Таранов вопросительно выгибает бровь, и на его лице снова зажигается улыбка. А я ловлю себя на мысли, что такой он мне больше нравится, чем злой и кусачий.
– Любой уважающий себя банкир должен иметь биту, разве нет?
Фыркаю и подхожу к покупкам.
– Любой уважающий себя банкир должен иметь охрану.
Хватаю молоко и несу к холодильнику.
Наиль мычит.
– Надо подумать об этом, да. Я сейчас вернусь.
Оборачиваюсь, а его уже нет. Продолжаю все раскладывать. Ну, Таранов, как всегда. Набрал столько, что хватит на год.
Во рту пересыхает, беру с барной стойки высокий прозрачный стакан. Наполняю водой чуть ли не до краев и делаю жадный глоток.
В этот момент возвращается Наиль… с голым торсом.
Поперхиваюсь. Таранов удивленно дергает бровью. Косится на меня.
– Что не так? Ты забыла, как я выгляжу без футболки?
Мотаю головой. И снова его взгляд на мои ноги. Да такой, что хочется прикрыться, или, наоборот, немного приподнять край одежды.
Зажмуриваюсь. Боже, да что за мысли?!
А когда распахиваю глаза, то перед глазами уже обнаженная грудь Наиля. А там…
Дыхание перехватывает. У него появилась татуировка. От которой по рукам мурашки.
Чувствую его дыхание на волосах и поднимаю глаза.
– Нравится? – кивает себе на грудь.
Глаза темные, похожи на провалы. Медленно качаю головой.
Она слишком реалистична, и слишком напоминает мне мое состояние, в которое я окунулась после нашего расставания. В месте, где у нас сердце, татуировка, на которой обломки ребер и пустота… как будто там, у него в груди… больше нет сердца.
– Жутко красиво, – губы живут своей жизнью.
Облизываю их, чтобы убрать сухость. Боюсь смотреть в лицо Наилю, и он решает заставить меня поднять взгляд.
Дергает подбородок, а у меня не остается другого выбора. Встречаюсь с его серыми глазами.
– Мне было очень больно без тебя, ангел… даже если ты мне не веришь.
Его слова впиваются шипами в сердце. До боли прикусываю губу, чтобы не заплакать над нашим прошлым. Надо как-то набраться сил и оставить его там… Мы никуда не убежим от своих ошибок. И друг от друга тоже…
– Я… – качаю головой, – не важно.
– Что ты, Мариш?
Отвожу взгляд, хоть моя голова по-прежнему приподнята, а подбородок зажат пальцами Таранова. Но я не могу... его взгляд слишком будоражит чувства.
– Мне тоже было очень больно после нашего расставания.
Наиль прижимает меня к столу и упирается руками по обе стороны моих бедер. Прикрывает глаза и резко выдыхает. Между нашими телами возникает небольшое пространство, в которое тут же просачивается холод.
– Я не знаю, чем ещё поклясться, что я не изменял. Даже не смотрел в сторону других…
Утыкаюсь лбом в его плечо. Боже, как хочется все забыть, но мысленно я кричу сама себе, что нет гарантий, что подобное не повторится. Нет!
– Но ты впустил другую в нашу семью. И ничего не сделал с этим…
Таранов скрипит зубами, и его грудь замирает. Он словно ставит дыхание на паузу.
– Тут да… виновен, каюсь. Пригрел змею.
До сих пор мне тяжело обсуждать ту ситуацию между нами. Вспоминать больно, но надо все решить уже наконец-то и, если получится, отпустить.
Если получится…
– Я предлагаю, – тихо продолжает Таранов, – попробовать все заново собрать. Хотя бы попытаться нормально общаться. Ради дочерей. Мне очень плохо…
И мне плохо… очень. Но…
Наиль обхватывает мое лицо ладонями, и я сосредотачиваю на нем взгляд. Перед глазами подозрительно плывет, и я надеюсь, что мне хватит сил не заплакать.
– Давай попробуем, м?
Качаю головой. Но не в знак отрицания. Просто я не знаю, что ему ответить.
Его взгляд вспыхивает подозрительным огнем, как будто он что-то задумал. А потом я чувствую, что в кухне моментально меняется энергетика.
– Что ты... – сбиваюсь с дыхания и вцепляюсь Таранову в бицепс, – что ты делаешь, Наиль?
