Женский контур был плохой идеей. Со всех сторон плохой идеей.
Как женщине мне просто нет места рядом с Амрисом. Не будет Рэй-Йи ‒ будет Перита. Не будет Периты ‒ будет ещё кто-нибудь. Судя по тому, как Амрис легко заинтересовался Перитой, ‒ любая сколько-нибудь интересная женщина будет лучше меня.
Любая женщина будет лучше меня.
И быть рядом с ним мужчиной теперь тоже будет мучительно. Каждый раз, когда он будет называть меня «Кан», это будет напоминанием для меня, что я мужчина – не по личному выбору, а от беспомощности и безысходности. У меня просто не получается быть женщиной рядом с ним.
Забери меня Мрак, зачем мы это придумали.
Забери меня, Мрак.
У угловой башни, где подготовили комнаты для королевы Мрака, оказывается, есть балкон. Под Мраком его очертания едва видны. Плохо видно, но похоже, что окна комнаты темны.
Я чувствую себя бесконечно глупо.
Ещё минутку постоять на случай, если Амрис вдруг почувствует моё присутствие и выйдет, ‒ да о чём это я! Амрис – почувствует? Будучи вместе с Рэй ‒ почувствует меня? Ой, да ладно. Не будет такого.
Однако я стою и буравлю взглядом тёмные окна за парапетом балкона.
Что-то привлекает моё внимание сверху. Поднимаю голову ‒ и вижу, во всём его великолепии, Мрак.
Невооружённым взглядом, конечно, немногое видно. Просто нависающая клубящаяся тьма. Однако если остановить на ней взгляд и дать себе времени приглядеться, коснуться её вниманием ‒ как будто эта тьма варится, ворочается, расправляется, запутывается, устраивается поудобнее над Ксессом, пьёт его дыхание, слушает его помыслы и выдыхает суд.
После того незабываемого воплощения, когда я первый раз была в женском контуре, а Амрис встретил Рэй-Йи, мы развелись, и он ушёл к Рэй, я пошёл работать в Большой Архив ‒ то отделение в Ведомстве Порядка Мироздания, которое отвечает за хранение историй жизни всех душ. Я приходил к душам, которые находятся на грани того, чтобы перестать быть. Огонь жизни в них практически угас, осталась единственная искорка, и душа стоит на пороге решения о прекращении своего существования. Я был ‒ да и продолжаю быть ‒ той силой, которая говорит: пока есть хоть одна искра, всё можно восстановить, ‒ и делает это возможным. Или же, если душа принимала решение закончить своё бытие, я свидетельствовал её решение, принимал на руки её память, отмечал на слепке памяти моменты судьбообразующих решений и относил его в Большой Архив. И шёл к следующей душе.
Я не помню, сколько времени я так провёл. Достаточно, чтобы стать просто функцией, своеобразным Ангелом Смерти, и многое понять про то, как формируются судьбы, и как их исцелять. И достаточно, чтобы отвлечься от мыслей об Амрисе и Рэй и забыться.
А потом я услышал его зов. Завершил работу в Большом Архиве и устремился навстречу.
Я думаю, я мог бы остаться местным духом на Мерре. Я многое знаю про решения и помыслы людей. Я умею безжалостность, милость и справедливость. Я думаю, что я легко мог бы встроиться в местную тонкую экосистему. Даже, получается, в таком смысле сотрудничать с Рэй. Я – лишняя, если мы обе ‒ женщины, но я могу приносить ценность, если я ‒ дух.
Что думаешь, Мерра?
Я не вижу, но слышу, как открывается дверь из комнаты на балкон. К парапету балкона подходит Рэй, обнажённая, в чёрной коже, такой, как когда она только пригласила в своё тело Мрак. Рэй смотрит на меня нечеловеческим взглядом, глазами Мрака.
‒ Амрис! ‒ зовёт она.
Дверь открывается ещё раз, и на балкон выходит Амрис в теле Кира Альгеса, взъерошенный, сонный, обнажённый. Рэй не глядя протягивает ему руку, и он берёт её обеими руками. Она что-то тихо говорит ему.
Так всё просто! Он пошёл к Рэй, они занимались любовью, он заснул и не пришёл на встречу со мной.
Знаешь что, Амрис?
С меня хватит. Совсем, совсем хватит этой истории.
Забери Мрак эту историю, в которой я настолько для тебя ничего не значу. Забери и меня, Мрак.
Забери меня, Мрак.
