Присвоив вам, не прошедшим академию, звания, я создал административную неувязку. Ее можно исправить с помощью ускоренного курса.
Я поморщилась:
— В моем случае это неважно, сэр. Я — инвалид, и карьера настоящего военного мне недоступна.
— Насколько мне известно, Земная Больница проводит исследования по поиску лекарства.
Я сразу разозлилась, как всегда, когда люди упоминали о научных изысканиях, которые лишь мучили меня напрасными надеждами, но ответила спокойно и вежливо:
— Они ничего не найдут, сэр. Лекарство ищут уже несколько веков, но так ничего и не добились.
— Ну что ж, мы все обговорим позже. Желаю удачи вам обоим.
Мы с Фианом повернулись и вышли. Вот и все. Я ненадолго пожила так, как могла бы, не сыграй со мной генетика злую шутку, будь я нормалом, а не исключением, одной из тысячи.
Мне вдруг подумалось: если бы та, другая Джарра, пошла в военную школу, а потом в академию, то в жизни бы сюда не попала. Та, другая Джарра, была бы всего лишь кадетом и не имела бы понятия об активизации программы «Инопланетный контакт». Полковник Торрек вызвал меня только из-за инвалидности.
Мы наконец добрались до своих комнат и переоделись в гражданское.
— Нам нельзя рассказывать однокурсникам про «Контакт» и о нашем призыве тоже, — сказал Фиан. — Военные глядильники придется взять с собой, чтобы оставаться в курсе событий, а что насчет бронекостюмов и формы?
При мысли об Арраке Сан-Домексе мою странную ностальгию как рукой сняло, и я улыбнулась:
— Бронекостюмы лучше оставить, а вот форму прихватим. Военным она не нужна, а у меня есть на нее планы!
Глава 14
В учебном куполе на раскопе все казалось странно маленьким. Мы прошли обязательную регистрацию, приложив ладони к дисплею в портальном зале, и направились к нашей комнате с вереницей летающего багажа за спиной. Коридорные стены словно сжимались вокруг меня.
— Неужели это место уменьшилось за несколько недель? — спросила я.
— У меня те же ощущения, — рассмеялся Фиан. — Купола на «Зулу» были намного просторней. — Он открыл дверь к своей половине нашей комнаты и осторожно заглянул. — Отпад! Они не переставили стену.
Даже сдвоенная, наша комната все равно казалась совсем крошечной по сравнению с апартаментами на военной базе. Ни личной ванны, ни буфета и уж точно никакого сырного фуфле на завтрак. Я вздохнула, жалея, что прежние привилегии отныне недоступны.
— Давай сходим поздороваемся, а потом распакуем вещи? Восемь вечера, значит, все в столовой.
Фиан кивнул.
Я с волнением посмотрела на себя в зеркало — разумеется, совсем не такое большое, как в офицерском номере.
— Все в порядке, — весело успокоил Фиан. — У тебя на лбу не написано «майор». А мне что посоветуешь?
Я ошеломленно уставилась на жениха:
— Ты о чем?
— Ну, у тебя уже есть опыт. Несколько месяцев назад ты притворялась ученицей военной школы. Теперь же все наоборот: ты военная, а делаешь вид, что гражданская.
Я хихикнула, и странное ощущение, возникшее после возвращения, пропало. Майор Джарра Телл Моррат — всего лишь сон. А в настоящем разумном мире я просто-напросто студентка подготовительного курса доистории университета Асгарда.
— Давай найдем остальных.
Мы пошли в зал, где увидели знакомую вечернюю картину: несколько человек все еще доедали ужин, а остальные лежали на подушках, прижавшись спинами к серым стенам из гибкопласа, и болтали, вполуха слушая, как Далмора поет и играет на копии гитары двадцатого века. Как только мы вошли, все повскакивали и загалдели.
— Вас так долго не было! Где вы пропадали? — канючил Крат. — Вы ведь не могли спорталиться с Земли, так что…
— Крат, прекрати! Помни, что тебе сказал Плейдон: не любопытствуй, — пожурила его Амалия. И, повернувшись к нам с Фианом, пояснила: — Крат выдвигал разные невероятные теории о том, куда вы уехали и почему, пока Плейдон не прочитал ему нотацию о праве на частную жизнь.
Интересно, не упоминал ли Крат в своих теориях об инопланетянах? Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Мы, конечно, подготовились к расспросам и придумали, что будем говорить. Слово взял Фиан:
— Вообще-то, мне совсем не хочется рассказывать в подробностях о проблеме в семье.
Крат вздохнул, но, похоже, смирился, по крайней мере, пока.
— Без всезнайки Джарры все было не так. Нам пришлось самим отвечать на сложные вопросы!
