Крапилина очень переживала, когда узнала о смерти Елены Михайловны, и даже не задумалась, что теперь для нее путь свободен. Боль Николая была ее болью. Когда Елена вдруг оказалась живой, Крапилина так обрадовалась, что не смогла скрыть своих чувств. Про нее стали говорить, что она чокнутая, далеко пойдет по научной и производственной части, заменит потом Михася, а может, и затмит даже. Но горе мужику, кто станет ее мужем, постепенно превращаясь в Кая с холодным сердцем и льдинкой в глазах.
Постепенно сошел снег, как-то быстро и незаметно потеплело, но деревья еще оставались голыми, готовясь к своей цветущей поре. По подсчетам Михася, Елена должна родить через несколько дней, в крайнем случае, через неделю. «Надо бы отпуск взять дней на десять, — подумал он. — Помочь Леночке с ребенком, повозиться с ним. Да и так давно не отдыхал», — рассуждал Николай. Зазвонил телефон, Николай Владимирович глянул на табло определителя — звонили из дома.
— Да, Леночка, слушаю тебя, дорогая.
— Коленька, ты не теряй меня, я к гинекологу съезжу, карту нужно забрать.
— Ты же завтра собиралась, может, случилось что? — забеспокоился Михась.
— Нет, Коленька, ничего, все нормально. Она завтра не принимает, вот и позвонила, чтобы я сегодня появилась, карту и направление взяла. Ты не переживай, я быстро, вернусь и перезвоню тебе. Пока, милый.
Елена положила трубку, Михась успокоился, закурил. Решил позвонить Корнею, — он последнее время не расставался с Еленой, ездил везде с ней. Набрал номер, но Корней не отвечал. Николай забеспокоился — почему молчит Антон Петрович, что случилось? Сердце кольнуло страхом — гинеколог, почему она позвонила домой, откуда узнала номер? Михась набрал сотовый Елены, но он тоже молчал. Николай Владимирович рванул из кабинета, охрана едва поспела за ним прыгнуть в машину.
— К поликлинике, — коротко бросил он. — И быстрее.
У поликлиники знакомой машины не оказалось, и Михась, не останавливаясь, помчался к дому. Через пару кварталов сердце чуть было не остановилось от предчувствия — на дороге образовалась большая пробка, и он приказал ехать по газону, не обращая внимания на тормозивших его ГАИшников, навстречу страшной картине.
Здоровенный «КАМАЗ» вылетел на полосу встречного движения и практически подмял под себя «Вольво». Капот и передняя часть салона зашли под бампер «КАМАЗа», свободными оставались лишь задние дверцы, которые безуспешно пытались открыть суетящиеся вокруг гаишники. Необходимо было растащить машины и вырезать крышу легковушки.
Через разбитое стекло Михась прикоснулся к горлу Елены, на сонной артерии пульс отсутствовал. Николай опустился на землю, ноги не держали его, дрожащими пальцами он снова набрал номер Корнея, слыша лишь длинные гудки в ответ.
* * *
Незаметно пролетели три года. Весна оказалась ранней, и в парке кое-где наклевывались листочки. Михась в этот день решил поехать на кладбище пораньше, не заезжая к себе на работу. В день смерти Елены кто-то уже два раза приезжал раньше его, Николай всегда находил могилку убранной и букетик алых роз покоился у подножия памятника. И в этот раз Михась чуть было не опоздал, знакомая фигурка Крапилиной уже удалялась от могилы. Николай Владимирович попросил охрану вернуть ее.
— Спасибо тебе, Таня. Посиди немножко рядом, — он впервые назвал ее по имени. — Леночка любила мартини, давай помянем ее светлую душу.
Охрана налила три рюмки, одну поставила на могилку, другие отдала Михасю и Татьяне. Они молча выпили и сидели, каждый думая о своем.
«Вот ведь как на свете бывает — и подружками они не были, а как переживала Татьяна ее смерть… Если бы не она, не знаю, что и со мной бы было, она заставила меня вернуться к работе, заботилась, заваливала вопросами по теме диссертации. И я невольно втянулся, поняв, что надо жить». Михась закурил сигарету, благодарно взглянув на Татьяну. Не понимал он лишь одного — она упорно не соглашалась бывать у него дома, всегда находила веские причины и отказывалась.
Прошло три года, Корнея и его охранников так и не нашли, они бесследно исчезли вместе с машиной. Заказчиков первого покушения через год выпустили за недоказанностью вины, исполнителей осудили к длительным срокам, но все они в течение месяца повесились в камерах. Сильно сомневался Михась в самоубийстве, не послушался он тогда Корнея — сидит сейчас у могилки, а заказчики жируют на свободе. Где-то покоится тело Антона Петровича, ждет, когда найдет его Михась.
