— Я бы не доверял машинам, сделанным у нас.
— То-то вы от них подальше держитесь… — съязвила панна Рита.
— А я — доверяю, — сказал Вальдемар. — Работают они хорошо, не отличаются от заграничных, потому что система та же самая.
Попрощавшись с управителем, всадники поехали назад в Слодковцы. Вальдемар сказал Стефе:
— Для первой прогулки было далековато. Быть может, вы устали?
— Ну что вы! Я могла бы ехать до самых Глембовичей.
— Нет, туда мы отправимся в экипажах.
XVII
Красная бричка свернула с шоссе на боковую дорогу, обсаженную тополями. Каурая четверка шла рысью, сверкала на солнце начищенная до блеска бронзовая упряжь, звенели колокольчики, кони гордо задирали головы. После ночного дождя утро казалось особенно свежим. Пронзительно, весело заливались кузнечики.
Просторы, просторы, просторы!
Эта лазурь действовала и на людские души. Улыбки их были веселы, люди смеялись, болтали.
Каурая четверка летела, словно у коней выросли крылья.
— Пан Вальдемар, вы нас сегодня перевернете, мы не доедем до Глембовичей, — пожаловалась графина Паула Чвилецкая, сидевшая между графом Тресткой и братом панны Риты Вильгельмом Шелигой. Из-под огромных полей шляпы она бросала кокетливые взгляды на своих соседей и сидящего напротив барона Вейнера.
— Господа, возьмите кто-нибудь вожжи у майората. Кто решится, поднимите руку, — щебетала она.
— Не утруждайте себя. Вожжи я никому не отдам, — отозвался с козел Вальдемар.
— Мы вас вынудим.
— Интересно, как?
— Да попросту уговорим.
— Нет, я не настолько галантен…
— Это все из-за панны Риты. Пан Вальдемар отлично правит, но дама рядом ему совсем ни к чему, — сказал Трестка. Он оперся на поручни козел и попытался заглянуть в лицо сидевшей рядом с Вальдемаром Рите. Она испепелила его взглядом:
— Сидите-ка тихо! Вам там удобно? А то — пересядьте!
— Куда? Не на колени же к пану Вильгельму…
— Поменяйтесь с ним местами. Ну-ка, Вилюсь! — повернулась она к брату.
— Протестую! Мне и здесь удобно, — сказал студент, поднимая глаза на сидящую напротив Стефу.
— Видите, панна Рита? Вильгельму хорошо там, а мне — где я сижу. Мне только не хватает визави дамы!
— Хорошенькое дельце! — обиделась Люция. — Ведь я ваша — визави!
— Ну конечно, конечно! Только вот панне Рите не к лицу сидеть на козлах.
— А быть вашей визави мне еще больше не к лицу! — отпарировала девушка.
— Я вас помирю, — вмешалась Паула. — Граф, возьмите вожжи у майората, и сядьте рядом с панной Ритой…
— И наверняка вскорости окажемся рядышком в канаве, — засмеялась Рита.
— Vola! c'est mot![31]В канаве! — вмешался барон Вейнер, растянув в улыбке тонкие губы.
Трестка окинул его злым взглядом и спросил:
— А почему бы вам с графиней не сесть на козлы?
— Я не хочу! Там грязно, к тому же я не люблю, чтобы кони были близко, — отказалась графиня.
— Я тоже отказываюсь. Этим спортом не занимаюсь, — сказал барон. — Быть может, моя соседка и пан Вильгельм?…
Стефа отрицательно мотнула головой:
— Не стоит это и обсуждать. Пан майорат ведь ясно сказал, что никому не собирается уступать вожжи.
— Благодарю за поддержку, — отозвался Вальдемар.
— Тогда давайте петь, — предложил Вильгельм.
— Прекрасно, — согласился Трестка. — Что предпочитают дамы — Ich lebe dich?[32]Du liebst mich?[33]
— Лучше всего Wir lieben uns, [34] — со смехом добавила Паула.
— Мы споем по-польски, — сказала Стефа.
— Что-нибудь, что напоминает Гейдельберг или Сакре-Кер? — процедил барон.
— А почему именно Сакре-Кер?
— Ну, или какой-нибудь другой монастырь.
— Но почему у вас на уме монастырь? Молодой Шелига повернулся к барону:
— Неужели вам показалось, что панна Стефания воспитывалась в монастыре?
— Да. Она какая-то другая. Не могу определить точно. Быть может не… необычная? Нет, не могу выразить.
— Я вам помогу. Она не похожа на других. Но такой ее создал не монастырь, а природа. — Студент сделал рукой широкий жест и с заблестевшими глазами продолжал: — Вот эта природа, лазурная и голубая, окружала ее с колыбели и сотворила по своему подобию.
— Помните цветущие степи? — шепнула Рита Вальдемару.
— Что? — спросил он задумчиво. — А, конечно!
— То, что сказал Вилюсь, похоже на ваши «цветущие степи», не правда ли? Вы слышали, что говорил Вилюсь?
— Слышал.
Вальдемар смотрел на необозримые пшеничные поля и думал: «Это она!»
Смотрел на лазурное безоблачное небо и думал: «Это она!»
Майорат что есть силы щелкнул бичом. В бричке поднялся крик:
— Кони понесут! — кричала графиня.
— Вальди, что ты делаешь? — вторила ей Люция.
Панна Рита взглянула на Вальдемара из-под длинных ресниц.
— Остановите, — шепнула она печально. — Я пересяду.
— Не смогу! Кони взяли хороший аллюр. Сидите спокойно!
Приказной тон его голоса как-то подействовал на нее. Она и сама не понимала что же чувствует. Губы ее задрожали, на бледном лице выступили розовые пятнышки. Казалось, она колеблется. Наконец, она спросила непринужденным голосом:
— А если бы кони шли тише, я могла бы пересесть?
— Я не посмел бы противиться вашему желанию.
— Я поняла…
Она сжала губы и, вырвав бич из рук Вальдемара, взмахнула им.
— Что вы делаете? — удивился майорат.
— Хочу, чтобы кони понесли.
— Это случится, только если я захочу.
— Вы уверены?
— Абсолютно!
— Боже, если б я могла…
— Отхлестать меня этим бичом, верно?
— Что-то вроде того.
— Ну что ж, каждый должен заботиться о своей безопасности, а посему… можете пересесть.
Он натянул вожжи. Кони остановились, чуть присев на задние ноги.
— Можете пересесть, — повторил майорат с улыбкой.
Панна Рита посмотрела ему прямо в глаза:
— Вы знаете, что вы…
— Несносен? Я знаю.
— Грубиян!
— Я всего лишь исполнил ваше желание.
— Ох…
Трестка вскочил:
— Почему мы остановились? Ага! Наконец-то вы решились, пани Рита! Кто же займет ваше место?
— Будем тянуть жребий, — сказала Рита.
— Отлично!
Вальдемар покривил губы. Панна Рита бросила ему шепотом:
— Вам достанется Люция, уж я постараюсь…
Она завязала на платочке узелок и зажала в ладони так, чтобы остальные не видели, который из трех торчавших наружу концов был завязан. Повернулась к спутникам:
— Прошу.
Уголок со скрытым узелком она постаралась подсунуть Люции, рассчитывая, что та вытянет самый ближайший.
Графиня взяла тот кончик, что был в середине, Люция — левый, Стефа — правый. Прикусив губу, Рита разжала ладонь.