Обжигающая ладонь медленно скользит по моему бедру, пока я пытаюсь заставить себя дышать. Не получается!
– Соблазняю свою жену, разве не ясно? – хриплый шепот ударяет по накаленным нервам.
Мотаю головой. Но у самой из самых глубин поднимается возбуждение и волнение. Тело мелко дрожит, пока я ощущаю на себе прикосновения Таранова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он знает, что делать с моим телом. Знает, за какие струны дёргать, чтобы я ответила. Чтобы я не смогла взять себя под контроль… Но ведь я смогу сопротивляться.
Смогу же?
– Не получится...
Боже… Мой голос явно меня решил предать.
Смешок. Он не верит мне. А его шершавая щека прижимается к моей. Вздрагиваю, пока Наиль без труда усаживает меня на стол. Как будто я не вешу ничего.
– Мне так нравится, как ты закатываешь глазки, когда хочешь меня.
Тут же зажмуриваюсь и шумно выдыхаю.
– Неправда.
Наиль продолжает гладить мои бедра, и это сильнее, мать его, афродизиака. Но если я поддамся... то что будет потом с нами?
Или Таранов просто трахнет меня и продолжит вести себя как скотина?
– А ты проверь, что будет.
В шоке распахиваю глаза и ловлю его усмешку.
– Ага, ты это вслух сказала.
– Я не буду ничего такого пробовать, Наиль. Это будет...
Но мои доводы лопаются как мыльный пузырь, потому что в убеждение вступает его рот и язык...
И я принимаю его правила игры. Стальные объятия чуть ли не ломают ребра, но я не чувствую боли или дискомфорта, я слишком по этому всему скучала.
Именно добровольно. Сама тянусь к нему. Запускаю пальцы в его волосы, и Наиль довольно стонет, кусает нижнюю губу, толкает на стол. Мне приходится подчиниться и облокотиться на прохладную поверхность, но и она меня не отрезвляет.
Не знаю, что должно случиться, чтобы я нашла в себе силы отодрать себя от Таранова. Он нагло вклинивается своими бедрами между моих ног, и я тут же выгибаюсь, когда ощущаю, что он хочет… меня.
Наиль проворно ныряет под футболку рукой и сжимает мою грудь, вышибая из меня дыхание. Нет, сопротивляться ему выше моих сил. Ну что же такое, почему он настолько хорошо изучил меня, что сейчас как по нотам разыгрывает страсть. Вызывает отклик.
Сквозь набат, который звучит у меня в ушах, пробивается хныканье кого-то из малышек.
– Наиль, – пытаюсь оттолкнуть бывшего мужа, – Таранов! – рычу, потому что он не слышит, продолжает покрывать кожу поцелуями, но я уже выключилась и сосредоточилась на плаче.
– Что такое?
Его зрачки приходят в норму, и он отталкивается от стола, сдергивает меня с него.
– Что случилось?
Одергиваю футболку, прячу взгляд. Нет сил смотреть в его лицо. Боюсь увидеть там триумф, ведь я сдалась. Не смогла ему противостоять. Но что уже теперь об этом...
Я быстрым шагом прохожу всю кухню.
– Видимо, проснулись и испугались, что нет меня рядом. Мы же спим в одной комнате, они меня всегда видели, а тут…
Не знаю, зачем я все это говорю. Заполняю неловкое молчание. Переключаю сама себя на реальность, потому что губы до сих пор ощущают его поцелуи, а кожа горит от ласк.
Наиль ловит меня и прижимает спиной к груди.
– Не вздумай жалеть, ангел, – шепчет на ухо и тут же отпускает.
***
Непривычно…
Как же непривычно снова просыпаться с Наилем в одной кровати. И неважно, что между нами спали наши дочки, первым, кого я увидела, когда только открыла глаза, был спящий Таранов. И от этой картины предательски дрогнуло сердце.
Я не представляю, как мы будем с ним жить под одной крышей, если малейший контакт оставляет за собой искры и пламя.
–Ну что, ангел, вы готовы ехать? – Наиль заходит после того, как отъезжал по делам, и тут же расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке.
А я тут же вспоминаю его тату…
И я прекрасно понимаю, ЧТО именно она выражает.
– Ты уже все решил?
Мой голос предательски вздрагивает, и меня награждают вопросительным взглядом. Делаю вид, что не замечаю реакции Наиля, прохожу мимо. Таранов ловит меня и прижимает к себе.
