– За пару часов до того момента, когда должен был состояться концерт, меня вызвал к себе исполнявший обязанности директора института Исаак Борисович Реут. У нас с ним состоялся примерно такой разговор:
– Юрий Тихонович, – говорит он мне, – тут звонили из райкома, требуют запретить Высоцкому выступать у нас в институте. Говорят, что без «Ленконцерта» это происходить не должно. Грозят увольнением и исключением из партии. Я им сказал перезвонить в профком – это ж они организуют. Как вы думаете, что делать?
– Вы, – отвечаю, – руководитель, вам и решать.
Что я еще мог ему сказать в такой ситуации? Но это было только начало. Возвращаюсь я в свой кабинет, звонит телефон. На проводе первый секретарь Выборгского райкома Валерий Митрофанович Никифоров.
– Юрий Тихонович, – спрашивает, – вы коммунист?
– Да, – говорю, – коммунист.
– Так вот, имейте в виду, если допустите выступление Высоцкого, то вместе с Реутом вылетите из партии.
Я попробовал «включить дурака».
– Простите, – говорю, – Валерий Митрофанович, но ведь Высоцкий – известный и вполне официальный артист, его песни все и так на магнитофонах слушают…
– Юрий Тихонович, – перебил меня Никифоров, – Высоцкому не следует выступать в Ленинграде, это мнение товарищей из обкома, оно согласовано в ЦК.
– Тогда пришлите мне письменное распоряжение, – ничего умнее мне в тот момент в голову не пришло, Никифоров сделал вид, что не услышал эту фразу. Я начал оправдываться:
– Уже поздно, – отвечаю, – билеты распроданы, люди ждут Высоцкого.
– Кто у вас отвечает за пропускную систему? – чувствую, председатель райкома теряет терпение.
– Я отвечаю…
– Так вот, имейте в виду: Высоцкого на территории института не должно быть!
Доложил содержание этого разговора и. о. директора Реуту. А он на принцип пошел – не буду мешать Высоцкому, и все. Мы расходимся по местам, тут приезжает оперуполномоченный районного КГБ.
– Так, – говорит, – Высоцкий на территорию института попасть не должен! Скажите об этом охране.
– Не могу, – отвечаю, – охрана мне не подчиняется, она вневедомственная.
Оперативник плюнул и пошел говорить с охранниками сам.
О дальнейшем развитии событий вновь рассказывает бывший заведующий гаражом Агрофизического института Валентин Муравский: – Мы подъехали минут за пять до предполагаемого начала концерта, и то, что я увидел, меня шокировало. Ворота нашего института были закрыты, а перед ними – толпа людей. Все кричат, о чем-то спорят. Когда увидели нас – замолчали. Вышла вахтерша, узнала мою машину и, поколебавшись, пошла отпирать ворота. Позже я узнал, что ей это было строжайше запрещено. Но в этот момент кто-то подскочил к машине и сказал Сергею Мелещенко, что приехали люди из райкома партии и запретили проводить концерт, что двери актового зала заперты и опечатаны! Мелещенко вышел из машины, видимо, чтобы что-то узнать, а Высоцкий сразу сказал: «Валя, поехали отсюда». Тут к нам подошел еще один сотрудник института, давайте, говорит, Владимир Семенович, съездим к одному моему приятелю, вы там сможете попеть, мы вам заплатим столько же, сколько обещали за концерт. Володя ему резко отказал, мы развернулись и поехали ко мне домой. Настроение у нас было подавленное…
Вообще, тот день у Высоцкого не удался. Мне рассказали, как буквально за несколько часов до несостоявшегося концерта в Агрофизическом институте его поджидала еще одна неприятность. Это случилось, кажется, после дневного спектакля у Дворца культуры Первой пятилетки (ленинградские гастроли Театра на Таганке в 1972 году проходили там). Высоцкий с несколькими приятелями стояли у служебного входа и курили, неподалеку была припаркована машина – новенькие «жигули». Владелец машины что-то помялся рядом, потом подошел и говорит:
– Видишь, Володя, это твоя машина, – и показывает рукой на свои «жигули».
Высоцкий не понял, все молча смотрели на этого человека, пытаясь угадать, что он хочет. А он объяснил, что собирал записи песен Высоцкого, продавал их и накопил таким образом на «жигули»…
Но я отвлекся от событий в Агрофизическом институте.
Рассказывает бывший заместитель директора Агрофизического института Юрий Омельченко: – Через несколько дней нас всех – руководителей института – вызвали в райком, где объявили по строгому выговору. Кстати, директор Сергей Нерпин тоже получил «строгача», хотя в тот день, когда должен был выступать Высоцкий, он находился в командировке в Москве. А формулировка была такая: «За попытку организовать незаконный концерт В. Высоцкого». А еще вынесли такое решение: «Рекомендовать партийному бюро рассмотреть вопрос о дальнейшем использовании Реута И. Б. в качестве заместителя директора института». Напомню, в тот злополучный день Иосиф Борисович исполнял обязанности директора. А наш институтский партийный руководитель Николай Бондаренко никак не пострадал – он в это время находился на больничном.
Рассказывает бывший председатель культурно-массовой комиссии при профкоме Агрофизического института Сергей Мелещенко:
– После этого долго еще на всех партийных инструктажах говорилось о том, что черная сионистская пропаганда коснулась многих ленинградских учреждений, вот, например, Агрофизического института, где процент евреев и так существенно превышает норму. А еще через какое-то время меня уволили, я ходил по всяким инстанциям восстанавливаться, а мне сочувственно так говорили: мол, что же вы в течение нескольких лет наживались на своих незаконных концертах?! Это они так интерпретировали нашу бесплатную художественную самодеятельность.
Руководство института было полностью дискредитировано, все руководители получили выговоры, по-моему, к ним применялись и другие административные меры. А Николай Бондаренко не пострадал – он сказал мне пригласить Высоцкого и лег на больничный. А о том, что изначально это была его идея, все почему-то забыли…
В общем, Сергей Мелещенко фактически воспроизвел интригующий сюжет для неплохого рассказа – закрученный такой сюжет с прилично проработанными персонажами. В какой степени его видение тех событий соответствует действительности, мы, я думаю, теперь уже не узнаем никогда. Я, во всяком случае, не возьму на себя смелость утверждать тут что-либо конкретное. Тем более что мой разговор с Николаем Бондаренко, главным отрицательным персонажем истории, рассказанной Сергеем Мелещенко, не только ничего не прояснил, но, напротив, лишь запутал. Достаточно сказать, что Николай Бондаренко закончил разговор рекомендацией обратиться к Сергею Мелещенко, который, по его мнению, может рассказать про несостоявшийся в Агрофизическом институте концерт Высоцкого множество интересных подробностей!
– Вы знаете, я мало что могу по этому поводу вспомнить, – сказал мне Николай Филиппович. – У нас работал тогда шофер Валя, который и предложил пригласить в институт Высоцкого. Я с большой радостью согласился – это же Высоцкий! Но потом получилось так, что я заболел и лег в больницу – поэтому все события развивались в мое отсутствие. Потом я узнал, что концерт запретили, и узнал, почему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
