— Наслаждайся, — сказал он мне, следя за тем как я погружаюсь в воду и включая свое знаменитое джакузи.
— Наслаждайся, — ласково повторил Кевин еще раз и вышел из ванной.
Я закрыл глаз и почувствовал себя на верху блаженства. Вот это жизнь! Я нахожусь на задании полковника, веду игру с опасностью для жизни, кручу роман с английским дипломатом, и при том еще меня одевают в роскошные свитера, дарят мне ботинки, каких я никогда не видывал и золотые портсигары. Да еще окунают в это самое джакузи, принося на подносе вишневый ликер — да где это такое видано! И что бы сказала моя мама, если бы она об этом узнала? Я лежал в ванной долго-долго, закрыв глаза, потягивая ликер и слушая тихую итальянскую музыку. Я лежал в той ванной так долго, что уже потерял счет времени. Да и вода стала остывать. А где же хозяин — вроде бы он грозился поплавать тут вместе со мной?
Я негромко позвал его:
— Кевин!
Мне никто не ответил.
Я снова крикнул уже погромче:
— Кевин!
Тут мне показалось, что хлопнула дверь — и снова никто не отозвался.
— Да куда он запропастился, черт подери, — с недоумением проговорил я вылезая из ванной, обернувшись махровым полотенцем, я выглянул в коридор, но не увидел Кевина. И тогда я прошел в комнату…
* * *
Кевин был на седьмом небе от счастья — все шло как по маслу. Вчера он все доложил резиденту и тот сказал, что если информация окажется подлинной, то Кевин будет награжден высшей государственной наградой Англии, а также получит возможность выбрать для себя наиболее почетный пост. Так обещала королева.
Тем же вечером на приеме в тунисском посольстве Кевин переговорил с арабами из «Яростного декабря» и сказал им, что товар уже у него в руках, и он готов в воскресенье осуществить обмен. Он просил подтвердить их готовность звонком по Телефону в субботу вечером, именно поэтому он и не хотел засиживаться с Тимофеем в клубе, так как боялся пропустить звонок.
С Тимофеем тоже все складывалось, как нельзя лучше. Видимо ему. Кевину, наконец-то повезло и он встретил поистине благодарную душу. Достаточно было видеть, как этот мальчик тронут был его подарками — он даже говорить не мог от волнения. О, какое сегодня они будут дарить блаженство друг другу — Кевин уже предвкушал какими ласками он осыплет Тимофея. Как зацелует его всего с головы до пят — этот мальчик еще будет сходить по нему с ума. А что касается портсигара — это он вообще считал главной своей удачей — более надежного места спрятать самые секретные свои документы трудно было и придумать. В том, что Тимофей не расстанется с портсигаром пока жив, Кевин был уверен. Он знал, что на какое-то время покинет этого мальчика. Но был уверен что, найдет потом способ вытащить того из России, может быть, прямо в Англию, а, может быть, и куда-нибудь в другую страну. Но это — потом. А сегодня он постарается сделать этот вечер поистине замечательным. Сейчас, пока Тимоша отмокает в ванной, он приготовит им чудесный ужин на двоих — готовить Кевин любил.
Как все прекрасно складывается, как торжественно! Эти горящие свечи — они так дополняют атмосферу…
Кевин не отдавал себе отчета в том, что он невольно повторяет все то, что его так раздражало в его собственной жене — и эти свечи, и итальянская музыка, и благоухание одеколоном — все это до странности напоминало ее идиотские манеры. Впрочем он об этом и не задумывался — он даже не понимал, с чего это вдруг он зажег свечи в гостиной, почему он это сделал, может быть, долгая дрессировка, которой он подвергался со стороны бывшей жены, не прошла даром, и чисто подсознательно торжественная атмосфера у него ассоциировалась со свечами и итальянской музыкой. Впрочем — если бы кто-то ему сейчас сказал об этом, он, наверное, убил бы этого человека не месте.
Он уже разжег конфорку на плите и готовился бросить на сковородку два антрекота, как в дверь позвонили.
— Кто бы это мог быть? — подумалось Кевину — он не ждал никого. Впрочем, мало ли — может, это соседка, жена сотрудника их посольства, снова пришла попросить соли — у нее это вошло в дурную привычку. А, может быть, эта идиотка так заигрывает с ним? Кевин рассмеялся от этой мысли и поспешил к двери.
Глазка в двери не было — да и какая в нем необходимость — в дипломатическом корпусе не могло оказаться посторонних. Поэтому Кевин, не колеблясь, распахнул дверь и застыл на пороге пораженный — в дверях стояли два человека — те самые арабы, звонка которых он ждал.
— Вы? — отпрянул Кевин, — но мы же договаривались, что вы позвоните по телефону.
— Обстоятельства изменились, нам надо торопиться — вежливо начал один из них, — разреши нам войти, мы не задержим тебя надолго, и кроме того не беспокойся — нас никто не видел.
Кевину не оставалось ничего другого кроме как впустить их в квартиру. Они зашли в гостиную и, оглядев накрытый на двоих столик, спросили:
— У тебя гости?
— Пока нет. Но я жду приятеля, — несколько нервно ответил Кевин, — а что случилось? Почему вы пришли сюда?
— У нас с собой есть все, о чем ты просил, — сказал один из арабов и, распахнув свой кожаный дипломат, показал Кевину его содержимое, — тут ровно пять миллионов, можешь не пересчитывать. Ты готов совершить обмен сейчас или у тебя нет того, что нам надо?
Кевин судорожно соображал. Конечно, обстановка не самая удачная для передачи дискеты. Но с другой стороны — может быть все к лучшему — уже сегодня ночью, в крайнем случае, завтра утром он сможет покинуть Россию К чему затягивать?
И он утвердительно кивнул головой.
— Это, конечно, против правил, но раз вы держите слово — то держу его и я, — с этими словами он повернулся к своему письменному столу, достал бережно упакованную в конверт дискету и, передавая ее из рук в руки одному из арабов, сказал, — то, что я отдаю вам — это ключ к мировому господству, используйте его с умом, — он, как и старый академик, вдруг захотел придать больше торжественности этому моменту.
— Не беспокойся, — ответил араб, принимая дискету из его рук, — ну, а теперь возьми свои деньги, — и он протянул Кевину дипломат. Тот потянулся за портфелем и вдруг задохнулся от резкого удара в живот:
— Ах ты, — зашелся он в тихом крике. В этот миг один из арабов оказался у него за спиной и, обхватив его одной рукой, другой зажал рот, оттянув голову Кевина на себя второй араб достал из кармана широких брюк остро заточенный кинжал и резким движением, не раздумывая, полоснул Кевина по горлу — от края до края. Тот, кто держал его, быстро оттолкнул от себя тело, чтобы не забрызгаться кровью, и Кевин упал, издавая какой-то булькающий звук — еще какое-то мгновенье его глаза светились мыслью, потом погасли, так и застыв расширенными от ужаса огромными стеклянными шарами. В этот момент раздался крик Тимофея из ванной:
