В груде корреспонденции я обнаружил недавнее письмо фоторедактора «Вэнити фер».
Уважаемый мистер Саммерс!
Благодарю вас за присланные материалы. Но «Вэнити фэр» не принимает для публикации не затребованный фотографический материал, поэтому я возвращаю вам ваши фотографии.
С уважением…
Формальное письмо. Редактор его даже не подписал. Продолжая рыться в почте Гари, я наткнулся на подобные отказы от других журналов, таких как «Нэшнл джеогрэфик», «Конде наст трэвеллер», даже от «Интервью». Я был прав с самого начала — хвастливые речи Гари насчет знакомства с Аведоном и Лейбовиц были откровенным враньем. Но, читая эти холодные отказы, я не испытал удовлетворения. Напротив, мне стало грустно, когда я представил себе, как Гари сидел здесь, пытаясь смириться с очередным отказом и, соответственно, профессиональной неудачей. Внезапно мне стало понятно его бахвальство на публике. Это не было наглой бравадой, скорее формой самообороны, способом противиться отказам и разочарованию и не усомниться в собственных способностях.
Я открыл его ноутбук, подождал, пока он загрузится, и добрался до его файлов. Наткнулся на папку, озаглавленную ПРОФКОР. Я открыл ее. Три дюжины ПРОФессиональной КОРреспонденции. Письма с предложением его услуг практически всем глянцевым журналам и рекламным агентствам в Нью-Йорке. Были там и умоляющие письма, которые он разослал в десять ведущих фотографических агентств города. В одном из них, датированном 12 сентября этого года, он писал:
Мистеру Моргану Грею
Грей-Мархам Ассошиейтс
54, 16-я Западная улица
Нью-Йорк, Нью-Йорк 10011
Уважаемый мистер Грей!
Благодарю вас за ваше письмо от 5 сентября и ваши добрые слова о моей работе. Однако я был глубоко разочарован вашим отказом взять меня в клиенты, тем более что это третий раз за три года, когда я обращаюсь к вам с просьбой представлять меня (это уже становится чем-то вроде традиции!).
Я понимаю, что, вероятно, в настоящий момент у вас слишком много клиентов. Но я также уверен, что с вашей помощью стану одним из самых доходных фотографов. Как вы могли судить по моему портфолио, я достаточно разнообразен, легко приспосабливаюсь к требованиям коммерческой и фотожурналистской работы и не ограничен привязанностью к какому-то одному жанру. Я знаю, что смогу конкурировать с ведущими специалистами, если дело дойдет до крупных заданий. Я знаю, у меня есть задатки, чтобы пробиться. И если за мной будет стоять ваше агентство — вне всякого сомнения, единственное агентство в Нью-Йорке, которое я хотел бы видеть своим представителем, — я уверен, что смогу добиться больших успехов.
Пожалуйста, измените ваше решение. Вы просто добавите в свои списки еще одно имя, и я уверен, что вы никогда не пожалеете об этом решении.
С уважением…
От его самоуверенности и наглости захватывало дух. Я быстро открыл следующий файл, чтобы посмотреть, как работала эта самореклама в духе Дейла Карнеги. Письмо было датировано 4 октября.
Мистеру Моргану Грею
Грей-Мархам Ассошиейтс
54, 16-я Западная улица
Нью-Йорк, Нью-Йорк 10011
Уважаемый мистер Грей!
Благодарю вас за письмо от 29 сентября и за то, что вы сочли возможным ответить мне сразу же после вашего возвращения из Антиба (кстати, надеюсь, что вы хорошо отдохнули).
Да, я понимаю, с какими проблемами сталкивается ваше агентство в случае переизбытка клиентов, и да, я сознаю, что для постоянных клиентов сейчас наступили не самые хорошие времена.
Но я знаю, что однажды вы согласитесь представлять меня. И когда это случится, вы поймете, что это одно из ваших самых удачных капиталовложений.
Я снова напишу вам через полгода. И еще через полгода, если понадобится. Мне нужен только шанс, больше ничего.
С уважением…
Было что-то омерзительное в этом самовозвеличивании. Он не ведал, что такое стыд. Гари выдавал себя за победителя, которому всегда сопутствует успех. В душе, наверное, он уже потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь станет тем, кем представлял себя публике. И задумывался, ни с кем не делясь своими мыслями: неужели я лузер? Я всегда подшучивал над его Притязаниями, его бахвальством. Возможно, потому, что втайне завидовал его настойчивости, тому, что, не в пример мне, он не сдался на милость судьбы. Вместо этого он продолжал стучаться во все двери, не терял надежды.
