— Но вы не предъявите ему обвинение? И не арестуете?
— Это верно, однако я все равно обязан следовать процедуре.
Радклифф тяжело вздохнул и вскоре предложил Лангтону вместе пройти в комнату.
Дэниэлс и Анна ждали их появления и по-прежнему не разговаривали, если не считать, что она любезно спросила, не хочет ли он выпить чаю или кофе, а он не менее любезно отказался и попросил воды. Кассетный магнитофон и видеокамеру принесли в комнату и включили. Лангтон привел туда Эдварда Радклиффа. Дэниэлс встал и крепко пожал руку своему адвокату, севшему с ним рядом. Лангтон устроился около Анны и положил руки на стол. Магнитофон и видеокамеры заработали.
Лангтон назвал время и место, перечислил присутствующих в комнате допросов отделения полиции Метрополитен в Квиннз Парк — он сам, сержант Трэвис, Алан Дэниэлс и его адвокат Эдвард Радклифф.
Дэниэлс посмотрел на Радклиффа. Похоже, его немного озадачили эти формальности, но адвокат заверил клиента, что таков порядок и он имеет право на защиту.
Лангтон продолжил:
— Мистер Алан Дэниэлс согласился помочь нам в расследовании. Он не арестован и явился в отделение полиции добровольно. Мистер Дэниэлс, вам ничего не говорили о…
— Подождите минуту, — запротестовал Радклифф.
— Извините, — разъяснил Лангтон. — Я имел в виду вот что. Если бы вы находились под арестом, то могли бы не говорить ничего, способного нанести ущерб защите при слушании вашего дела в суде. Подобное упоминание стало бы крайне опасным. Ведь любое ваше слово может быть использовано как свидетельство против вас. — Он поглядел на Радклиффа. — Если, конечно, дойдет до этого.
Дэниэлс в замешательстве покачал головой. Пленка на магнитофоне начала крутиться, и он хмуро уставился на нее.
Лангтон немного подождал и задал первый вопрос:
— Мистер Дэниэлс, ваше настоящее имя Энтони Даффи?
Дэниэлс заморгал. И перед ответом тяжело вздохнул.
— Да-да, так меня звали.
Радклифф бросил на него взгляд и что-то записал.
— Вы поменяли имя согласно одностороннему обязательству? Или с помощью какого-то другого метода?
Дэниэлс растерянно откинулся на спинку стула.
— Довольно долгое время мы никак не могли вас выследить. Обращались ли вы в службу записей актов рождений, смертей и браков для законной регистрации вашего нового имени?
Повисла очередная пауза. Дэниэлс пристально поглядел на свои руки, поднял голову и спокойно ответил:
— Это случилось более пятнадцати лет назад. В то время был другой актер Энтони Даффи. Я не хотел, чтобы нас путали, и поменял имя. Тогда я находился в Ирландии. У них должны сохраниться документы. Да, верно, я урожденный Энтони Даффи. И все было сделано законно.
— Вашу мать звали Лилиан Даффи?
— Да, да, именно так. А уж могу ли я назвать ее матерью или нет, это другой вопрос. Меня воспитали приемные родители.
— Верно ли, что вашу мать убили?
Дэниэлс наклонился.
— А какое это имеет отношение к чему-либо?
— Будьте любезны, ответьте мне на вопрос, мистер Дэниэлс.
— Да. Мне сообщили, что она была убита.
— И вас вызвали на допрос в Главное отделение манчестерской полиции сразу после ее убийства?
— Господи, да мне было семнадцать лет, когда меня туда привели и сказали, что она мертва. Я вас умоляю!
Радклифф по-прежнему что-то записывал. Если услышанное и удивило его, то он ничем себя не выдал.
— Мы оба знаем, что дело не ограничилось вызовом в полицию. Было и еще кое-что, — заявил Лангтон. — Вас арестовали и допросили.
— Но меня тут же освободили. Почему вы об этом вспомнили двадцать лет спустя?
— Вас тогда допрашивали о предыдущей драке с матерью, о том, как вы ее избили?
— Что?
— Ваша мать утверждала, будто вы на нее набросились.
— Нет, это неправда. — Его глаза заблестели от гнева, и он повернулся к Радклиффу. — Меня ни в чем не обвиняли. Какого черта он завел этот разговор, Эдвард? Я пришел сюда с самыми добрыми намерениями.
Радклифф смерил Лангтона холодным взглядом.
— Ваши вопросы связаны с причиной появления тут мистера Дэниэлса?
— Я так полагаю. — Лангтон открыл лежавшее перед ним досье. — Прошу вас, посмотрите на эти фотографии, мистер Дэниэлс, и скажите мне, знакома ли вам хоть одна из заснятых женщин?
Он достал первую фотографию и повернулся к видеокамере.
— С помощью видеопленки я сейчас покажу мистеру Дэниэлсу фотографию Мэри Тересы Бут.
Дэниэлс увидел черно-белый посмертный снимок и покачал головой.
— Нет, я ее не знал, — твердо проговорил он.
Затем ему продемонстрировали одну за другой фотографии Сандры Дональдсон, Кэтлин Кииган, Барбары Уиттл, Берил Виллиерс и Мэри Мерфи. В ответ на очередной вопрос: «Вы знали эту женщину?» — Дэниэлс неизменно качал головой и заявлял, что никогда не был с нею знаком. Он сидел очень прямо, не сдвигаясь с края стула.
— Вы проживали по адресу: Шаллкотт-стрит, 12, в Суинтоне?
Дэниэлс кинул на своего адвоката беспомощный взгляд.
— Просто скажите «да» или «нет», Алан, — посоветовал тот.
— По-моему, да. До четырех или пяти лет и снова после того, как пробыл несколько лет у приемных родителей.
— Вы помните Кэтлин Кииган? Ведь она жила по тому же адресу?
— Я был ребенком. И, конечно, не помню, — огрызнулся он.
— А Мэри Тересу Бут вы помните? Она тоже жила в этом доме.
— Нет, не помню.
— Ну, может быть, вы припомните каких-то женщин, живших там?
— Нет. Я никого не помню. И уже сказал вам: тогда я был слишком мал.
— Спасибо. Не могли бы вы нам сообщить, что вы делали ночью 7 февраля этого года?
Дэниэлс закрыл глаза и вздохнул.
— Когда?
— В субботу, 7 февраля, между одиннадцатью часами вечера и двумя часами ночи.
— Вероятно, спал. Весь февраль я снимался в кино и фактически не выезжал из Корнуолла. Могу специально для вас проверить, но убежден, что так и было.
— Из Корнуолла?
— Да. Там шли съемки нового варианта «Ямайки».
— Я это приму к сведению, если вы сумеете подтвердить, что в тот день находились в Корнуолле.
Дэниэлс ответил, что его агент представит полиции точное расписание. Он недоуменно покачал головой снова повернулся к Радклиффу и заявил:
— Я не в силах поверить, Эдвард. Это немыслимо.
Адвокат ободряюще похлопал его по руке.
Фотографию Мелиссы Стивенс Лангтон положил на стол последней, поверх остальных.
— А с этой девушкой вы знакомы?
Дэниэлс закусил губу.
— Нет, нет. Не думаю. А как ее зовут?
— Мелисса Стивенс.
Дэниэлс пристально поглядел на снимок.
— Нет, я не знаю. Она что, актриса?
— Она была студенткой.
Лангтон собрал фотографии и аккуратно убрал их.
— Вы готовы к тому, чтобы одонтолог сделал слепок ваших зубов?
— Что? — Дэниэлс откинулся на стуле, не поверив услышанному.
— Это становится просто глупо, — раздраженно заметил Радклифф и постучал авторучкой по столу. — Вы привезли сюда моего клиента. Вы его не арестовали. Он ответил на все ваши вопросы. Полагаю, что на сегодня хватит. Ну, разве что у вас иная цель.
Лангтон уверенно объяснил, что если они решили полностью исключить Дэниэлса из числа подозреваемых, им нужно иметь четкое представление о его зубах. Когда Радклифф потребовал рассказать о проверках поподробнее, Дэниэлс дотронулся до его руки и возразил:
— Нет, погодите, Эдвард. Если они хотят меня протестировать, я это сделаю. Убежден, что у них есть серьезные причины, а иначе они бы меня сюда не привезли. Так что я выполню их просьбу и не потрачу время зря.
— Ладно, ладно. Вам еще что-нибудь нужно? — обратился к Лангтону Радклифф.
Через пятнадцать минут Дэниэлсу и его адвокату разрешили покинуть отделение. Актер остановился у открытой двери и окинул Лангтона грустным взглядом.
— Лилиан Даффи была больной женщиной, и я всеми силами старался забыть о своем раннем детстве. И если бы меня не воспитала одна на редкость добрая и отзывчивая семейная пара…
— Мистер и миссис Эллис? — предположил Лангтон.
— Да! — Дэниэлс усмехнулся. — А вы хорошо поработали и раскопали темные пятна в моей биографии.
— А до этого вас опекала Эллен Морган. — Ее имя не оставило Дэниэлса равнодушным, и Лангтон продолжил: — Мы с нею разговаривали.
Подозреваемый понизил голос:
— Что же, тогда вам известно, насколько моя жизнь изменилась к лучшему, когда меня забрали от Лилиан Даффи. Я пытался похоронить свое прошлое. И не думал, что меня так взволнуют эти воспоминания. Однако для меня теперь важнее всего другое — для прессы мое прошлое должно оставаться тайной за семью печатями.
— Таким оно и останется, и никаких причин для огласки нет, — заверил его Лангтон.
— Спасибо, я это оценил. Дело в том, что вскоре я буду сниматься в США, и любая гнусная статейка в прессе, особенно в желтой, которая только сплетнями и кормится, может нанести мне страшный ущерб. Например, я не получу визу, в то время когда моя карьера, по сути, только налаживается. И все затормозится или кончится крахом.
