Артем уселся рядом со мной, напротив моей матушки, Сергей – напротив Гали. Оставалось еще два свободных места. Поднявшись из-за стола, я пригласила отужинать с нами Маргариту и Игоря и помогла им подать на стол блюда. Мама смотрела на все это хмуро, но молчала, а остальным было все равно.
Едва мы начали трапезу, как Артем задал тему разговора:
– Представляете, только вчера вернулся из Эфиопии!
– И что ты там делал?
– Как что? Охотился на страусов!
– Кошмар, – пробормотала мама, а Артем лишь еще шире улыбнулся.
За столом потек оживленный разговор, в основном о странах Африки, отдыхе там, уровне жизни. Маргарита с Игорем о чем-то тихо разговаривали с творцом, я старалась как можно больше уделять внимания Артему, рассчитывая на реакцию Фордайса. Можно сказать, я ее получила.
Редклиф не был доволен ни тем, что мой друг находится в центре внимания, ни тем, что я ему рада. Мне же совсем не хотелось скрывать своего удовольствия, и я прямо-таки излучала радость, а Фордайс все больше мрачнел.
Наклонившись ко мне, Артем тихо спросил:
– Что у тебя с князем?
– С каким именно? – хитро улыбнулась я.
– Ну не со мной же! – возвел очи горе Артем.
– Ничего. Он друг моего отца, мы вместе работаем…
– Почему тогда он сейчас хочет меня убить? – приподнял брови друг.
– Не знаю. Может, из-за того, что ты чертовски обаятельный парень и можешь составить ему конкуренцию? – улыбнувшись, предположила я.
– Про конкуренцию я и так понял, – пробормотал Меньшиков. – Поэтому и спросил о ваших отношениях. Не хочется умирать во цвете лет.
– Не переживай, все будет хорошо, – подмигнула я, похлопав его по руке.
Тут мама ненавязчиво кашлянула, выразительно посмотрев на меня. Ага, призывает вести себя прилично. Почему бы не послушаться?
Бросив взгляд на Фордайса, я отметила, что его лицо превратилось в окаменевшую маску: он принял какое-то решение. Во мне шевельнулось легкое беспокойство. Что ж, посмотрим, что будет дальше.
Отужинав, мы перебрались в гостиную, где я сразу оккупировала Артема, оттеснив его от гостей. Для этого мне и предлога не понадобилось: я хотела пообщаться с другом, которого давно не видела.
Усаживаясь в кресло у окна, я чувствовала тяжелый взгляд Фордайса и все больше убеждалась, что небезразлична ему. Может, это и не любовь, но по сравнению с тем, что я имела недавно, просто праздник.
– Ну и зачем ты меня утащила из компании? – прищурившись, спросил Артем, располагаясь в соседнем кресле.
– Вообще-то узнать, как у тебя дела. Про твои приключения я уже наслышана, но как на личном фронте?
Друг вздохнул:
– В личном плане, ты же знаешь, я свободен как ветер и готов осчастливить многих симпатичных девушек, правда, ненадолго.
– Я смотрю, это наболевший вопрос, – улыбнулась я.
– Пожалуй. Мама давит на меня с женитьбой, и ей все равно, что мне и двадцати пяти нет. Я – единственный наследник, поэтому матушка боится, что если со мной что-то случится, то род прервется. К тому же сейчас я мотаюсь по миру, контролируя семейные дела, а в случае женитьбы наверняка осяду на одном месте.
– Да уж. И что ты намерен делать?
– Скрываться. Сейчас подал заявку в состав посольства в Южную Америку: буду делать карьеру дипломата, если мне позволят.
– В каком смысле?
– Полагаю, матушка использует все связи, чтобы я не получил места. В ведомстве мне уже намекнули на отказ.
– Если хочешь, я могу попробовать через корпорацию…
– Нет, – качнул головой друг, – это моя проблема. Скажи мне лучше, это правда, что ты творец первой степени, как и князь?
Артем входил в состав круга высшей знати и знал об истинной деятельности Лемнискату, скрывать что-то от него не имело смысла.
– Да…
– Расскажи, как оно там, в другом времени? Где уже побывала? – загорелись любопытством глаза друга.
Практически весь вечер я проболтала с ним, рассказывая о том, где успела побывать и что повидать.
Не всем в комнате нравилась наша беседа, но мне было все равно. Когда званый вечер закончился и гости разошлись, я, воспользовавшись тем, что завтра рано не вставать, раскрыла дневник прабабки. Что случилось у нее после того, как прадед сделал ей предложение?
