спорить
— Неужели ты согласна? Значит хотела всего-то прогуляться вверх по этажам? Тебе понравилось в прошлый раз? Ведь на моей лекции ты была куда более эмоциональна и смела. Где эта смелость теперь?
— Хватит, Эва, — прервал ее ректор.
О, на голову будто камень упал. Прямо булыжник. Тяжёлый бас вкупе с положением тана буквально вжал мою голову в плечи.
Захотелось даже прикрыться рукой…
— Что вы скажете в своё оправдание, Райд? — обратился ректор ко мне.
В кабинете вмиг наступила тишина. В ней слышался скрежет чьих-то зубов, кажется Эвы, тяжёлое дыхание декана общего факультета, которого я видела только на фотографии в холле, даже чмоканье друг о друга помады на губах секретаря. А в конце ее разбавил как обычно по свойски Итан.
— Она использовала огонь по моему совету. Бассейн хорошо и главное быстро прочистился благодаря огню. Райд хоть и невежа, но не глупая.
— По твоему совету? — ректор кажется не был доволен таким поворотом.
— Да, — ответил тот просто, пожав для дела плечами. Мол, обычное дело, что здесь такого. — Это главный лозунг вице-президента, помогать друг другу. Кто как не я должен подавать пример?
— Но она груба и неподобающе выражается, — возмутилась Эва. Она, кажется, всерьез взялась за мое отчисление.
Ох, о чем это я. Я конечно знала, чем закончится собрание, и не сомневалась кто ее зачинщик и провокатор.
Меня беспокоил голос в голове, чей хозяин даже не потрудился губы раскрыть. Меня беспокоила его помощь. И больше всего страшила его оплата.
Хоть я и не согласилась, думаю с меня потребуют и остальное. С процентами. С большими процентами.
И как же я ненавидела себя, что молчала, терзалась внутри, но молчала.
На кону жизнь двоих девочек, и кто если не я, подумает о них.
Пусть Итан Ласкис попросит все, что угодно, все, что вздумается и что пожелает. Хоть своё дыхание. Я дам! Ради родных.
Ради мамы, которой я обещала, что защищу маленьких. Ради, отца, который был роднее и добрее всех, ныне живущих.
И я мысленно проговорила, «Что ты хочешь, Ласкис?»
Удивительно, но вопрос попал в цель. Мне удалось провернуть тоже самое, что донимало нервы минутой ранее. Итан дернулся, перевёл на меня взгляд и ухмыльнулся. Теперь правда с нотками безумства. Глаза тут же запылали ярче.
— Я высказался, — заговорил он, встав в полный рост и немного поклонился. Скорее шутливо, как дань старшему, кем являлся ректор. — С вашего позволения…
Я было раскрыла рот, чтобы удивиться. В принципе это я и сделала. Причем удивилась сильно. А как же те вопросы?
— Райд, — отвллекли меня. Кажется, с уходом Ласкиса младшего вопрос решился вдвое быстрее. — До конца учебного семестра отработка в лаборатории номер десять. Третьего промаха и оплошности с вашей стороны мы простим. Есть много желающих на ваше место и мы его вмиг найдем. Вы нас поняли?
Я ошарашенно кивнула. Конечно. Никакого промаха. Больше никогда! Воздухом подавлюсь, но рта не раскрою.
— Все свободны!
И вновь моя судьба сказала остаться в Академии. Вновь моя дорога исправилась и вела меня по намеченному плану. Поступить, сидеть тихо, закрыть эмоции на замок, не выделяться и так же закончить.
Я вышла вслед за секретарем, имени которой я ни разу не слышала. Почему? Ее словно не было там. Так, кто-то рядом шевелил воздух и наливал воды. И никого другого. А все потому, что она “пустая”. Это я поняла по ее обычным зрачкам без примеси на огненное кольцо. И заметила после того, как задалась вопросом.
Она присела за свой стол и выписала на специальной бумаге все условия моего наказания, подписала и вручила в руки, поджав губы. Ей что-то не нравилось, и оно грызло ее, но ничего поделать не могла. Я не знала, чем заслужила такое внимание с ее стороны, когда мы с ней во многом были похожи. Обе “пустые”, как говорят таны, мы пыль под ногами и существуем только для обслуживания богов.
Хотя, мне было это не столь интересным, чтоб вникнуть.
Остальные после меня расходиться не торопились.
Просторный коридор дышал тишиной. На этом этаже находился лишь один кабинет. Говорили даже, что ректор здесь ходил, облачив свои крылья, которых прятал. Для комфорта крыльев он не повесил даже картину на стенку. Раскинув крылья, он летел над континентом. Словно птица, словно Бог.
Бред, ухмыльнулась про себя. Но последнее уже взбудоражило сознание и я не смогла отказаться от этой мысли. Каково это? Летать?
Пока этаж был абсолютно пуст, я подошла к самому его краю, где вместо стены украшало стекло. Я хотела взглянуть вниз, если не с высоты птичьего полета, то хотя бы с десятиэтажного здания. Посмотреть, каково это — быть там: на высоте и выше всех.
На дрожащих ногах я сделала последний шаг и замерла. Сердце пропустило пару ударов от предоставленного зрелища. Безоблачное небо сияло голубизной, то тут то там разноцветными бриллиантами сверкали бока аэротанов. Словно цветные шарики они исчезали друг за другом, а появлялись уже далеко от прежнего места.
Интересно, каково летать? Жить на высоте? Дышать тем воздухом?
Каков воздух за этим толстым стеклом, чем он пахнет?
Пальцы подрагивали, когда я подняла руку вверх. Едва в сознании чем занимаюсь, я гладила ровную поверхность высококачественной стены. Ведь она не сломается. Никогда не пойдет трещинами. Таны берегут свою безопасность. Их технологии не оставляют сомнений, их прогресс шел впереди землян лет на сто. И теперь они не желали с ними делиться.
Чего стоило построить такие же крепкие дома везде и всем? Чего им стоило наладить дорожную связь между двумя концами континента. Ведь людям понадобится полдня, чтобы дойти до другого конца. Сколько поездов, маршрутов, шагов и снова поездов надо будет сменить? По пальцам даже не пересчитать. Короче говоря — много. Когда танам нужна всего пара минут.
Я вновь предавала себя. Вновь нарушила обещание, данное себе. Если не начать уважать (его просто нельзя подделать), то хотя бы не думать о них в таком ключе. Потому что я накручивала себя в такие моменты похлеще прямого воздействия.
Почему нет равенства? Или хотя бы отдельных школ, училищ? Куда мог пойти абсолютно любой ребенок.
И как начать их уважать? Если…
Ногти со звуком прошлись по стеклу. Рассматривая зеленый парк, раскинувшийся недалеко от Академии и свободно гуляющих танов в нем, я ломала ногти.
Какое уважение, если они похищают наших детей? Отбирают с кровью, выдирают из родных рук, не слушая мольбы и проклятия. Никогда не поверю в эту чушь, доносящаяся
