не наркотик. Подумаешь, порошок для трансплантации! Это только хирургам надо!
– Может, просто кто-то хочет украсть открытие! Присвоить его!
– Ни фига! Глеб же говорил, что многие знали о его исследованиях, и вдруг кто-то другой объявится! Нет, тут что-то не то!
– Надо его спросить, прошел ли этот препарат испытания, клинические испытания, так это, кажется, называют!
– И что это даст?
– Не знаю, но все-таки узнать нужно!
– Слушай, Аська, ты часом не заболела?
– Нет, а что?
– Да вид у тебя какой-то… странный.
Мотька пощупала мне лоб.
– Нет, температуры вроде нет. Так о чем мы говорили?
– Все о том же, – усмехнулась я. – О преступлении. О чем мы уже целый год говорим? Надоело, сил нет!
– Но ведь интересно!
– Да, скучать как-то не приходится!
Минут через двадцать мы вышли во двор и вскоре заметили машину Скавронского.
– Девочки, садитесь скорее! – крикнул он нам. – Замерзли?
– Не очень, мы в подъезде ждали, – сообщила Мотька.
– Глеб Алексеевич, скажите, а этот ваш порошок уже прошел клинические испытания?
– Пока нет. Однако опыты на животных дают поразительные результаты! Поразительные! Но почему ты об этом спросила?
– Просто так.
Внезапно он остановил машину и внимательно на меня посмотрел. Взгляд его сделался рассеянным, он о чем-то задумался, потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ах я идиот! Дурак набитый!
– Что? Вы о чем, Глеб Алексеевич?
– Да нет, я так, мне кое-что в голову пришло, не обращайте внимания! Сейчас я вас отвезу, и мне надо будет съездить по одному делу! Я совсем забыл со всеми этими неприятностями… – бормотал он, заводя мотор.
Все-таки эти ученые – странные люди. Вдруг он резко затормозил.
– Девчонки, помните, вы спросили меня, говорит ли мне о чем-нибудь имя Виктор?
– Да, и вы сказали, что среди ваших знакомых каждый третий – Виктор! – напомнила я.
– То-то и оно! А этот тип, у которого вы забрали мои ампулы, тоже Виктор?
– Да!
– И вы знаете номер его квартиры?
– Конечно, а что?
– Я должен немедлено к нему пойти!
– Зачем?
– Посмотреть на него!
– Для чего вам на него смотреть? – воскликнула Мотька.
– Я, кажется, начинаю догадываться, кто он такой!
Скавронский резко развернулся и поехал назад, к дому Виктора.
– Ждите меня в машине! – распорядился он.
– Нет! – решительно заявила Мотька. – Заприте машину, не будем мы вас тут ждать.
– Почему? – несказанно удивился Скавронский.
– Мы вас одного не пустим!
– Это что еще за новости? Почему?
– Потому что вы – рассеянный, а мало ли что там может вас подстерегать! – стояла на своем Мотька.
– Глупости! – И он уже сделал два шага к подъезду, но Матильда вдруг вцепилась в него мертвой хваткой.
– Не пущу!
– Матильда, прекрати! Ася, хоть ты скажи ей!
– Нет, Глеб Алексеевич, она права, мы пойдем с вами.
– Но при вас мне будет трудно говорить с ним… если это он!
– Хорошо, мы не станем входить в квартиру, но вы постарайтесь оставить дверь открытой! – согласилась я.
– Ладно, что с вами делать… Пошли!
Он запер машину, и мы вошли в подъезд.
– Глеб Алексеевич, вы с Аськой поднимайтесь на лифте, а я пешком! – заявила Мотька. – Погляжу, нет ли на лестнице чего-нибудь подозрительного!
И она понеслась вверх по лестнице. А мы вошли в лифт.
– Черт-те что, какие-то малявки командуют! – ворчал Глеб Алексеевич.
Впрочем, ворчал он беззлобно. Мы вышли из лифта, Скавронский подошел к двери квартиры Виктора, а я поднялась на две ступеньки, чтобы меня не было видно. Он нажал кнопку звонка. Я замерла. Дверь довольно долго не открывали. Потом я услыхала, как кто-то возится с замком, и наконец дверь распахнулась. Судя по всему, там происходила немая сцена. Но выглянуть я боялась. Потом раздался хриплый голос:
– Глеб Алексеич, вы? Какими судьбами?
– Не валяйте дурака, Виктор, вы отлично знаете, какими судьбами! Я могу войти?
– Конечно, конечно, заходите! – засуетился Виктор. – Раздевайтесь! Извините, не помогаю вам снять пальто, боюсь приближаться, я болен, у меня грипп!
