Некий курьез заключается в том, что при дальнейшем переплетении ветвей царских отпрысков, создался генетический коктейль забавного качества. Вспомним для примера: в более поздние времена на российской придворной арене появилась Мария Антоновна (1779-1854) дочь польского князя Святополк-Четвертинского. Она вышла замуж за Дмитрия Львовича Нарышкина, но не остановилась на том: неотразимая польская красавица сильно ранила сердце монарха Александра I "Спасителя". Венценосный очень быстро стал ее любовником, а точнее – организовался гражданский брак. Но даже в нем Нарышкина умудрялась порой забывать о верности царю. Объединились, казалось бы лютые враги – носители польского и российско-татарско-немецкого генофондов. Нарышкина родила царю Александру I сына – Эммануила. Царский отпрыск в будущем стал владельцем огромного поместья в Тамбовской губернии. Его запомнили, как главного мецената, благодаря пожертвованиям которого содержалась вся система начального, среднего и высшего образования в огромной губернии.
Считается, что смерть Нарышкиной явилась сильным ударом для Александра I – он чаще заводил разговоры о добровольном уходе от правления государством. Возможно, подсознательно царь сам искал смерти, рвался на встречу с туманным образом любимой женщины, принесшей ему глубокие переживания, горе, но и невосполнимые радости. Она, пожалуй, была его последней и самой сильной любовью, сумевшей придвинуть трагическую кончину царя.
Интересно вспомнить, что Плутарх, повествуя о судьбе основателя Рима – властителе Ромуле, сообщает о его загадочном исчезновении в возрасте, близком возрасту Александр I: "Ромул же исчез внезапно. Никто не видел ни части его трупа, ни куска одежды". Чтобы успокоить народ, знать распространила слух о вознесении Ромула, причислила его к стану богов и предложила народу продолжать почитать своего бывшего повелителя и молиться за него – защитника Римского государства. Говорят, что Ромул давно устал от власти и высказывал пожелание избавиться от тяжелого бремени, – скорее всего, Александр I был знаком с особым историческим примером и на него действовала святая психологическая инверсия.
Ясно одно, когда Александр I находился в пределах действия Петербургского оракула, то смерть его миловала. Он ощущал патронаж неведомых сил. Стоило оторваться от Санкт-Петербурга, – уехать в Крым, – родной оракул перестал охранять жизнь монарха. Быстро обнаружился повод для трагической гибели. Тоже случилось и с последним императором России Николаем II.
Справедливости ради, необходимо вспомнить и о том, что Оракул петербургский защищал не всех венценосных. Оракул не пожелал спасти Петра III (может потому, что в его жилах текла уж слишком откровенная немецкая кровь), правда убивали его не в Санкт-Петербурге. Тоже случилось и с его сыном – Павлом I, но смерть теперь уже настигла законного императора в центре Санкт-Петербурга, в собственном замке.
Основательно муссировалась историками тема о возможном самоубийстве Никола I (третий сын Павла I). Что-то не понравилось Оракулу и в поведении Александра II (сын Николая I). Оракул позволил выродку из низов разметать тело "императора-освободителя" взрывом самодельной бомбы. Что ни говори, но не лежало сердце Оракула к откровенным выходцам из Германии, – хотелось ему приблизить к трону что-то азиатское, кондовое, может даже татарское.
Скорее всего, тосковал Оракул по скандинавам? Они, грешники, истоптали те земли, к ним тянулась ниточка исторических связей, с них начинались успехи государственного становления России. Оракул-защитник был заложен Петром I, – его породе, генофонду, политическим намерениям покровительствовала Божественная и мистическая миссия. В том и надо искать разгадку династических тайн в России.
Потребность в защите сопровождала любого российского монарха. Петр I долго и непросто выпутывался из кандалов двоевластия и узурпации его монарших прав царевной Софьей Алексеевной. Грешной Россией часто "управляли" малолетние цари под недремлющим оком вздорных баб, за спинами которых прячутся родовитые горлохваты. Наверняка подобные подковерные традиции бытуют в политической жизни страны и по сей день, но в измененном качестве.
Всегда интрига усилиями людей вкрутую замешивалась безумием. Когда умер царь Алексей Михайлович, Петру было только три с половиной года. На престол взошел его старший брат (по первому браку Алексея Михайловича). Историки свидетельствуют, что царь Федор Алексеевич любил Петра, являлся как бы его крестным отцом, заботился о его образовании и воспитании. Но царь Федор тоже скоро умер. На том закончилось и системное образование Петра.