Я просмотрел остальные файлы в папке ПРОФКОМ. Последнее письмо, написанное всего шесть дней назад, было отправлено Жюлю Россену, фоторедактору нового журнала «Дестинейшнс».
Дорогой Жюль!
Я так был рад повидаться с тобой на прошлой неделе.
Я счастлив, что ты оценил мою работу, и надеюсь, что скоро получу задание. Мне пришлась по душе идея фотожурналистского репортажа с границы Калифорнии и Калифорнийского полуострова, тем более что это даст возможность сделать упор на огромном контрасте между реалиями первого и третьего миров, не говоря уже о злачном приграничном городишке. Упомянутый тобой гонорар — $1000, включая расходы, — значительно меньше того, что я обычно получаю. Но я отдаю себе отчет, что, как новое издание, ваш журнал еще не имеет возможности платить столько же, сколько платят другие журналы, уже прочно стоящие на ногах. Однако макет номера, который ты мне показывал, произвел на меня потрясающее впечатление, и я с радостью присоединился бы к команде фотографов «Дестинейшнс» и согласился бы на предлагаемые тобой условия.
У меня в данный момент выдался небольшой пробел в расписании, так что я могу ехать сразу же, как только ты дашь отмашку.
Еще раз хочу сказать, что очень надеюсь установить хорошие отношения с «Дестинейшнс» и жду твоего сигнала, чтобы «сделать рывок» к границе.
С наилучшими…
Небольшой пробел в расписании… Упомянутый тобой гонорар… значительно меньше того, что я обычно получаю. От кого? От «Нью-Кройдон шопинг газет»? Я почти не сомневался, что этот тип, Россен, наверняка достаточно сообразителен, чтобы прочитать между строк и понять, что ни один успешный фотограф не согласится ехать за три тысячи миль, чтобы получить жалкую тысячу баксов, причем включая расходы. За наглостью иногда пытаются скрыть отчаяние.
Я порылся в стопке корреспонденции в поисках ответа на это послание. Ничего. Вернулся к ноутбуку. Открыл в ПРОФКОМе папку, таинственно зашифрованную как «Б». Там я обнаружил девять файлов. Я прочитал их все последовательно.
05.09.94
Б:
В десять в среду подходит. На всякий случай возьму стимулирующие пилюли. Увидимся.
Г.
15.09.94
Б:
Царапины на спине все еще не заживают… Но в остальном вполне пришел в себя. Ты сумасшедшая. В понедельник не могу — встреча в городе. Во вторник во время обеда? Жду звонка.
Г.
21.09.94
Б:
Я снова оставлю записку в своем почтовом ящике. Я уже начинаю чувствовать себя героем романа Ле Карре. Завтра в два подходит.
Г.
25.09.94
Б:
Уезжаю в Бостон по делам. Не волнуйся, я не стану звонить (хотя мне кажется, что у тебя легкая паранойя из-за моих звонков. Ведь днем его не бывает, а если подойдет нянька, я всегда могу сказать, что я сантехник). Сообщу, когда вернусь. И да, я буду скучать.
Г.
03.10.94
Б:
Уже вернулся. Завтра в любое время.
Г.
05. 10.94
Б:
Думал долго и старательно о том, что ты вчера сказала. Прекрати волноваться, он слишком замотан, чтобы что-то подозревать. И когда ты наконец сделаешь ему ручкой, мы все равно подождем высовываться. Это успокаивает твою буржуазную совесть? Я в понедельник утром дома, если хочешь развлечься.
Г.
10.10.94
Б:
Получил твою записку. Ты как будто проходишь кастинг для ток-шоу Опры. Не могу понять, почему ты хочешь превратить наш симпатичный роман в скверную психическую драму. Но тут тебе решать, тут твоя заварушка. Так что… basta la vista. Может быть, увижу тебя с детишками в универмаге.
Г.
П.С. Спешки нет никакой, но при случае оставь ключи от двери черного хода под ковриком.
17.10.94
Б:
Ну уж удивила, так удивила. Я буду дома позже, вдруг тебе захочется заглянуть? Скажем в четыре?
Г.
25.10.94
Б:
Прекрасные новости. Скоро получу задание и уеду в южную Калифорнию. Возможно, уехать придется неожиданно. Но все равно жду тебя завтра около двух, если есть желание поиграть. Да, Хартли меня пригласили на вечеринку в субботу. Если ты будешь чувствовать себя неловко в моем присутствии при муженьке, я легко могу пропустить это мероприятие. Но мы можем обговорить это в пятницу.
