– Последний меня беспокоит.
– Что-то случилось?
– Я сообщал вам, что в прошлом году в первый младший пришёл валиссиец.
– Юный гений? Да, я помню. С ним что-то не так?
– С ним – нет. Но он ухитрился задеть Мурасе-Ито – по незнанию. И теперь тот злится и нападает на младшего при каждой встрече.
– Вот как.
– А Орувери умело подогревает конфликт. Ослеплённый же обидой Мурасе-Ито ничего не замечает.
– Вот как...
– Ты хладнокровна. Детские раздоры ничуть тебя не беспокоят.
– Не упрекай меня. Младший Мурасе-Ито неглуп и со временем поймёт свою неправоту. Тебе не стоит беспокоиться об этом.
– Мне кажется, ты слишком просто смотришь на обстоятельства. Одно дело, если бы младший был элхе, но он – нинъе.
– И что же?
– Тебя не пугает возможный конфликт между расами?
– Ни капли. И не смотри на меня с таким ужасом. Словно я кощунствую перед Огнём.
– Но Мурасе-Ито действительно злится.
– Это пройдёт. А был ли тот мальчик на выступлении?
– Нинъе? Конечно, среди первокурсников. Сейчас они чистят зал.
– Покажи мне его.
– Сейчас... А, вон он. Посмотри на поле, они снимают мишени. Он – тот светловолосый, самый маленький, с башней мишеней в руках.
– Из-за них не видно лица.
– Да и дорогу ему сейчас вряд ли видно. Подожди, сейчас отдаст другому, пойдёт обратно.
– А. Похож на элхе.
– Разве? Вблизи он самый настоящий нинъе, никакого сходства.
– Целеустремлённый взгляд.
– Как ты углядела на таком расстоянии? Соколиные глаза.
– Это у нас семейное, дорогой братец. От тебя не убегает ни одна мишень, от меня – человеческие лица.
– Ты разбираешься в нинъе лучше, чем в элхе.
– Прости.
– Я не обиделась.
– Прости.
– Не надо.
Апрель, Огненный Город
– Ацу, Ацу! – Тардис запыхался и дышал тяжело. – Ты слышал, ты слышал?
Соученик стоял на пороге, возбуждённый, жадно глотал ртом воздух. В глазах плескалось лихорадочное желание сообщить новость.
– Можно войти?
– Пожалуйста, – Ацу небрежно повёл рукой. – Что случилось?
Выпускные экзамены четвёртого младшего курса закончились.
Сегодня по этому случаю для будущих старших устраивали праздничный вечер. Кто-то из оодиэ просто перейдёт в западный, «взрослый», корпус, но кто-то покинет Королевскую школу навсегда – и для них сегодняшняя ночь станет последней из проведённых здесь.
Поэтому школа гудела в предвкушении вечера, а служители и надзиратели сбивались с ног, пытаясь даже не уследить за почуявшими дух свободы четверокурсниками – просто принять с комфортом их родителей и родственников. Полюбоваться на своих отпрысков сегодня приехали многие. Чужими людьми полнились коридоры школы и классные помещения: взрослые разговаривали, делились успехами детей и ахали, выслушивая истории других; младшие в семье мальчики глазели на гордых адептов, представляя себя на их месте, а их сёстры, пользуясь шансом, который не представился бы девочкам никак иначе, разгуливали по школе и наблюдали за жизнью будущих королевских магов изнутри.
До начала вечера оставалось несколько часов.
– Нинъе! – выпалил Тардис.
В ярко освещённом коридоре жилого корпуса за спиной Тардиса появился Виллиэ. Глянул свысока, прислонился плечом к дверному косяку. Ворот «илерам», как всегда, беззаботно расстёгнут, но сегодня никто не станет придираться к форме одежды.
– С июня нинъе перейдёт в нашу группу! – не скрывая эмоций, сообщил Дени-эльви.
Вот как.
Что же, нинъе всё-таки добился своего.
Ацу не удивился. Словно знал: рано или поздно нинъе был обречён появиться в их классе, у него на пути, впиться в противника злыми зелёными глазами, и не уступать, пока не выяснится, кто сильнее. Кому суждена победа.
– Вот как, – повторил Ацу вслух.
– Ты не сердишься? – Тардис выглядел изумлённым.
– Сердиться? – нет, он не сердился. Все ощущения вообще будто ушли куда-то, пропали, и в сознании оставалось одно лишь рутинное «надо». Что надо? Не понять.
– А сейчас он в зале на первом этаже. Флиртует с какой-то мадемуазель, – слова Виллиэ слышались тонкой издёвкой, ледяной насмешкой – над кем?
Лицо Тардиса медленно проплыло мимо – с расширившимися глазами, рот приоткрылся. Виллиэ выпрямился, блеснул глазами, сжал губы. Отодвинулся, освобождая путь.
– Ты куда? – сзади раздался крик Тардиса.
– Пойдём за ним, – и холодная интонация Виллиэ.
Опять наступило молчание. Тенки не знал, о чём с ней говорить. Ему никогда раньше не приходилось разговаривать с эльфийкой.
Кажется, она испытывала похожие трудности. В лицо ему не смотрела, всё больше оглядывалась по сторонам. Вдалеке слышались оживлённые голоса. У дальней стены весело смеялись и звенели бокалами.
– Я думала, здание школы гораздо больше, – вежливо сказала девочка.
– А-а... – протянул нинъе, проклиная себя за идиотизм.
– Я здесь впервые.
– М-м... Э-э... Нравится? – он ведь правильно говорит?
– Что нравится? – огонь, неужели слямзил что-то не то? – Школа?
Она наконец-то посмотрела на мальчишку, с удивлением приподняла брови.
– Мне здесь не учиться. Королевская школа это Королевская школа.
Разговор опять издох.
Тенки уставился на свои руки, вывернул ладони линиями наружу. Как назло, в голову не приходило никакой хорошей темы. О чём вообще полагается беседовать с эльфийскими девами?
Украдкой он глянул на девчонку. Она сидела на самом краешке стула, чинно выпрямив спину, рыжевато-жёлтые волосы заплетены в высокую причёску. Большие эльфийские глаза, со складкой века, что начиналась прямо от внутренних уголков глаз – ещё одна расовая черта, – медленно двигались, осматривая зал.
Она, верно, сейчас жутко злится, что в собеседники ей попался неотёсанный нинъеский болван.
Надо срочно что-нибудь сказать.
– Э-э, – неопределённо пробормотал Тенки, с ужасом вдруг понимая, что не знает, как к ней обратиться – забыл имя!
Большие глаза – тёплого тёмно-карего цвета – повернулись к нему, взглянули вопросительно-высокомерно.
– Скорей бы начался вечер, не правда ли? – промямлил Тенки, теряя малейшую нить смысла в страшном кошмаре, что по недоразумению звался светской беседой.
– Вам надоело моё общество? – она усмехнулась краешками губ, а глаза оставались равнодушными.
– Что вы, – поспешил мальчишка ответить ходовой фразой – благо помнил её до малейших смысловых интонаций, – мне очень приятно с Вами беседовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
