— Туда сбрасывают трупы, — сказал Кардон и показал большим пальцем вниз. Их скидывают вниз в реку через похоронные провалы. Прочитают над ними хорошую службу, прольют над ними слезы и забудут о них.
— Лета, — сказала Ханей с легкой дрожью. — Так называется река.
Стэд хотел спросить, куда она течет, когда вернулся Торбурн и другие лидеры. Вся беззаботность разговора сразу исчезла, атмосфера в комнате стала более напряженной от осознания того, что они наконец узнают, куда они на этот раз. Все легко могло закончиться смертью где-нибудь вдали от очищающих вод Леты.
— Большое дело, — сказал Торбурн своей группе, когда они собрались вокруг него за одним из столиков. Старый Хроник выложил свои карты, пыхтя и скрипя зубами. Вэнс сидел расслабившись, но его горящие глаза сверлили Торбурна с леденящей пристальностью. Симс и Валлас сидели рядом, напряженные, пожирая глазами лицо Торбурна. Кардон сидел скорчившись на своем сидении, поигрывая истертой рукояткой своего мачете, крепко сдвинув брови. Джулия и Ханей раскрыли свои журналы, готовые записать длины волн и указания для радароператора по расположению балок. Их тонкие руки двигались уверенно и целенаправленно, и однако они сильно контрастировали с угловатыми смуглыми мужскими руками. Они были одной командой, эта группа. Вэнс и Стэд были теперь полностью ее членами, и каждый взаимодействовал с другими как в хорошем слаженном часовом механизме, каждый был занят своим делом, и все вместе зависели от эффективности действия каждого отдельного члена группы.
Слушая Торбурна, Стэд решил, что это хорошее чувство.
Торбурн говорил решительно, но ровно, не выделяя какой-либо аспект экспедиции, и, однако, с каждым словом это хорошее чувство уходило от Стэда, как будто его воля стала губкой, способной выдавливать из себя силу при малейшем нажатии. Он со страхом думал о возвращении в кошмары Внешнего мира. Его страхи отозвались в нем физической болью внизу живота, влажной, тупой, постыдной. В ровных словах Торбурна, лидера, человека, который снова поведет их из лабиринта во внешние проходы, Стэд не находил утешения, а только окончательный смертный приговор, чего он не мог вынести.
Там были Сканнеры. Там были Йобы. Там были Рэнги и все чужестранные враги Империи Аркон.
И… там были Демоны.
Нет. Он не сможет снова выйти наружу. Не может, и все тут.
Он принял решение в единый хаотичный момент смущения, страха и боли. Он оперся дрожащей рукой о сидение, чтобы заставить себя подняться. Он встанет и скажет им, что он не пойдет больше наружу… не пойдет еще раз. Только не это.
Он заставит вмешаться Саймона и Деллу. Они поймут. Они уладят это. Он, вероятно, уже отработал полностью отведенный ему срок в качестве Форейджера. Он уже должен был отбыть его. Его рука напряглась, чтобы подтолкнуть его, и…
И Ханей легонько толкнула его во внутреннюю часть локтя, его рука согнулась, и он остался сидеть, чувствуя себя глупо, искоса поглядывая на нее, его лицо горело, в ушах шумело, а колени дрожали. Ханей положила свою маленькую прохладную руку ему на колени. Она надавила, она впилась в них ногтями. Она вцепилась в него так, как будто ее аккуратная ручка вдруг превратилась в страшные клыки Сканнера.
Подняв лицо от журнала записей длин волн, она посмотрела на него долгим отчужденным взглядом, выражавшим полное понимание и сочувствие, и в то же время абсолютную отрешенность и беспристрастность. Стэд встретил этот взгляд, он ответил на него. Он тяжело вдохнул полной грудью, кашлянул, вытер рот почти не дрожащей рукой, а затем положил руку на пальцы Ханей, вцепившиеся в его колено.
— Спасибо, Ханей.
— Это случается со всеми нами, — сказала она мягко, страстно желая, чтобы чувство близости между ними расцвело ярким цветком, отделило их от остальных членов группы. — Я знаю. Торбурн тоже знает, И все мы. — Она убрала руку с его колена, и на какую-то долю секунды ее рука, дрожа, прикоснулась к его. Затем, слегка подбадривающе толкнув его, она убрала руку и вновь повернулась к своим записям. — Теперь ты будешь в порядке, Стэд.
— Блейн, Роджерс, Д'Арси и несколько других групп будут работать вместе. Будет большой военный эскорт и столько машин, сколько необходимо. — Торбурн сдержанно улыбнулся. — На этот раз не придется много ходить. Тебе-то, Старый Хроник, это понравится.
— Это уж точно, — проворчал Старый Хроник, разыгрывая из себя старую развалину, в чем он, по правде говоря, был недалек от истины.
— Мы тоже пойдем и будем устанавливать обычную выдвижную базу. Мы, вероятно, пробудем Снаружи с месяц или более. Зависит от успехов основного отряда.
— Основного отряда? — переспросил Кардон резко и раздраженно.
Торбурн откинулся назад, бросив карандаш, которым он пользовался.
— Основной отряд. На днях Борис вернулся с полными мешками и только с тремя людьми, уцелевшими от его группы. — Он прервал их удивление, пораженные восклицания. — Борису не впервой ходить во Внешний мир, но он попал в беду. Рэнги. Зато он принес назад мешки ягод.
— Ягоды!
Торбурн спокойно наблюдал за их волнением, их раскрасневшимися лицами, кулаками, стучащими по столу, проклятиями и восклицаниями. Всех — всех, кроме Стэда — казалось, захлестнула буря эмоций и волнения… и страха.
— Вы знаете ценность мешка ягод. — Торбурн взглянул на Стэда. — Нет? Что ж, после празднований в апартаментах Контролеров запас ягод значительно уменьшился. Я слышал, что Капитан и его команда имеют особое пристрастие к ягодам, ну просто особое.
Все рассмеялись, все, кроме Стэда. Он смотрел по сторонам, терпеливо ожидая, когда они объяснят ему, и одновременно испытывая раздражение, злость и стыд за то, что он не знает самых элементарных вещей, вещей, которые все знают и принимают как должное. Все это страшно угнетало и унижало его.
Затем Джулия наклонилась и шепнула что-то Торбурну. Массивная голова лидера коротко кивнула.
— Что тебе нужно знать о ягодах, Стэд, это то, что это один из наиболее ценных продуктов, которые могут принести Форейджеры. Они автоматически становятся личной собственностью Капитана. Для нас… что ж, для нас они представляют лишнюю опасность при сборе их.
— Мы делаем грязную работу и собираем их, — произнес Кардон яростно, почти с надрывом. — А чертов Капитан забирает их все для своего собственного удовольствия.
Он помолчал, а затем сказал:
— Ну почти все.
Затем он рассмеялся. Торбурн строго взглянул на него, и Кардон тяжело опустился на свое сиденье, поглаживая рукой остро отточенный мачете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
