— Я знаю, вы не поверите, — уловила этот интерес жена Гаспаряна. — Да еще после того, как он три раза пытался. Но это не Артур убил, я правду говорю, — выпалила она на одном дыхании.
Клавдия молчала. Да, это был совсем другой случай. Эта сейчас начнет все валить на собственную мать. Уж не она ли подговорила своего технолога как-нибудь безболезненно отправить на тот свет мамочку?
— У нас с мамой в последнее время не очень ладилось, это правда, — словно подтвердила Клавдины мысли посетительница. — Может, Артур иногда и думал в ярости о том, чтобы ее убить, но только так, гипотетически. Какой муж не ненавидит тещу? — с обезоруживающей наивностью спросила жена Гаспаряна, явно надеясь на сочувствие.
— Да-да, я слушаю, — сухо ответила Клавдия.
— И все свои механизмы он просто так придумывал, как бы в сослагательном наклонении. Мол, дескать, если бы я захотел, то интересно, получилось бы или нет? А если бы захотел, то уж наверняка получилось бы… Понимаете… Такая игра ума… Но это точно не он.
Она замолчала. На глазах у нее появились слезы.
Ну, слезы Клавдия видела разные. Такие видела — душа разрывается. Когда-то поняла раз и навсегда — Москва слезам не верит.
— Успокойтесь, — твердо сказала она. — У вас очень хороший адвокат. И потом, я во всем постараюсь разобраться. Для этого мне дело и отдали на доследование. И если он не виноват, то никто его не посадит. За одно желание у нас не судят. За это в другом месте с него спросится.
— Правда? — Слезы у Гаспарян моментально высохли. — Вы действительно не собираетесь его сажать?
— Я вообще не имею права сажать или оправдывать. Я веду следствие, — вяло отвечала Клавдия. Как же это скучно: все одинаковы.
— Спасибо вам, большое спасибо! — Гаспарян вдруг в каком-то неуместном порыве приобняла Клавдию, и та почувствовала, как в руках у нее оказался конверт.
— Что это? — попыталась отпрянуть Клавдия.
— Это вам. В знак благодарности, — зашептала Лидия, не отпуская Клавдию. — Тут мало, очень мало, я понимаю. Всего двести долларов. Но это все, что я смогла собрать, поверьте. Золото сейчас продать почти невозможно, вещи тоже. Комиссионок нет. А тут похороны были, все деньги на памятник ушли…
Между ними происходила какая-то неловкая, абсурдная борьба. Клавдия все пыталась высвободиться из цепких объятий Лидии Гаспарян, ей почему-то очень хотелось взглянуть на конверт. И даже лезло постороннее: какой он, белый и чистый или почтовый с рисунком?
— Отпустите, — пыхтела Клавдия, оглядываясь по сторонам. — Уберите немедленно! Вы что, сами в тюрьму захотели?
Гаспарян отпрянула так быстро, что Клавдия так и не успела разглядеть конверт. И это ее даже обрадовало.
Клавдия вскочила, словно сидела на кнопке.
— Простите… Простите меня, ради Бога, — быстро забормотала Гаспарян дрожащими губами, уцепившись в Клавдии рукав. — Я дура, дура, сама не знаю, что делаю!.. Просто с ума схожу… Вы не представляете, как трудно… Сначала мама, а потом все вот это… Только не подумайте, что я вас подкупить хотела… Я просто не знала, что мне делать…
— Отпустите меня, — как ребенку втолковывала Клавдия. — На нас смотрят.
— Он ведь не убивал, точно не убивал, я знаю, — не слушала ее Гаспарян. — Я просто хотела, чтобы вы разобрались внимательно, не так, как прошлый следователь.
— Я постараюсь разобраться, — чуть не по слогам сказала Клавдия. — Я постараюсь.
— Простите… Я прошу вас… Я дура! Умоляю — это никак не отразится на вашем отношении к Артуру?
Клава посмотрела на эту женщину, одернула жакет, поправила прическу, вздохнула и тихо ответила:
— Никак не отразится. — И двинулась к лестнице.
— Постойте! — почти крикнула женщина. — Скажите хоть, как он там? Ну пожалуйста!.. Он не мерзнет?.. Можно я передам ему пальто?..
Пальто…
И не двести, а всего сто восемьдесят, быстро уточнил в Клавдином уме какой-то мелкий циник.
«Цыц ты! — шуганула она. — Пошел вон».
Сказать, что сделала это Клавдия легко и просто, было бы неправдой.
Она обернулась к жене Гаспаряна и, чуть улыбнувшись, бросила:
— Пальто? Ладно, передайте…
13.02–18.10
Этот безлюдный да, кажется, и не для людей построенный микрорайон странным образом настраивал на философский лад.
— По-моему, мы заблудились, — нетвердо произнесла Клавдия, стараясь не глядеть на Игоря.