Глава 9. Амрис
Около покоев королевы Альдагора нет охраны. Все на ужине? Рэй всех отослала, чтобы я мог беспрепятственно пройти к ней?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В любом случае – непорядок. Но опасности в ближайшее время нет, пусть пока так будет. Теперь, когда к Рэй вернулась память, наши с ней разговоры – не для чужих ушей.
Осторожно стучу в дверь.
‒ Заходите.
Таким тоном, наверное, королева, пришедшая в театр, говорит, что можно начинать представление.
Ну что же. Раз моя королева приглашает меня в свою ложу, я не могу не повиноваться.
Рэй сидит спиной к зеркалу, на мягком стуле, поджав одну ногу, а на колено другой ноги опирается ладонями и подбородком и задумчиво смотрит на стоящую перед стулом глубокую чашу с горячей водой. Позади неё на туалетном столике стоит ванночка для рук.
В её внешности – ни следа Мрака. У выхода на балкон справа от неё стоит глубокая чёрная чаша, такая же, как чаша для Королевской Лотереи, только меньше.
Рэй улыбается. Поднимает взгляд на меня. Улыбается шире. Молчит.
‒ Рэй-Йи, ‒ осторожно говорю я. Она кивает.
‒ Амрит-Саир, ‒ и тут её улыбка замирает на лице. ‒ Когда мы прощались в прошлый раз, ты сказал, что вернёшься, а потом пришёл этот человек и сказал мне, что тебя убили.
Рэй замолкает и пристально смотрит на меня. На дне её взгляда прячется боль. Лицом она продолжает улыбаться.
‒ Меня предупреждали тогда: женщина не сможет быть счастлива, полюбив тебя. Я не верила. Я полюбила тебя, пошла за тобой, когда ты позвал, и думала, что это счастье. Что из всех-всех женщин, которых ты встретил, ты выбрал меня, и это ‒ подарок судьбы. А оказалось ‒ что это горе.
Я не знаю, что сказать. Точнее, я могу многое сказать, и объяснить, и попросить прощения, и утешить, и… и сказать, как я люблю её и как бесконечно хорошо встретить здесь её, мою королеву, ‒ но я не продумывал эту речь, и я не знаю, с чего начать и как это всё сказать. Я стою и молчу.
Рэй всматривается в меня, щурясь. Для Кан-Гиора это вообще привычный способ слушания ‒ слушать сказанное вслух и параллельно эмпатически и телепатически воспринимать, что происходит внутри человека, ‒ а для Рэй это что-то новое.
‒ Ну да ладно, ‒ медленно говорит она, не дождавшись моего ответа и не сводя с меня глаз. ‒ Дела давно минувших дней. Ты живой, и это всё, что имеет значение.
Мне не нравится, как это звучит. Я хочу поговорить с ней об этом. Может быть, позже, если будет возможность. Сейчас нам нужно обсудить происходящее в Ксессе и Альдагоре, разработать план действий и договориться о способе связи.
‒ Как ты? В связи с тем, что к тебе вернулась память?
Рэй размышляет.
‒ Занятно, ‒ наконец отвечает она, опуская взгляд на чашу на полу. ‒ Те вещи, которые казались самыми естественными на свете, как, например, ксесские ванночки с горячей водой, теперь выглядят совершенно… неочевидными. Если не сказать «странными».
‒ Для меня в истории с ванночками больше всего странно, что никто, насколько мне известно, не делает бизнес на продаже каких-нибудь солей для ванн, ‒ усмехаюсь я. ‒ Ну, или резиновых уточек.
‒ Представляешь – сиятельный лорд-регент Грегор Теллери на пиру, и у него в ванночке плавает ма-аленькая резиновая уточка, ‒ мечтательно улыбается Рэй. ‒ Милый, сделай бизнес про уточек? Ксессу не хватает королевской магии ‒ и уточек.
‒ Ты будешь королевой Мрака, а я буду королём резиновых уточек, ‒ подхватываю я. Она смеётся, а я качаю головой. ‒ Я боюсь, что не успею, Рэй. Я здесь ненадолго.
Рэй чуть сводит брови и внимательно смотрит на меня. Не спрашивает. Похоже, это новая королевская привычка – просто ждать пояснений. Особенно если вопрос очевиден.
‒ Я временно пребываю в теле Кира Альгеса, поскольку мы с Кан-Гиором находимся здесь по заданию от Ведомства Порядка.
‒ Кан-Гиор тоже здесь? ‒ вскидывает брови Рэй. ‒ Впрочем, неважно. В чём заключается ваше задание ‒ вот, что важно. Ты присядь: я так понимаю, что это не на две минуты рассказ.
