– Итак, внимание! Ваша задача, удержать цепь, которую будут пытаться прорвать хулиганы, целой. В случае прорыва, вторая шеренга локализует это место. Первая шеренга плотно сводит щиты. Полный контакт, палками наносите удары по защищенным участкам. По рукам и ногам не бить! Вторая шеренга наготове вытеснять нарушителей. Поехали. Хулиганы – вперед!
Иван стоял рядом с Черновым в первой шеренге, его щит был плотно прижат к щиту товарища. Рядом с Черновым стоял еще один программист, не отличавшийся богатырским телосложением, этим и воспользовался «хулиган», ударом ноги по щиту просто выбив его из цепи. Щит Чернова, до этого плотно прижатый к щиту программиста, принял на себя часть энергии удара, и как он ни старался его удержать, по инерции другим краем впечатался в кисть Ивана, содрав кожу. На ней тут же выступила кровь. Заметив это, Чернов, не долго думая, нанес своей резиновой палкой удар сверху вниз по руке «хулигану», прорвавшего цепь, совершенно не пытаясь смягчить, чего тот никак не ожидал, и, взвыв, схватился за руку, уходя от места столкновения на безопасное расстояние. Это происшествие заставило опешить остальных нападавших, вторая шеренга успешно локализовала место прорыва, но ОМОНовцам травма своего бойца явно не понравились и все с удивлением уставились на Чернова. Тут же раздался крик:
– Отставить, вашу мать! – лейтенант подлетел, но оценив размеры Чернова, сразу поумерил свой пыл. – Вы что, товарищ капитан, меры не знаете? Быть по рукам запрещено! Вы ему руку сломали!
Чернов шагнул вперед, взял за ремень растирающего кисть ОМОНовца, и подтащил к себе.
– Руку убери! Пошевели пальцами. Ну! – Тот, удивленно глядя на Чернова, согнул и разогнул пальцы на травмированной руке. – Это ушиб, кости целы, иначе он не смог бы согнуть пальцы в кулак, – Чернов, вынеся диагноз, тут же отпихнул назад ОМОНовца. – За мной еще одному вашему должок. Верней, уже двум, – он бросил взгляд на кровоточащую кисть Ивана, затем на встающего шатающегося программиста. – Ну что, лейтенант, тянешь, давай команду, погнали, я только разогрелся немного! Ох как ваше тупое бычье мне сильно «духов» напоминает повадками, сейчас в раж войду!
Упоминание «духов» преобразило выражение лица лейтенанта. Уж кто–то, а ОМОН в Чечне в командировках был регулярно, чуть ли не в полном составе, причем далеко не в самых спокойных местах. Иван тоже бросил удивленный взгляд на Чернова. Тот о своей службе в Чечне мало что рассказывал, и должен был там, по идее, работать только с компьютерами. «Духи» должны быть где–то в горах, вдалеке от информационных центров, куда и требовались сотрудники, по крайней мере, именно так всегда это преподносили и такие представления были у Ивана. Лейтенант, видимо рассудив аналогично, уже достаточно спокойно, хотя и удивленно, сказал:
– Мы же не калечить друг друга должны. Удары в не защищенные места запрещены.
– Да что ты говоришь! А я нечаянно. Полно свидетелей. Совершенно никакого умысла. – Чернов указал рукой на товарищей, оставшаяся в строю группа информационного центра дружно закивала. Более того, начались демонстрационные обсуждения вопроса, способна ли незащищенная бронежилетом ключица выдержать случайный удар резиновой палкой сверху, наступит ли контузия от удара по шлему, и другие аналогичные вопросы. Продолжение упражнений могло окончится банальным выяснением отношений стенка на стенку, без каких-либо скидок и поблажек друг другу.
– Ладно. Ваша группа может отдыхать, – сказал лейтенант, и отправился к следующей группе, за ним потянулись остальные ОМОНовцы. Но метров через десять он повернулся и поправился: – Пока может отдыхать.
Иван оценил повреждение кисти, решил не связываться с медпунктом, потому достал носовой платок и обвязал им ладонь. Затем обратился к Чернову:
– Леша, ты знаешь, с меня наверное тоже хватит. Ты из–за меня сейчас кучу неприятностей наживешь, толпу этих отмороженных гоблинов тебе одному не победить. Если хочешь карьеру еще тут строить, то не вреди себе. Мне это не нужно.
– Ваня, эти гоблины, – он указал на ОМОНовцев, которые переместились к следующей группе, – понимают только язык силы. Не суди их строго. Ничего плохого мне не будет.
– Тогда я пойду составлю компанию майору Зиновьеву. – Иван указал на курящего в стороне майора.
– Выговор влепят… Могут и неполное служебное соответствие за неподчинение прямому приказу вынести.
– Леш, я теперь думаю просто рапорт на увольнение подать, призыв кончился уже весенний. Осенний где–нибудь перекантуюсь, месяц всего–то, а там уже и 27 мне. То, что тут происходит, это откровенное издевательство. Каждый должен заниматься своим делом. Я понимаю, когда в сорок первом курсантов под немецкие танки бросили только с коктейлем Молотова в руках, так выбора особого не было, это понятно хотя бы. И я бы пошел, и ты. Да все бы, кто здесь сейчас спартанцев из себя изображают. Но это, что тут происходит… Зачем? Даже после дня такой подготовки нас реально на толпу только совсем полоумный генерал бросит. Хватит. Терпение мое иссякло. Уеду к какому–нибудь морю до своего дня Рождения. Давно не видел в живую волн.
– Главное, не к Белому, – усмехнулся Чернов, затем, посерьезнев, добавил: – Вань, сведения в военкомат отправляют в апреле, раз в год. Военкомат о том, что ты больше не носишь форму, узнает только через год. Если только это тебя останавливает, то можешь даже не прятаться.
– Откуда информация?
– От тетки конечно. Людмила Владимировна которая. Помнишь такую? – Чернов улыбнулся.
– Спасибо, Леш.
Иван подошел к майору Зиновьеву, тот, видя повреждение кисти, помог расстегнуть бронежилет и шлем. Затем майор сказал:
– Иван, да? Накажут тебя.
– Я понимаю. Так и вас… Вы, наверное, на пенсию? – Майор кивнул. – Ну а я на гражданку. Все же я не понимаю, зачем это делают…
– Иван, все просто. При сокращении надо платить компенсацию. При увольнении за дисциплинарный проступок – нет. А тем, кто выдержит, все равно получат отрицательную характеристику по служебной подготовке в личное дело. Как раз к переаттестации. Бойцы из нас никакие, твой друг, – Зиновьев указал на Чернова, – исключение, только доказывающее правило, так что это очевидно, в том числе и генералам, принявшим такое решение.
Вот теперь в голове Ивана факты сошлись. Оказывается, таким извращенным способом руководство пыталось экономить средства. ОМОНовский лейтенант, заметив, что Иван снял жилет, отвлекся от следующей группы, подошел и указал на кисть:
– Товарищ старший лейтенант! Эта царапина не дает вам права прекратить занятия. Немедленно вернитесь в строй.
– Старший лейтенант Рябов.
– Что?
– Бери свой блокнот, и пиши: «старший лейтенант Рябов Иван Анатольевич».
– Ну как знаете, – сказал ОМОНовец, доставая блокнот и записывая данные Ивана.
За последующий час досталось четырем другим группам, среди которых тоже находились желающие прекратить эти занятия, некоторые после увиденного даже не приступая отказывались обучаться, сразу покидали шеренги. Внезапно Ивану пришла в голову мысль, как это можно прекратить. Когда группа ОМОНовцев, после небольшого перерыва, направилась на второй круг, проходя мимо, Иван окликнул лейтенанта:
– Лейтенант, задержитесь. Теперь ваша очередь представляться, – Иван достал ручку и дежурный лист бумаги.
– Что? – Удивился тот, совершенно не понимая, что от него хочет Иван.
– «Сотрудник милиции, по первому требованию граждан, обязан представиться и, при необходимости, предъявить служебное удостоверение», – процитировал закон «О милиции» Иван, и приготовился записать данные. – Или вы меня гражданином не считаете?
– Лейтенант Иванов Олег Федорович, – удивленно представился ОМОНовец. – Зачем вам мои данные? Что вы задумали?
– Иванов? – Майор Зиновьев явно засомневался. – Вы все же удостоверение покажите. Пока вы этого не сделаете, никто ваших команд выполнять больше не будет. Уж мы посодействуем этому, не сомневайтесь.
ОМОНовец замялся, но выхода не было, он развернул свое удостоверение.
– О, оказывается Филиппов. Как не хорошо обманывать Олег Федорович. Да еще при свидетелях. – Майор укоризненно посмотрел на ОМОНовца. Тот даже немного покраснел. Иван, записав данные, произнес:
– Сегодня, Олег Федорович, помимо вранья, вы своими грамотными руководящими действиями вывели из строя двух наших сотрудников на неизвестный срок. Не знаю, захотят к нам присоединится другие представители, – Иван посмотрел в сторону других групп, – я лишь скажу за нашу. Возможно, умудритесь сделать нечто подобное еще несколько раз. Поэтому мы решили обратиться в прокуратору с коллективным обращением. Зачем вы коллег калечите? Перед переаттестацией в полицию вам это точно в большой плюс пойдет.
Поняв, куда клонит Иван, лейтенант произнес:
