— У меня к вам небольшое дело, — сказал граф, — советую вам выслушать.
У Дерека снова возникло острое желание дать графу пинка, но он опять сдержался. От него не ускользнули угрожающие нотки в тоне графа, но он понял их по-своему. Интересно, что за причины привели сюда графа, почему его следует слушать?
Дерек сел и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
— Ну, — резко спросил он, — так в чем дело?
Не в правилах графа было сразу приступать к делу.
— Разрешите, месье, принести вам глубокие соболезнования в связи с недавней утратой.
— Если вы будете хамить, — спокойно сказал Дерек, — я вас выброшу в окно.
И он кивнул в сторону окна, рядом с которым стоял граф. Тот поежился.
— Я могу прислать к вам своих друзей, месье, если вы хотите подраться, — сказал он с достоинством.
Дерек рассмеялся.
— Дуэль? Дорогой граф, для этого я недостаточно уважаю вас. Но я с огромным удовольствием прогнал бы вас пинками по Promenade des Anglais.
Граф даже не оскорбился, он лишь поднял брови и пробормотал:
— Все англичане — варвары.
— Ну, — сказал Дерек, — так что вы хотите?
— Я буду говорить прямо, — сказал граф, — и перейду сразу к делу, что, полагаю, устраивает нас обоих.
Он снова примирительно улыбнулся.
Граф взглянул на потолок, соединил кончики пальцев и промурлыкал:
— Вы получили много денег, месье.
— А какое, черт побери, вам дело?
Граф встал.
— Месье, затронута моя честь. Я подозреваюсь — обвиняюсь — в грязном преступлении.
— Обвинение исходит не от меня, — холодно отвечал Дерек. — Как заинтересованная сторона, я не высказывал своего мнения.
— Но я не виновен, — сказал граф. — Небом клянусь, — он поднял руку к небу, — не виновен.
— Простите, дело ведет месье Карреж, — вежливо напомнил Дерек.
Граф не обратил внимания.
— Я не только несправедливо подозреваюсь в преступлении, которого не совершал, но у меня — ах! — нет денег.
Он выжидающе кашлянул.
Дерек встал.
— Я ждал подобного, — спокойно сказал он. — Грубый шантаж, Я не дам вам ни пенни. Моя жена мертва, и ее не тронут разоблачения, которыми вы станете грозить. Она, наверное, писала вам неосторожные письма. Что ж, если бы я сейчас заплатил вам за них, я больше чем уверен — вы оставили бы несколько штук у себя. Вот что я скажу вам, месье де ля Рош: шантаж наказуем — и в Англии, и во Франции. Вот мой ответ. До свидания.
— Одну минуту, — граф вытянул руки, не давая Дереку выйти. — Вы ошибаетесь, месье, вы глубоко ошибаетесь. Я считаю себя джентльменом. — Дерек рассмеялся, но граф продолжал: — Письма дамы для меня — святыня, — его лицо так и светилось благородством. — У меня предложение совсем другого рода. Как я уже сказал, я очень нуждаюсь в деньгах и, боюсь, мне придется пойти в полицию с определенной информацией.
Дерек обернулся.
— Что вы имеете в виду?
На лице графа вновь засияла примирительная улыбка.
— Я думаю, не стоит вдаваться в детали, — проворковал он. — Ищи, кому преступление выгодно — так, кажется, говорят полицейские. Как я только что сказал, вы получили много денег.
Дерек рассмеялся.
— Если это все… — высокомерно начал он.
Граф покачал головой.
— Далеко не все, уважаемый сэр. Я бы не пришел к вам, если бы не располагал более точной и детальной информацией. Не очень приятно, месье, быть арестованным по подозрению в убийстве.
Дерек подошел к графу вплотную. Он был в таком гневе, что граф невольно отступил на несколько шагов.
— Вы что, угрожаете? — спросил молодой человек в ярости.
— Вы никогда больше об этом не услышите, — заверил граф.
— Какой-то кошмарный блеф!
Граф поднял руку.
— Вы ошибаетесь. Это не блеф. Чтобы убедить вас, я только скажу, что информация получена от одной леди — у нее есть неопровержимые доказательства того, что убийство совершили вы.
— У нее? У кого?
— У мадемуазель Мирель.
Дерек отшатнулся, как от удара.
— Мирель, — сказал он сквозь зубы.
Граф поспешил развить то, что считал своей победой.
— Пустяк — сто тысяч франков, — сказал он, — большего я не прошу.
— А? — сказал Дерек, приходя в себя.
— Я сказал, месье, что такой пустяк, как сто тысяч франков, успокоит мою… з-э… совесть.
Дерек взял себя в руки. Он строго посмотрел на графа.
— Вы хотите, чтобы я дал ответ сразу?
— Если вас не слишком затруднит, месье.
— Тогда, пожалуйста. Можете убираться к дьяволу. Понятно?