В начале года я кичилась своими знаниями, стараясь показать проклятым крысам, что во всем их превосхожу. И вдруг до меня дошло: я доказывала это не столько им, сколько себе. Всю жизнь я ощущала свою неполноценность, но с этим покончено. Никогда особо не разбиралась в собственных чувствах, поэтому понятия не имею, что изменилось и почему, но на меня больше ничего не давило, и как же это замечательно!
— Я много знала про Нью-Йорк и работу на раскопе из-за экспедиций со школьным историческим клубом, — пояснила я. — А вот с Эдемом вы сейчас знакомы намного лучше меня, ведь провели на развалинах уже несколько недель. Для школьников и любителей здесь слишком опасно, так что наш клуб сюда не пускали, и про Эдем я слышала только на лекциях перед посещением Ковчега.
— Джарра, раз ты уже там бывала, то сможешь рассказать, что и как, — заявила Далмора. — Фиан отправится в Ковчег вместе с нами?
— Я-то туда, конечно, отправлюсь, но без вас. Всем вам лучше поехать домой на пару дней.
Тут класс расступился, пропуская преподавателя.
— Я ожидал, что Лолия и Лолмак захотят остаться в Ковчеге из-за дочери, но, к моему удивлению, вся первая группа тоже туда намылилась. — Он печально покачал головой. — Я не смог их отговорить.
Это сбило меня с толку:
— Но зачем?
— Не хочу домой. Мой идиот папаша выпустил очередную программу на своем дурацком разоблачающем заговоры канале «Правда против угнетения», — пожаловался Крат, раздраженно взмахнув руками. — Теперь он утверждает, будто падение «Солнечного-5» на Землю — ложь, придуманная военными для рекламы. Как так? Я же был там! Ну, почти. Попал туда вскоре после аварии, видел место и знаю, что это произошло на самом деле. Я рассказал отцу, что ты там чуть не погибла, Джарра, а он ответил, мол, ну и кормили бы мы на одну обезьяну меньше.
И после такого я сказал, что он может…
Глянув на Плейдона, Крат решил не заканчивать фразу. Впрочем, мы и сами легко догадались, как он выразился.
— В общем, я отправлюсь в Ковчег, — закончил гаммит.
Я порадовалась, что Крат начал думать своей головой и ему хватило ума возразить глупому папаше, но предпочла бы, чтобы друга в Ковчеге не было. Я представила сферу на орбите опасно близко над нами и повернулась к Амалии и Далморе:
— А вы-то что? Неужели действительно решили остаться на Земле? Порталы заблокируются, как обычно во время солнечной бури.
Девушки переглянулись, и Далмора ответила за обеих:
— Знаю, Джарра, ты вспоминаешь, что случилось на раскопе Нью-Йорка. Когда мы услышали про супербурю и закрытие переходов по крайней мере на три дня, то запаниковали и постарались как можно скорее спорталиться во внеземные сектора. Тогда ведь еще и снег шел, а в других мирах нет ни солнечных бурь, ни снега, так что мы перепугались.
Я кивнула:
— Неопланетники очень тщательно отбирают новые миры без солнечных бурь.
Естественно, вы волновались. Я просто не понимаю, почему теперь хотите остаться.
— Это историческое событие. — Глаза Далморы блеснули, как всегда, когда она поддавалась мечтаниям и эмоциям. — Все население Земли эвакуируется в древние пещеры Ковчега, и я могу быть там! Это полный отпад! Отец прислал мне кучу видео-оборудования. Я получила разрешение взять его под землю, а Амалия и Крат помогут мне снимать.
Я заметила ухмылку Крата. Теперь все понятно: Далмора хочет сделать романтическое видео об эвакуации в Ковчег. Амалия восхищается подругой и предложила помощь, а Крат не прочь поучаствовать, потому что бегает за Амалией.
Я считала, что Крату ничего не светит: Амалия с пограничного мира Эпсилона, где намного больше колонистов мужчин, чем женщин, так что есть из чего выбирать. И уж точно она предпочтет кого-то поприличнее идиота Крата, пусть теперь он стал немного лучше и понял, что у его отца ума меньше, чем у тарелки сырного фуфле.
Я нахмурилась:
— Далмора, а что твой отец об этом думает?
— Он предупредил меня об опасности, а я заверила его, что в курсе. Папа очень горд, что я остаюсь.
Хаос побери! Знаменитый режиссер Вентрак Ростха такой же романтик, как его дочь.
Мне следовало догадаться. Просматривая его исторические программы, люди словно оказывались в прошлом, чувствовали его. Все эти ощущения должны были откуда-то взяться.
