— Помогает? — улыбнулась Клавдия.
Лина помотала головой.
— Ладно, рассказывай, как дела? — Клавдия предпочла сразу перейти к делу. К не любимому Линой делу. Тем более, это хороший для нее раздражитель. От меланхолии здорово уводит. — Результаты вскрытия уже есть?
— Да, есть, предварительные, правда… — Лина вздохнула и полезла в сумку. — Пришлось поупрашивать, поторопить… Ой. А вы знаете, я, кажется, папку в лаборатории забыла. Ну вот, надо же, перлась через весь город.
— Ну, придется ехать обратно! — засмеялась Клава. — Шучу. Своими словами сказать можешь?
— Своими словами могу. — Девушка виновато улыбнулась. — Трупы предположительно принадлежат мужчине и женщине. Рост мужчины — метр семьдесят девять. Женщины — метр семьдесят. Ей предположительно лет тридцать, а ему около тридцати пяти.
«На Хорька похоже, — отметила Клавдия. — А Журавлеву я не видела».
— Мужчина был убит ударом в грудь острым предметом. А женщина погибла в результате многочисленных ожогов…
— Понятно, — после паузы сказала Клавдия. — А идентифицировать можно? Ну вот по описанию?
— Очень приблизительно. Если бы были медицинские карты…
— Но карт у нас пока нет. — Клава задумалась. — Это все?
— Мало? — сочувственно спросила Лина.
— Прошу пардону, Клавдия Васильевна, Линочка, привет. Такие, знаете ли, пробки на дорогах…
Беркович тут же сунул нос в хозяйственный уголок, нечем ли там поживиться.
— Сейчас сделаем чаю, — встала было Клавдия.
— Я сама, — опередила ее Лина. — Хотя как вы можете чай пить? — слабо удивилась она.
— Вот только этого не надо, Линочка! — строго сказал Беркович. — Я вам не зверюга какой-то. Вы еще зверей не видели. Приторин, знаете такого? Криминалист?..
Клавдия кивнула.
— Тот вообще бутерброды с собой носит. И ест, собака, так аппетитно. Причмокивает, пальцы облизывает, а кругом кровища, трупы…
— Ой, я умоляю… — застонала Лина.
— Так вот он — зверюга, — все-таки закончил свою мысль Беркович. — А я просто чаю хочу.
Он достал из портфеля папку, вынул из нее сколотые листки бумаги и протянул Клавдии.
— Быстро, ты, Евгений Борисович, — похвалила Клавдия.
Обычно экспертизы бывают готовы через месяц, не меньше.
— Не имей сто рублей, а имей сто друзей, — скромно ответил Беркович.
Клавдия впилась в текст глазами, пропуская предварительную часть и переходя к сути. Беркович сосредоточенно сопел, наблюдая за тем, как Клавдия пробирается по тексту.
— Это что? — наконец подняла глаза Клавдия.
Беркович заглянул в бумаги через ее плечо.
— Проще говоря, — пояснил он, — на голове женщины были обнаружены остатки синтетической основы.
— Какой еще основы? — снова не поняла Клавдия.
— Ну, не знаю. Может быть, у нее платочек был синтетический. Или такая повязочка… Нет, все-таки платочек. Потому что по всему черепу…
— Или парик? — тихо спросила Клавдия.
— Точно! — обрадовался Беркович. — Как же они не додумались. И я все ломал голову. Синтетика весьма специфичная. По-моему, из нее платков не делают…
— Это Журавлева? — осторожно спросила Лина. — Игорь, кажется, говорил, что она обожала парики.
— Обожала, — согласилась Клавдия.
— Значит, это точно она?
— Значит, это точно не она, — твердо сказала Клавдия.
— Как это? Почему? — удивился Беркович.
Клавдия улыбнулась.
— Скажите мне, Евгений Борисович и Лина, вы в школе дрались?
— Я дралась, — почему-то похвасталась Лина. — С мальчишками.
— А я — нет, — тоже похвастался Беркович. — Я женщин всегда уважал.
Клавдия тут же потеряла к нему интерес.
— Лина, а вот мальчишки тебя за волосы таскали?
— А как же! Таскали. — Она засмеялась. — Мне один раз даже…
— Постой, — перебила ее Клава. — Если она сопротивлялась, то за волосы ее обязательно должны были схватить, ну хоть разок.
— Должны были…
— Ну и как, был бы на ней после этого парик? — Клава улыбнулась. — Галантные такие убийцы. Девушке надевают парик, прежде чем взорвать все к «чертовой матери».
— Подождите-подождите… А откуда убийцы? Может, она сама?.. — спросила Лина.
— Ну да, сама, а потом привязала себя проволокой к батарее. — Клавдия посмотрела в листки. — Ее привязали? — обернулась к Берковичу.