– Ничего, я как-нибудь сам! – И умница Глеб Алексеич слегка притворил входную дверь.
Тут появилась запыхавшаяся Матильда, и знаком показала мне, что ничего подозрительного не заметила. Мы припали к двери.
– Глеб Алексеевич, идемте на кухню, я хоть чаю поставлю! Сколько же мы не виделись?
И они ушли на кухню. Вот черт, теперь ничего не слышно. Тогда Мотька набралась наглости и на цыпочках вошла в квартиру, мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Не беда, решила я, если нас обнаружат, Глеб Алексеевич в обиду не даст. Пока что с кухни доносились какие-то обрывки фраз. Но вот, видимо, чай был налит и после паузы Виктор вдруг спросил:
– Глеб Алексеевич, что же вас привело ко мне?
– Ваша непорядочность, друг мой! Только ваша непорядочность!
– Что вы имеете в виду? – дрогнувшим голосом осведомился Виктор.
– Виктор, я не буду читать вам мораль, это уже не имеет смысла, но я хочу знать, для кого предназначался мой препарат? Для кого и для чего?
– Ей-богу, не знаю, Глеб Алексеевич, о чем вы говорите?
– Знаете, еще как знаете! И советую вам сразу сказать, тогда у вас еще есть шанс выкарабкаться из этой истории с наименьшими потерями!
– Я вас не понимаю!
– Виктор, вы давно на крючке! Имейте в виду, что коробка, которую вы сегодня получили, туфта!
– Что?
– Туфта!
– А вчера…
– А вчера вы своими руками отдали настоящую!
– Значит, этот мальчишка…
– Мальчишка замечательный, он-то вас и разоблачил!
Мы с Мотькой переглянулись. Это было несправедливое заявление!
– Короче говоря, Виктор, все ваши художества мне известны! И попытка проникнуть в мою квартиру в поисках ключей от лаборатории, и баллончик с таким замечательным составом, который вызывает локальную, я бы даже сказал, точечную амнезию; кстати, мне известно происхождение этого состава, не думаю, что ваши друзья погладят вас по головке за это…
– Но как?.. Откуда?..
– Неважно! Если вы сейчас не скажете, куда и кому предназначался препарат, я немедленно вызываю милицию!
– А если я скажу?
– Там будет видно, все зависит от тяжести вашей вины!
Ого, какой он, оказывается, крутой, этот Скавронский. А с виду лох лохом!
– Хорошо, я все расскажу вам! Только умоляю, не надо милиции, Глеб Алексеевич! Поймите, я попал в безвыходное положение! Когда меня уволили из института, я остался на бобах, кому сейчас нужен химик? Тогда Зина, моя жена, заставила меня пойти на курсы парикмахеров, я их окончил не без успеха и устроился в парикмахерскую у Савеловского вокзала. Но денег опять было мало, а соблазнов вокруг с каждым днем все больше! И вдруг приходит ко мне один старый приятель и спрашивает, что мне известно про новый препарат Скавронского? Мне было известно не так уж много, но как-никак я у вас лаборантом долго работал… И тогда он сказал: «Если достанешь препарат в товарном количестве, получишь пятьдесят тысяч баксов». Разве от таких денег откажешься! Но в товарном количестве! Я спросил, это сколько? Не меньше ста ампул!
– Сто ампул в принципе может хватить на сто операций! – воскликнул Глеб Алексеевич. – Но клинических испытаний еще не было!
– Глеб Алексеевич, они заплатили мне аванс – пять тысяч долларов, а взамен потребовали достать для начала всего одну ампулу…
– Так, значит, когда летом у меня пропала одна ампула, это было ваших рук дело?
– Да! И мне так легко удалось ее добыть… Я просто пришел в институт, меня там еще помнили и без разговоров пропустили. А ключ от лаборатории у меня остался с прежних времен.
– Мы тогда сразу замок поменяли, да поздно! – сокрушенно заметил Скавронский. – Из-за одной ампулы большого шума поднимать не стоило… Девочки-лаборантки убедили меня, что я просто обсчитался… или сам куда-то ее задевал…
– Я отдал приятелю эту ампулу, а через неделю он является и говорит, что хозяева чрезвычайно довольны и договор остается в силе. Я добываю им сто ампул, а они мне платят пятьдесят тысяч. Еще пятьдесят. А те пять вроде как на чай дали. Но я верну! Я верну деньги, ведь если они узнают, что там туфта, могут и убрать меня…
– Хорошие у вас приятели, ничего не скажешь! Значит, вы действительно не знаете, для кого и для чего…
