Он прокашливается.
Что, милый, тоже не ожидал такой адекватной реакции от меня?
– Не знаю пока.
Таня сверлит меня вопросительным взглядом. Прикрываю трубку и шепчу на невысказанный вопрос, кто это звонит. Подруга хмыкает, клюет меня в щеку и машет.
– Подожди, ты куда? – шепчу, чтобы Наиль не услышал.
Плетусь за ней. Таня выходит на улицу, поворачивается ко мне, и её глаза хитро сверкают.
– На свидание. Хорошего вечера, держи там трусики при себе, а то Таранов…
Хохочет на всю улицу, а я не знаю, куда скрыться от стыда.
– Таня, блин, – шиплю.
– Мариш, все хорошо у тебя там? – включается в эту идиотскую беседу Таранов.
Закатываю глаза и тянусь к Тане, чтобы отвесить ей шуточный подзатыльник, но она ловко уворачивается и, показав язык, упархивает в сторону машины.
– Что, даже не подвезешь? – кричу ей вслед.
– Это кто тебя там собирается подвозить? – недовольное бурчание Таранова снова возвращает меня в наш разговор.
Жмурюсь.
– Таня, она заезжала ко мне, и вот, бросила.
– За тобой приехать?
Зависаю от простейшего вопроса.
– Ну, если хочешь.
Да, да, это все ради того, чтобы всем вокруг показать, что мы суперсемья и мы снова вместе. Исключительно ради этого.
А не потому, что я ножку натерла, мне хочется шоколадку и на ручки. Не-а, не из-за этого.
Точно не к Таранову на ручки.
– Сейчас приедем, только бывшему тестю скажи, что ты девчонок отпускаешь.
И он сбрасывает, я даже пискнуть в ответ не успеваю.
– Дочь, – голос пап Саши выводит из зависания.
– Да, пап, все нормально. Пусть Наиль девчонок заберет, и они за мной приедут.
Он вздыхает, и этот вздох слишком много значит. Ему даже не нужно ничего говорить, чтобы я поняла: отчим переживает. И оно не удивительно… После того катка, которым по мне прошелся развод, пап Саша надо мной трясется.
Хорошо ещё, что сразу не выставил Наиля и не дал пинка. Уже прогресс…
Глава 25
Проверяю, все ли в порядке в кондитерской. Делаю все необходимые манипуляции перед завершением рабочего дня и набираю с собой перекус. Себе – булочку с изюмом и присыпкой, Таранову – его любимый пирог, а девчонкам – по маффину без сахара. Специальные, для деток.
Пока не задумываюсь, какого черта я сейчас изображаю заботу. Хотя почему изображаю…
Отмахиваюсь и отключаю подсветку в помещении, выключаю все лишнее, окидываю глазами свое детище, и в груди снова разливается гордость за себя. Все же я ни разу не жалею, что в свое время ввязалась в это и не спасовала.
И пусть Таранов катится к черту со своими упреками.
К кондитерской подкатывает знакомая машина и моргает фарами. Выскакиваю и закрываю последнюю дверь. За спиной раздается хлопок.
– Помочь? – голос Таранова окутывает.
Зажмуриваюсь, чтобы сильно не таять при нем. Нужно вести себя достойно. Не падать ему в ножки. Не заслужил…
– Все нормально, – цепляю на лицо широченную улыбку и разворачиваюсь к бывшему, – я уже справилась.
Стараюсь не показывать, как сильно хочется мне замереть и просто посмотреть на него. Настойчиво напоминаю своему глупому сердцу, что он предал… он позарился на другую женщину.
Почти действует. По крайней мере, меня это охлаждает, и я уже иду к машине спокойная.
– А я перекусить нам взяла.
Таранов косится на бумажный пакет с фирменным логотипом, который я сжимаю в руке, и хмыкает.
– Мне предварительно сыпанула от души мышьяка?
Закатываю глаза.
– Ой, Таранов, если ты умрешь, то все сразу поймут, чьих это рук дело.
– Думаешь, у меня мало недоброжелателей?
Подхожу к нему вплотную, упираю палец в его рубашку и поднимаю глаза.
– Но я же ближе всех.
Его глаза стремительно темнеют, а радужка скрывается за зрачком. Наиль громко выдыхает. Но я успеваю отступить прежде, чем он схватит меня.
Да, я не успела забыть, чего от него можно ожидать.