— Да-да, проволока была, — подтвердил Беркович. — Но тут с этим париком… Вы говорите — галантно надели. А если напялили издевательски?
— Может быть, — кивнула Клавдия. — Все равно не сходится. У этой Ирины голос громкий был. Но на помощь она не звала, не кричала. А я, когда там, в квартире, была, слышала даже, как, извини, Лина, ты себя «в порядок приводила».
Лина покраснела.
— Дом-то — хрущоба, звукоизоляция плохая. У женщины во рту кляпа не было?
— Нет.
— Значит, она могла кричать. Журавлева бы так орала, что вся улица сбежалась бы.
— Ну хорошо, а если ее оглушили и она потеряла сознание? — спросил Беркович.
— Нет, — сказала Лина. — Никаких ударов.
— Слушайте, вы себя сами в тупик завели! — почему-то вдруг обрадовался Беркович. — Не знаю, кто там Ирина, не Ирина, но любая женщина орала бы! Любая!
— А он прав, — развела руками Клавдия и уставилась на Лину.
Лина прикусила губу. Руки ее нервно забегали по блузке.
— На все сто процентов сказать невозможно… Но ни отравления, ни ударов… Это ребята точно установили… Я…
Клавдия достала записную книжку, быстро перелистнула несколько страничек.
— Это только буддийские монахи, — сказал Беркович, — когда сами себя сжигают… Да и то — не верю. А любой нормальный человек…
Клавдия решительно набрала номер.
— Алло, Александра Борисовича можно к телефону? Скажите, что из прокуратуры звонят… Алло, Александр Борисович? Дежкина беспокоит. Помните еще?.. Нет, по личному вопросу я вам после шести бы позвонила, если бы муж позволил… Нет, мой муж — стенка, его не отодвинешь… Александр Борисович, я чего звоню. Вы, пожалуйста, проверьте, не пропадали ли у вас на участке какие-нибудь люди… Да, мужчина и женщина… Подробнее? — Она задумчиво поглядела в окно. — Скорее всего — бомжи.
12.11–14.00
Черепец открыл сразу.
— Простите, там телефон. Вы проходите.
Клавдия вошла. Черепец стоял у стола и возбужденно кричал в трубку:
— Нет, с Эльзой не надо, ты лучше попробуй с Лаймой… Да-да, потомство очень хорошее получилось. Почти сразу всех распродали… Нет, с Викой уже давно никто дела не имел после того, как она кавалеру мошонку прокусила… Да она сумасшедшая какая-то, на всех бросается, с ней лучше не связываться…
Клава слушала и не могла поверить собственным ушам.
— …Да, да… отличная была. Грудь хорошая, все при ней. Правда, прикус неправильный, но это не так страшно. Но она при родах сдохла. Кесарево неправильно сделали. Жаль, конечно, жаль…
«Что он несет? — запаниковала Дежкина. — Что за бред?»
— Хорошо-хорошо, через три дня. Да, время еще есть. Ну ладно, пока. — Он повесил трубку и повернулся к Клавдии. — Простите, дела…
— В прошлый раз вы говорили, что у вас сломан телефон… — Голос Клавдии звучал напряженно.
Большая летняя муха билась в окно.
Черепец уловил в голосе Клавдии какую-то угрозу. С минуту смотрел на следовательницу, что-то соображая, даже губами шевелил от напряжения и вдруг… рассмеялся. Расхохотался до слез, до колик. Стоял перед ней и откровенно ржал, хлопая себя по бокам.
— Ой, не могу!.. Вы подумали… Ой, держите меня, а то упаду! — он чуть не рыдал от хохота. — Так вы подумали, что это я про людей?!
До Клавдии начало доходить.
— Да это же я про собак! Мой приятель кобеля повязать хочет, алиментного щенка получить, вот и советовался, с какой сукой лучше. А вы подумали…
— Ой, простите, ради Бога, какая же я дура! — Клавдия хлопнула себя по лбу. Она бы и сама сейчас с удовольствием рассмеялась, если бы не было так стыдно. — Я просто забыла… Родила, и сразу всех продали… Согласитесь, странно звучит…
Черепец еще долго не мог успокоиться, все хихикал и прыскал.
— Ой, простите, вы ведь, наверно, по делу?
— По делу, — строго кивнула Клавдия.
— Ну по делу так по делу. Я вас внимательно слушаю.
Но слушал он невнимательно. Улыбка то и дело выползала на его лицо.
— И вам не стыдно? — спросила вдруг Клавдия, зло поджав губы.
— Простите, — постарался унять улыбку Черепец. — Но это действительно…
— А я не про это, — перебила его Клавдия.
Она полезла в сумку и достала фотоснимок. Но не отдала его Черепцу, а положила на стол, лицом вниз.
