– Да? А мне показалось, что вы старые знакомые. У вас какое-то особое взаимопонимание.
Харриет не могла смотреть в глаза Лиззи.
– Я тебя смутила, – растерялась та. – Извини. Я просто думала… Не знаю, что я думала! Прости меня.
Харриет вздохнула и начала аккуратно складывать шахматные фигуры в деревянную коробку.
– Не нужно извиняться, Лиззи. Для меня немного странно так подружиться с мужчиной, который в общем-то всего лишь чуть больше чем незнакомец. Но я поняла это только потому, что ты об этом заговорила.
– Мне кажется, он тобой увлечен, – сказала Лиззи.
Конь выскользнул из рук Харриет и закатился под стол. Она наклонилась, чтобы поднять фигуру, но Лиззи продолжала:
– Ты знаешь, что он не разговаривает ни с кем, кроме тебя и время от времени сэра Рэндольфа? Он очень таинственный и тихий. Вчера вечером во время прогулки я за ним наблюдала. Он специально замедлял шаг, чтобы оказаться ближе к нам с тобой. И я никогда не видела, чтобы он улыбался, если рядом нет тебя.
Харриет выпрямилась, ударившись головой о край стола. Потом села, что-то бурча и потирая макушку.
– Вот теперь ты меня смущаешь.
Лиззи усмехнулась:
– Должна признаться, я его понимаю – его привлекает твое всегда радостное настроение и отличное чувство юмора. Думаю, ты весьма оживляешь это нудное место. Однако мне никогда не приходило в голову заманить тебя в лес и поцеловать.
– Лиззи! – Харриет со стуком захлопнула крышку.
– Возвращаясь вчера вечером в дом, я шла как можно медленнее, – стеснительно призналась Лиззи. – Может, он влюбляется в тебя, а ты в него?
Глаза Харриет округлились – Элиза всегда казалась ей такой тихой и робкой.
– Я не могу влюбиться в мужчину, с которым едва знакома!
– Откуда ты знаешь? – Лиззи склонила голову набок и скрестила руки на столе, как настоящая леди. – Ты же никогда раньше не любила.
Харриет, открыв рот, пыталась придумать ответ. Когда из дома вышла Джейн и окликнула ее по имени, она испытала настоящее облегчение.
– Вот вы где! – Джейн улыбнулась и подняла руку, словно прикрывая лицо от скудных солнечных лучей. – А я обыскала весь дом.
Миссис Пруитт грубо заявила:
– Мы не обязаны сообщать прислуге, куда идем.
Она говорила с таким пренебрежением, что Харриет не удержалась и метнула в нее ледяной взгляд. Миссис Пруитт ахнула.
– Что случилось, Джейн?
– Вы нужны мистеру Брэдборну.
Лиззи хихикнула совсем не подобающим леди образом.
– Он просил найти вас и сказать, что ждет у конюшни.
– Спасибо, Джейн, – произнесла Лиззи с добротой, слегка сгладившей бездушие миссис Пруитт.
Служанка сделала реверанс и вернулась в дом, а Харриет задумалась – это игра света или у Джейн на щеке и в самом деле синяк?
Глава 18
– Мой отец играл в азартные игры дольше, чем я себя помню.
Когда она заговорила у него за спиной, Бенедикт на мгновение замер, но тут же снова стал проверять подпругу.
– Он не видел причин прекращать игру, когда женился на моей матери и когда родилась я. Таким образом он нас и содержал. Мать умерла, когда я была совсем ребенком, а денег на гувернантку у нас не было, так что он брал меня с собой в игорные дома. Он одевал меня в штаны и мальчишеские кепки и сажал на колени, когда играл. Я научилась быть молчаливой и бесстрастной. Кроме того, я научилась играть.
Мне нравится думать, что играю я так же хорошо, как это делал мой отец. Так что сами видите, – призналась Харриет, – держать с вами пари было нечестно. И вы не обязаны брать меня с собой на верховую прогулку.
Он выпрямился и, обернувшись, посмотрел на нее.
Харриет надела темно-синее платье, и ветер прижимал материю к телу. Бенедикту было тяжело представлять себе ее длинные ноги, мягкие и полные в бедрах, обтянутыми мужскими брюками. Солнечный свет, хоть и скудный, все же выхватывал светлые прядки в ее темно-золотистых волосах. Как обычно, буйная шевелюра завитками ниспадала на плечи и кудрявилась на висках. Шляпка висела на руке. Бенедикт подумал, что такой шляпки не хватит, чтобы удержать на месте массу пшеничных волос.
– Бенедикт? – окликнула его Харриет, и он сообразил, что все еще смотрит на нее во все глаза.
– Вы что, хотите отказаться от нашего пари, мадам?
Ее лицо резко изменилось. Она выглядит так, подумал Бенедикт, словно ей дали пощечину.
– Нет, Бенедикт, я всегда держу свое слово. Я просто хотела быть с вами честной.
Он довольно долго смотрел на Харриет, пытаясь понять, чем так рассердил ее.
– Это конь мистера Латимера, – сказал он, так как Харриет по-прежнему молчала. – Для вас я собирался оседлать лошадь леди Крейчли.
Харриет обратила внимание на коня у него за спиной. Суровое выражение лица сменилось совершенно детским восторгом.
– О!
– Они предлагают гостям прекрасных лошадей, но их собственные – еще лучше.
– Понятно, – сказала Харриет. Она обошла Бенедикта, настороженно приближаясь к гнедому жеребцу. Чем ближе она к нему подходила, тем шире становились ее глаза, словно она и не предполагала, что лошадь может быть такой большой. Харриет подняла руку и прикоснулась к жеребцу. Он повернул к ней свою огромную голову, и Харриет быстро отступила назад.
– Харриет? – окликнул ее Бенедикт.
– Да? – Она скрестила руки, но не посмотрела на него. Ее взгляд оставался прикованным к жеребцу. Когда тот ударил копытом, на лбу Харриет появилась складка.
– Вы никогда раньше не ездили верхом, да?
Наконец она посмотрела ему в глаза, и Бенедикт понял, что Харриет боится. Она медленно покачала головой.
Бенедикт заметил конюха, выводившего вторую лошадь из загона, и крикнул:
– Кобыла нам не потребуется!
Старик равнодушно пожал плечами и повернул обратно.
– На самом деле мне совсем ни к чему учиться ездить верхом, – словоохотливо начала Харриет. – В Лондоне почти все, что нам нужно, находится на расстоянии пешей прогулки, а в остальных случаях мы нанимаем двуколку. Или одалживаем у друзей карету с кучером.
– Вы поедете со мной, Харриет. – Бенедикт подошел к жеребцу, взлетел в седло и протянул руку Харриет, сделавшей еще шаг назад. – Беритесь за руку.
Харриет сделала глубокий вдох, и Бенедикт ясно увидел, что она собирается с духом. Потом она вздернула подбородок и шагнула вперед. Ее рука коснулась его ладони, он обхватил своими пальцами ее тонкие пальчики и внезапно вспомнил вчерашний поцелуй. Рука Харриет подходила ему так же хорошо, как и ее губы. Словно эту женщину создали для него.
Она испуганно ахнула – Бенедикт оторвал ее от земли и осторожно посадил в седло перед собой.
Одной рукой Харриет вцепилась в луку седла, а пальцами другой впилась в ногу Бенедикта. Ему показалось, что от этого места растекается жар, а когда она, приоткрыв рот, посмотрела на Брэдборна широко распахнутыми глазами, он с трудом удержал ровное дыхание.
