Натерпелся Подлесный от этого народа. Как никто, возможно, другой. Не менее трёх раз ему приходилось укладываться на больничные кушетки и приспускать штаны, чтобы, сжав зубы, принять укол от бешенства. Хотя кусали его собаки не три раза, а пять или шесть. А нападений было и не счесть. Рвали брюки, сбивали с ног, просто облаивали, злобно и трусливо подступая всё ближе и ближе, но не решаясь сделать последний прыжок.
Впрочем, достаточно о Джеке и ему подобных. Надо подумать об Олежке и олежкоподобных. Точнее, о том, как с ними себя вести, что говорить и как. Им правда нужна, откровенность. Пытками угрожают. И угрозы, судя по всему, не пустые. Серьёзно он влип, по самые уши влез.
Дмитрий поднялся на ноги и принялся расхаживать по кафельному полу бассейна цвета морской волны. Джек поднял голову и наблюдал за ним, неохотно ворочая шеей. Крысита бы сейчас несколько граммов да кусочек мясца! – подумал Дмитрий, косясь на ненавистного лохматого вертухая. Хотелось позлить Джека, было вполне определённое желание снять туфлю и хлестать ею по зловонной роже, так, чтобы слюна разлеталась в стороны. И чтобы не только слюни и сопли, но и чтобы зубы летели вместе с кровавыми брызгами. Как вмазал бы!
А что мешает? Ничто не мешает, кроме опасения, что пёс бросится вниз, в яму, прямо на него, на Дмитрия Подлесного. И укусит его столько раз, сколько захочет. А потом останется внизу, вместе с ним, так как вряд ли сумеет выбраться обратно. И сиди потом, искусанный, рядом с этой тварью и скотиной. И сиди потом перепачканный собственной кровью и соплями собачьими. А вонища-то! Псиной несёт за три метра со страшной силой.
Впрочем, хватит уже о псине. Сейчас о другом поразмыслить бы надо. Сколько у него времени? Час? Два? А может быть, всего одна минута?
Однако в голове – горячий, шальной сумбур и бардак, в голове – тысячи огненных язычков мечущихся неразборчивых мыслей. А спине – холодно.
Послышались чьи-то голоса. Дмитрий замер. Разговаривают совсем близко, где-то неподалёку от окон. Дмитрий отбежал влево, к стенке ямы (собака зарычала – он не обратил внимания) и бросил взгляд сначала на одно, а затем на другое окошко. Макушка чьей-то головы. Тёмные волосы. А Олежка-то почти блондин. И у Славика волосы не чёрные, а рыжеватые. Значит, появился кто-то третий.
Третий – ну и что? Ну и что с того, что появился третий? Может, сейчас и четвёртый появится. И пятый. Однако откуда это дикое, сумасшедшее, прямо, беспокойство? Дмитрий подпрыгнул на месте, желая увидеть лицо обладателя темноволосой макушки, но положительного результата не достиг. Вот только Джека взволновал – пёс вскочил на лапы и угрожающе зарычал. Да плевал я на тебя, скотина! – мысленно отмахнулся Дмитрий, после чего, кратковременно примерившись, ухватился обеими руками за край ямы, подтянулся и проделал выход силой. Теперь ему оставалось лишь оглянуться назад. И Дмитрий быстро посмотрел через правое плечо. Чёрные усы, залысины. Разглядеть более детально мешает грязноватое стекло и решётка. И времени нет, потому что Джек со свирепым рычанием бежит по периметру ямы.
Дмитрий едва успел спрыгнуть вниз, его даже тухлым запахом собачьего нутра подтолкнуло слегка.
– Успокойся, тварь, успокойся! – посоветовал он Джеку. – Здесь я. Никуда я не делся. Сижу, как на кол посаженный.
Дмитрий заполошно бегал по дну бассейна, чем страшно нервировал и без того выбитого из колеи равновесия пса. Только что Дмитрий, без всякого сомнения, видел Ивана Ивановича. Сейчас Иван Иванович войдёт сюда и увидит Дмитрия. Конечно, он может и не узнать его. Ведь принял же он Николая в прошлый раз за Дмитрия. Однако – вдруг?.. А ну как покажется ему лицо Подлесного некогда виденным уже, и он предпримет определённые усилия да и опознает его?
Дмитрий постарался припомнить, в какой одежде он ходил на свидание с Иваном Ивановичем. Вспомнил и схватился за голову. Он в тот раз был в этих же самых брюках, что и сейчас, в этих же туфлях. Только рубашка была другая. Точнее, не рубашка, а серая футболка. Ч-чёрт! Что же делать?! А теперь он скажет: да, это я и был. В первый раз. А во второй? – спросят его. Во второй? А во второй – дядя с улицы. Случайный прохожий с собакой породы боксёр. Как?! Почему?! Да у них глаза на лоб вылезут. Сначала у них – глаза, а потом у него – кишки или мозги.
Нельзя допустить, чтобы Иван Иванович узнал его. Он, Дмитрий Подлесный, – простой любопытный гражданин. Он ничего не знает. Он тут ни при чём. И вообще, что они такое себе позволяют?! Как они смеют хватать человека посреди улицы, везти чёрт знает куда, бросать его в яму и угрожать, вдобавок ко всему, пытками?!
– А, о чём я! – спохватился взмывший было на волне праведного гнева Дмитрий.
Иван Иванович сейчас запросто может опознать его, и тогда ему останется лишь жалко и нелепо бормотать несуразности. Нет, этот тип не должен признать в нём Николая Николаевича. Необходимо срочно что-то предпринять!
Неожиданно его осенило. Надо обезобразить лицо! Да, именно так! Нужно упасть лицом на этот вентиль, что торчит в левом углу. Он торопливо приблизился к вентилю, встал на колени, а потом опустился на выставленные перед собою руки, примеряясь правой щекой к барашку вентиля. Расчёт исключительно точный. Убрать руки за спину, сцепить их в замок и упасть лицом вниз.
Но – не получилось. В последний момент руки вынырнули из-за спины и упруго коснулись кафеля. И как эти японские самураи делают харакири? Он предпринял ещё пару попыток, однако результат оказался прежним.
А если просто разбить себе нос? Кровь зальёт ему лицо. Конечно, это самое то. Он измажет кровью лицо и будет неузнаваем. Нос можно разбить о стенку ямы. О стенку – это совсем не то, что о вентиль, который способен вырвать клочья кожи вместе с мясом.
С шестой или седьмой попытки Дмитрий сумел-таки достаточно сильно удариться переносицей о стенку ямы бассейна, приложился так, что из обеих ноздрей потекла кровь, которой в полной мере хватило, чтобы вывозить ею всё лицо, включая лоб и уши. Теперь можно залечь на дно, да-да, лечь на дно бассейна и запрокинуть голову. И пусть попробует Иван Иванович разглядеть черты его лица.
***
Иван Иванович был взволнован и зол одновременно. Выбравшись из машины, он сразу потребовал от Олега и Славы объяснений. Слава принялся рассказывать, как они с Олегом обнаружили, что за ними следят, и какие в дальнейшем действия ими были предприняты.
– Иначе никак не возможно было? – не дослушав, перебил Иван Иванович.
– В смысле? – не понял Слава.
– Обязательно надо было сюда тащить?
– Но он дорогу не знает – беспокоиться не о чём. А выхода-то другого не было. Он говорит, что случайно и из любопытства, но надо же проверить.
– Проверили?
– Да нет ещё. Решили тебя подождать. Но тип странный. Чую, финтит он что-то.
– Да кто он вообще такой? Он не из органов? – Иван Иванович глядел на Славу хмуро и как бы искоса.
– Не думаю.
– Нет, исключено, – поддержал товарища Олег. – Да и обыскали мы его. Ни удостоверения при нём, ни другого чего подобного. И давно бы он сказал.
– И что вы намерены делать? – ворчливо произнёс Иван Иванович.
– Узнать, кто он такой и что ему надо, – ответил Олег и кулаком правой руки ударил в ладонь левой, демонстрируя решимость идти к этой цели до конца и не взирая на препятствия.
– Ты же сказал, что он назвался, – заметил Иван Иванович с раздражением.
– Да, он назвал фамилию, имя, отчество, где живёт, где прописан.
– Ну?
– Позвонил я Кошкину. С минуты на минуту должен перезвонить, – ответил Олег. – Но тут ему, думаю, не имело смысла врать. А вот о его истинных, так сказать, целях…
– А по месту работы проверили?
– Да, работает у них такой. Дмитрий Иванович Подлесный, водитель. А фирма называется… Забыл. Но у меня записано.
– Как, говоришь, фамилия? – переспросил Иван Иванович.
– Подлесный.
– Знакомая фамилия, – задумался Иван Иванович, опустив голову, и вдруг встрепенулся. – Подожди-ка! Так-так! – И Иван Иванович полез в карман за записной книжкой. – Вот оно! Подлесный Дмитрий Иванович. Это же сожитель этой самой!..
– Чей он сожитель? – не понял Олег и вопросительно посмотрел на Славу. Слава пожал плечами в ответ.
– Неважно. Хотя нет, важно, конечно, очень важно, но вам это знать ни к чему. Вот, значит, какое кино получается!
Иван Иванович был растерян и встревожен до крайности. Получается совершеннейшая ерунда. Он просит Славу и Олега понаблюдать за Николаем Николаевичем, который должен исполнить заказ по ликвидации Бояркиной, и вот Олег и Слава во время наблюдения за этим самым Николаем Николаевичем обнаруживают, что за ними следит гражданский муж той самой Бояркиной, которую взялся устранить этот самый Николай Николаевич. Случайно. Из любопытства. Да кто поверит в такие случайности?!