– Не-а, – качаю пальцем, – без рук, бывший муж.
Его рука пролетает мимо меня, и я усаживаюсь в машину, не дождавшись, пока Таранов распахнет дверь и поможет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наиль остается за пределами машины, и я вижу, что ему кто-то звонит. Сражаюсь с желанием открыть дверь и послушать, с кем он там разговаривает. Ну что за идиотизм?! Да даже если с кем-то из своих дам, мне ровно…
У нас просто договор, и я не собираюсь его нарушать.
Поворачиваюсь к своим крошкам, и они одаривают меня двумя широченными улыбками, а у меня сердце плавится при виде их довольных мордашек.
– Ну и как вы тут с папой, лисы?
Девчонки довольно ерзают на сидениях и машут ручками. И в который раз я мысленно благодарю судьбу за то, что подарила мне их. И никакие жизненные проблемы не лишили меня возможности стать мамой этих крошек.
От мыслей отвлекает вернувшийся в машину Наиль. Запускает пальцы в приглаженные волосы, и его челка тут же падает на глаза. Когда мы были вместе, у него была совсем другая прическа, но эта мне тоже нравится.
Стоп! А с чего мне вообще должно в нем что-то нравиться, кроме того, какой он отец для Милы и Миры? Все остальное – мимо.
– Что, кудряшки, жалуетесь на меня маме? – ухмыляется, отчего серые глаза вспыхивают неподдельной любовью.
Я чуть ли не физически чувствую волну, которая сейчас исходит от Наиля.
– Есть на что жаловаться? – не могу скрыть ехидство из голоса.
Таранов коварно усмехается.
– Это наши секреты.
У меня вытягивается лицо, но тут решают вмешаться дочки.
– Мама…
– Папа…
Мы с Тарановым как по команде дергаемся и оборачиваемся к двойняшкам. Они смеются и повторяют эти два самых долгожданных слова.
Таранов косится на меня.
– Они говорили такое?
Сжимаю губы, чтобы не разреветься от навалившейся сентиментальности и медленно качаю головой.
– Первый раз. Ну, они произносили слоги, но чтобы вот так четко слова – нет…
– Обалдеть, – шокировано выдыхает бывший и во все глаза смотрит на дочерей, – крошки, повторите для папы.
Мила улыбается в ответ и без запинки выдает:
– Папа, – переводит на меня взгляд, – мама.
– С ума сойти можно, – Наиль перестает дышать.
Да я и сама с трудом делаю вдохи. Это такое чувство… новое, все сметающее на пути. Услышать голосок своих детей, когда они уже что-то осознанно говорят.
– Говорю же, лисы, – хмыкаю, – умеют выбирать время.
Сжимаю обе ножки и посылаю им воздушные поцелуи.
Усаживаюсь ровно, а девчонки переключаются друг на друга. Плюс того, что детей сразу двое: они могут поболтать между собой. Окружающие не понимают, зато им весело и забавно.
И пусть весь мир подождет…
Мою щеку опаляет взгляд Наиля.
– Куда едем?
Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох.
– Домой к нам?
– Завтра у нас первый выход с тобой.
Напрягаюсь, перевожу на Наиля взгляд и жду дальнейшего рассказа. Но его ожидаемо не следует.
– И? – не выдерживаю.
Таранов заводит машину, и мы трогаемся. Ну да, ну да, катись, Марина, к черту со своими вопросами.
– Готова?
– Как будто у меня есть выбор.
Наиль фыркает, и мы добираемся до нашего дома в полном молчании. Каждый погружен в свои мысли.
Таранов тормозит машину возле подъезда и глушит её. Удивленно смотрю в его сторону, он отстегивается и собирается выходить.
– А ты с нами?
Он аж подвисает от моего вопроса.
– Против?
Мотаю головой.
– Девчонок ты собралась одна тащить?
Пожимаю печами.
– Они прекрасно ходят, Наиль.
Таранов недовольно кривит губы и все же выходит, громко хлопнув дверью. Тянусь к дверной ручке, но не успеваю сообразить, как меня выдергивают из машины и прижимают к твердой груди.
Выдыхаю от соприкосновения наших тел и поднимаю глаза на лицо Наиля.
– Ты нарушаешь мое личное пространство, – голос слегка подрагивает.
«Это все от неожиданности, – успокаиваю себя. – С непривычки».