Вместе с братом (Иваном) Петр официально управлял государством – они вместе восседали на специальном широком троне. Однако в спинке того трона было проделано окошечко и из него, прячась за шторкой, выглядывали хитрые и властные глаза Софьи, вещавшей свою монаршую волю. Начавшееся в 1682 году правление Софьи длилось семь лет. Необходимо отдать должное – ее политика была рациональной, последовательной и выгодной для государства Российского. Главную роль при ней играл князь В.В.Голицын – преданный любовник, наместник, верховный главнокомандующий, видный государственный деятель.
Только в 1689 году Петру удастся совершить дворцовый переворот, вернуть себе и брату Ивану законную власть. Помогло ему в том, наверное, Божье проведенье, подтолкнувшее когда-то, еще в детстве, к военным занятиям, к созданию потешного войска – будущей гвардии – Семеновского и Преображенского полков. Его истинное восхождение на престол тоже было следствием интриги, безумие которой не уберегло и разум Петра. Только тем можно объяснить горе и муки возложенные на плечи народа, массу казненных невинных людей, убийство собственного сына. Безумство подгоняло не всегда успешные, плохо подготовленные военные походы. В петровские времена на обильной крови происходило трудное освоение воинского ремесла.
Россия – исконно миролюбивая держава, только сама жизнь развернула ее затем к махровому милитаризму. По началу архетип нации воспитывал воинскую доблесть в форме бандитских рейдов по соседским селениям, тем и отличалось влияние ранних Рюриковичей. Постепенно ареал действия таких "первопроходцев" расширялся, захватывая территории, занимаемые целыми народами.
Начиная с Петра I осуществлялось приближение к более-менее цивилизованному варианту ведения воин, воспитанию воинской доблести иного масштаба – Европейского. Даже в малых действиях российского этноса, вроде бы мирных, как, например, расселение по всей Сибири, до Аляски, кроется страсть к покорению, ассимиляции, либо побегу от централизованной власти. Славяне, видимо, в меньшей мере государственники – они скорее кочевники-покорители, заряженные безмерным духом какой-то особой лени, бестолковости и анархизма. Даже основой боярской склоки чаще была глупость, вспышка необузданного гнева, поведенческая непредсказуемость.
Простой народ, заражаясь от властелинов, вытворял просто умом непостижимые действа – крестьянин мог поджечь собственный дом, а купец в одночасье прогулять и пропить огромное состояние. Даже воинское кредо русских чаще состояло в том, чтобы с большой готовностью и восторгом убегать от противника, разрушая за собой ценности, создаваемые веками. Изматывая противника таким отступлением, избегая прямого столкновения с ним, они добивали его, в конце концов, своей глупостью.
Даже в более поздние времена доблестные русские воины могли сперва отдать неприятелю, скажем, янтарную комнату, а потом возмущаться, что ее потеряли или припрятали захватчики. Русские не похожи на людей, яростно обороняющих незыблемость границ своего государства. Их формула – "авось" состояла из фантастической уверенности, что противник сдохнет сам по себе. Нацию спасали только одиночки-уникумы, творившие добро, несмотря ни на что, не замечая предательства, зуботычин, которыми их награждали в изобилии как раз те, кого они спасали ценой своей жизни.
Петр I освоил иную военную и государственную грамоту – иностранную. Помог ему в том, скорее, не первый учитель – дьяк Никита Зотов, научивший азбуке по Часослову, Псалтырю, Деяниям и Евангелию. Разглядели в молодом царе бесспорные таланты иностранцы, с которыми он общался еще в раннем детстве – Гордон, Лефорт, Тиммерман, Брант и другие. Обогатили разум Петра рациональностью и логикой достижения цели путешествия за границу – в Голландию, Англию, Австрию.
Все властелины с узурпаторскими замашками теми или иными путями, но обязательно приходили к образу Александра Македонского. Петр был первым российским государем, по повелению которого была переведена на русский язык и издана в России книга Плутарха об Александре Великом. На его примере учились многие поколения воинских начальников всех ступеней. Монархи же всматривались в тот образ, как в зеркало, отыскивая свое внешнее или внутреннее сходство с великим человеком.