И, оставив графа в безмолвном удивлении, Дерек повернулся и вышел из комнаты.
На улице он взял такси и поехал в отель к Мирель. Справившись у дежурного, он узнал, что балерина как раз приехала. Дерек дал дежурному свою визитную карточку.
— Передайте, будьте добры, мадемуазель и спросите, сможет ли она принять меня.
Через короткое время Дерека попросили следовать за chasseur.
У номера балерины на Дерека обрушилась волна экзотических ароматов: комната была полна гвоздик, орхидей и мимозы. Мирель стояла у окна в кружевном пеньюаре.
Она пошла ему навстречу, вытянув руки.
— Дерек, ты пришел ко мне! Я так и знала, что ты придешь.
Он отстранил ее руки и внимательно посмотрел на нее сверху вниз.
— Зачем ты посылала ко мне графа де ля Рош?
Она удивленно посмотрела на него, и Дерек решил, что удивление искреннее.
— Я?! Посылала к тебе графа де ля Рош? Но, действительно, зачем?
— Очевидно, с целью шантажа, — мрачно ответил Дерек.
Она снова удивилась, но потом вдруг улыбнулась.
— Конечно, следовало ожидать. Это как раз то, что он и должен был сделать, се type la. Мне следовало предвидеть. Но, правда, Дерек, я не посылала его.
Он подозрительно посмотрел, как будто хотел прочитать ее мысли.
— Я скажу тебе, — сказала Мирель. — Мне стыдно, но я тебе скажу. Вчера, ты понимаешь, я просто с ума сходила от злости, — она сделала выразительный жест, — я не из терпеливых. Я захотела отомстить тебе и пошла к графу де ля Рош, сказав ему, чтобы шел в полицию… Но не бойся, Дерек, я не совсем потеряла голову, все доказательства остались у меня. Ты же понимаешь, полиция ничего не сможет сделать без моих показаний. А теперь, теперь…
Она крепко прижалась к нему, глядя в лицо масляными глазами.
Он грубо оттолкнул Мирель, но та стояла, тяжело дыша, ее глаза сузились, как у кошки.
— Осторожней, Дерек, подумай как следует. Ты вернулся ко мне, разве нет?
— Я никогда не вернусь к тебе, — твердо ответил Дерек.
Балерина задыхалась от злости, ее глаза мерцали.
— Значит, у тебя есть другая женщина? Та, с которой ты обедал тогда? Я права?
— Я собираюсь просить ее руки. Тебе следует знать это.
— Глупая, чопорная англичанка! И ты мог хоть на минуту подумать, что я допущу такое? О нет! — она дрожала. — Слушай, Дерек, ты помнишь, о чем мы говорили в Лондоне? Ты сказал, что тебя может спасти только смерть твоей жены. Ты тогда жалел, что она такая сильная. Потом ты толковал о несчастном случае, больше, чем о несчастном случае.
— И о нашем разговоре, — презрительно сказал Дерек, — ты поведала графу де ля Рош?
Мирель расхохоталась.
— Что я, дура? Да и что полиция может сделать с подобным пустяком? Послушай, предлагаю тебе последний шанс. Ты бросишь англичанку, вернешься ко мне, и тогда, милый, я никогда, никогда даже не заикнусь…
— Не заикнешься о чем?
Она радостно рассмеялась.
— Ты думаешь, никто не видел, как ты…
— Что ты имеешь в виду?
— Милый, ты думаешь, будто никто не видел тебя — но тебя видела я. Дерек, mon ami, я видела, как ты выходил из купе своей жены, когда поезд подходил к Лиону в ту ночь. И я знаю еще кое-что. Я знаю, что когда ты вышел из купе, она была мертва.
Он ошеломленно посмотрел на нее, затем повернулся и, будто во сне, медленно, даже слегка покачиваясь, вышел из комнаты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
— Итак, — сказал Пуаро, — мы добрые друзья, и у нас не должно быть друг от друга секретов.
Кэтрин обернулась, чтобы посмотреть на него. В его голосе, под напускной веселостью, ей послышалось что-то тревожное, чего раньше никогда не было.
Они сидели в парке в Монте-Карло. Кэтрин приехала с друзьями, и почти сразу же они наткнулись на Кнайтона и Пуаро. Леди Тэмплин захватила Кнайтона и стала изводить его воспоминаниями, большинство из которых, как подозревала Кэтрин, просто выдумывала. Так они и удалились, леди Тэмплин под руку с Кнайтоном, который только бросил несколько взглядов назад через плечо. Заметив эти взгляды, Пуаро очень заинтересовался.
— Итак, продолжим, — сказал Пуаро.
— Конечно, мы друзья, — сказала Кэтрин, — а что, простите, дальше?
— Мы с самого начала симпатизируем друг другу, — продолжал Пуаро.