Он покраснел, но ничего не ответил и продолжал решительно шагать вперед, оглядывая окрестные дома.
Вот уже битых полчаса они вдвоем блуждали по микрорайону, но искомой пятиэтажки обнаружить не могли.
— Игорь, ты меня не слышишь? — наконец не выдержала Дежкина.
Он остановился и исподлобья, как молодой упрямый бычок, посмотрел на нее.
— Упрекаете, да, Клавдия Васильевна?..
Она пожала плечами. Вот еще.
— Упрекаете… — настаивал Игорь. Понятно — чувствовал себя виноватым.
Он записывал, как добраться до квартиры Харитонова. Чубаристов, как всегда, объяснял обстоятельно, но Игорю не терпелось поскорее отправиться в путь.
«Да-да», — рассеянно приговаривал он, отчеркивая в блокнотике маршрут, но слушая вполуха и больше наблюдая за Клавдией.
Из-за этого теперь и бродили они, будто в трех соснах, однако длинный дом с облупившейся бордовой краской и зелеными балконами как сквозь землю провалился.
— Надо звонить Чубаристову, — распорядилась Клавдия.
— Мы где-то рядом, я чувствую! — огрызнулся Игорь.
— Хватит, — сказала Клавдия; впрочем, прозвучало это мягко, почти успокаивающе, — не знаю, как у тебя, а у меня времени в обрез…
Навстречу по тротуару неслась сухощавая тетка в домашних тапочках, сжимая в руках у груди, как самое дорогое, пачку газет.
— Вы случайно не почтальон? — окликнул ее Игорь, и фраза его прозвучала не как вопрос, а, скорее, как утверждение.
— А в чем дело? — И без того вытянутое лицо тетки стало похоже на лисью мордочку, глаза забегали. — Я на другом участке, так что претензии — не ко мне…
— Мы заблудились, — успокоила ее Клавдия. — Может, поможете?..
Порогин извлек из кармана блокнот и начал пересказывать информацию Чубаристова.
— Тю-ю! — воскликнула почтальонша, довольная тем, что выступает не в качестве ответчика, но проводника — даже подбоченилась от важности. — Что ж вы сразу не сказали! Вам Дениска-Хорек нужен, а?
— Во-во, — подтвердил Игорь. — Хорек, он самый.
— Так вон его дом, во дворе… я как раз в соседнюю квартиру иду, так что пошли вместе, я покажу. А вы чего, приятели его будете?..
— Много у него приятелей бывает? — не ответив, поинтересовалась Клавдия.
— Так порядочно! — просияла почтальонша, довольная, что получила возможность промыть чужие косточки.
— Выходит, вы с ним знакомы?
— А то! Кто ж Хорька не знает. У него нынче краля завелась — всем кралям краля. Расфуфыренная ходит, а к дому на машине подъезжает. То рыжая, а то вовсе черная, как цыганка. Я ее уж сколько раз видела!..
— Журавлева! — воскликнул Игорь, не сдержавшись, а Клавдия только головой покачала и глянула на него недовольно.
— Что вы говорите? — мгновенно среагировала почтальонша.
— Не помните, когда она тут в последний раз появлялась? — спросила Дежкина, будто не услыхав вопроса.
— Кто?
— Девушка эта… подружка Дениса.
— Хи, девушка! — мелко захихикала почтальонша. — Скажете тоже. Какая она девушка!.. Ну, смотрится она, конечно, ничего, но для девушки старовата. У меня глаз алмаз, тридцать годов ей, никак не меньше. Тоже мне, девушка!.. — И она вновь рассыпалась в ехидном смешке.
— Вижу! — воскликнул Порогин, едва они завернули в низкую, доверху исписанную мелом подворотню. — Вон он, дом, — и стены бордовые. Точно как Чубаристов говорил.
— Не, — отмахнулась почтальонша. — Здесь все дома такие, а тот, что вы ищете, — напротив.
Они пересекли уютный дворик.
Почтальонша сделала знак рукой, и следователи вслед за ней направились к подъезду со сбитыми ступенями.
— Паразиты, каждый день лифт ломают, — кряхтела почтальонша, одолевая лестничные марши. — Все ноги собьешь, покуда доберешься. Эй, Валентина, отворяй, это я пришла!.. — гаркнула она на весь подъезд, едва поднявшись на площадку третьего этажа.
— Странно, — прошептала Клавдия, двигаясь следом. — Чем это пахнет?
Снова запах! Да так и впрямь сама собакой станешь!
— Чем-чем — мочой, конечно! — с готовностью отозвалась почтальонша. — Чем тут еще может вонять, спрашивается. А все из-за Валерки с пятого этажа. Как упьется, так все дела в подъезде справляет. Валентина, отворяй, говорят!..