На девятый день пришел Корней во сне к Николаю, попросил ждать три года, а потом отомстить. «Ты знаешь убийц, меня потом похоронишь, рядом с Леной. Никто не посмеет после тронуть тебя». И растворился образ Корнея, и не приходил больше во сне, не приходила и Лена.
Долго обсуждал сон Михась сам с собой и понял, что попросил Антон Петрович три года ничего не делать, чтобы улеглось все и забылось. А где его искать — расскажут перед смертью преступники.
Николай вздохнул тяжело, поправил на могилке цветы и протянул руку:
— Пойдем, Таня.
Она подала ему дрожащую руку, смахивая с глаз слезинки, и покорно пошла рядом.
Через три дня в Новосибирске состоялась конференция промышленников, а после нее газеты запестрели заголовками о зловещем убийстве, по всем каналам передавали его таинственный характер.
В одном из номеров гостиницы обнаружили три безголовых трупа и записку: «Мы покушались на Елену Михась и мы убили ее, как и Корнея. Ангел возмездия явился к нам и забрал наши головы, которые вы найдете вместе с телом Корнея».
Экспертиза установила, что писал один из убитых, писал обычным своим ровным подчерком без признаков волнения или испуга. Все это смахивало на фантастику, но старое дело подняли и на всякий случай установили — не ездил ли Михась в Новосибирск. Не ездил, алиби имел железное.
А еще через несколько дней газеты запестрели новыми заголовками, телевидение вело прямой репортаж с одного из Иркутских болот. Какой то бомж обнаружил в болоте машину. Ее с трудом подняли, обнаружив в ней пять трупов, один из них держал на коленях три отрезанные головы…
Весть мгновенно облетела всю страну, журналисты, сами того не желая, придали ей мистический ужас. Страшная история пересказывалась из уст в уста, обрастала неимоверными подробностями. По телевизору как раз показали американский фильм, где убитый возвращается небом на землю, чтобы рассчитаться с убийцами. Определили в народе и символический срок — ровно через три года и три дня умерли трое преступников, в их виновности не сомневался никто. Люди, словно взбесившись, подкарауливали судью, которая вынесла тройке приговор о недоказанности, чтобы плюнуть в лицо. В суде каждый подсудимый давал ей отвод, народ считал ее пособницей дьявола, в магазине не хотели продавать продукты и одежду, автобус не ехал, если она входила в него. Журналисты изматывали вопросами, намекая на взятку или давление сверху. Судья повесилась прямо в зале суда, написав предсмертную записку, где рассказывала всю правду об оказанном на нее давлении и запугивании. Началось новое расследование.
А Корнея, как он и просил, похоронили рядом с Еленой. Осунувшийся за три года, Михась распрямился и словно помолодел. Впервые за это время он уснул сразу и крепко. Под утро к нему явилась Елена в образе светящегося ангела. «Я знала и верила, что ты отомстишь, и душа моя успокоилась. Живи счастливо, она любит тебя, и я даю свое бла-гославление». Образ растаял, Михась проснулся с бьющимся сердцем, ничего не понимая. Кто любит его, с кем предлагает Елена провести ему остаток жизни? Ничего не сообразил Михась, так и уехал на работу, решив посоветоваться с Татьяной.
К концу рабочего дня он вызвал Татьяну, чтобы обсудить с ней сон, но как только она вошла, упал как подкошенный в кресло. «Какой же я дурак, толстокожий слон, это же про нее говорила Елена, а я хотел посоветоваться с ней. Вот бы наворочал дров! Но как же так — надо любить, а я люблю ее, как младшую сестру». Он посмотрел на Татьяну совсем другими глазами, впервые посмотрел на нее как на женщину, и ему захотелось пригласить ее куда-нибудь. Словно кто-то содрал резко пленку с его глаз, открывая красоту ее лица, изящность и стройность фигуры, впервые он посмотрел на ее длинные ноги. Заметив, что она покраснела, он пришел в себя, мысленно обругивая последними словами за бесцеремонность осмотра.
— Присядь пожалуйста, Таня.
Она вздрогнула и покраснела еще больше, он второй раз назвал ее Таней, первый раз — у могилы жены.
— Таня, я хотел… — Николай замялся. — Нет, ничего, мы обговорим это в следующий раз. Завтра зайдите ко мне после работы.
Крапилина вышла, а Михась злился на себя. «Мальчишка, не смог пригласить девушку в кино. Какое кино, — улыбнулся он, — не семнадцать лет, пригласил бы в ресторан или домой. Нет, домой нельзя, она откажется, никогда не была у меня дома, как я ни звал. Поэтому и отказывалась, что любит, я же приглашал ее работать над диссертацией. Не стану рисковать, приглашу завтра в ресторан», — решил окончательно он.