* * *Конечно, я согласилась стать женой Алексея. Да и как могло быть иначе, я же безумно, бездумно его любила? Однако вскоре мое сердце оказалось разбито, когда я случайно услышала разговор, не предназначенный для моих ушей.
Я с тревогой читала дальше. В дневнике описывались страдания юной девушки, ее чувства, фанатичная любовь. Читая, я понимала, что, даже узнав о предательстве, бабушка не смогла заглушить в себе чувства и продолжала любить несмотря ни на что.
В этот раз я не смогла уснуть, пока не дочитала до конца. Я рыдала в голос, когда читала о боли, о сомнениях, о муках, я хотела прибить своего предка, который так поступил.
Прочитала я и о девушке, очень по описанию похожей на меня, которая помогла Ольге принять верное решение. В конце дневника стоял постскриптум: «Я не жалею ни о чем».
Слезы горя сменились слезами счастья, и когда я перевернула последнюю страницу дневника, уже наступило утро. Глядя в окно на восходящее солнце, я гадала: мне предназначался дневник Ольги Разинской или другому человеку?
Глава 14
Диверсия
Совершенно не выспавшаяся, я завтракала на кухне, когда туда вошел Фордайс.
– Князь, что будете на завтрак? – засуетилась экономка.
– Только кофе, спасибо, Маргарита.
Я же в это время оторопело смотрела на творца.
– Редклиф, что я вижу? Ты в джинсах? Не может быть!
Фордайс только вздохнул на мои слова.
– И тебе доброе утро, Настя. Как спалось? Когда повзрослеешь и перестанешь кривляться?
– Доброе. Спалось замечательно, а повзрослеть обещаю.
Едва Маргарита вышла из кухни, он, наклонившись ко мне, тихо сказал:
– Сегодня отправляемся в корпорацию.
– Зачем? – удивленно моргнула я.
– Встретимся с моим отцом. Вернее, ты встретишься, а я в это время проверю кое-какую информацию в его компьютере.
– А тебя не отследят?
– Нет. Периодически я пользуюсь компьютером отца, так что даже если обнаружат, что я им воспользовался, это не вызовет подозрения. Все должно получиться.
Какое-то время я задумчиво рассматривала творца.
– Ты не устаешь меня удивлять.
Фордайс поморщился:
– Это вынужденная мера. Никто не смеет навредить близким и родным мне людям и не поплатиться за это.
На кухню вернулась Маргарита, и Редклиф замолчал.
«Никому не доверяет», – поняла я.
– Если ты закончила, жду тебя на улице. Поедем на твоем мотоцикле.
Второй раз за утро я была шокирована.
– Ты поражаешь меня в самое сердце!
– Поторапливайся.
Вздохнув, я встала из-за стола.
– Анастасия Юрьевна…
Я повернулась к экономке.
– Не упустите этого мужчину.
– Стараюсь, но он не зовет меня в кино, ничего не говорит, просто смотрит и молчит…
– Не сомневайтесь, князь к вам неравнодушен. Никогда не видела, чтобы он так кого-то выделял, даже вашу маменьку.
Я замерла и, пристально посмотрев на Маргариту, решилась на вопрос:
– Некоторые считают, что ему нравится моя мама… Что ты скажешь на это?
– Скажу, что он уважает Евгению Ивановну, но не любит. Он часто бывал в этом доме, когда был жив твой отец, и ни разу ни я, ни Игорь не заметили, чтобы Фордайс как-то выделял ее. Иногда он смотрел с тоской на то, как твои родители были счастливы, но зависти в нем не было. Он очень трепетно относился к ней во время беременности, но так поступали все друзья семьи. К тому же я давно живу на свете и скажу вам одно: если бы Фордайс любил вашу мать, он обязательно завоевал бы ее после смерти Юрия. Такой мужчина, как он, всегда добивается своего.
– Но память и чувство вины…
– Глупости! Если бы он сходил по ней с ума, это не остановило бы его. Он никогда не смотрел на твою мать так, как смотрит сейчас на тебя.
Довольно зажмурившись, я поблагодарила экономку и, захватив шлемы, выбежала на улицу.
– Я уж опасался, что тебя украли, – пробормотал Фордайс.
– Не рассчитывай, – широко улыбнулась я, надевая шлем и садясь на мотоцикл. – Держись крепче и не бойся, я с тобой!
– Угу, это-то меня и беспокоит.
Заведя мотор, я выжала сцепление, и мы покатили.
* * *Как ни странно, заговор против команды моего отца и Лемнискату мы обсуждали на крыше главного здания корпорации, а это черт знает какая высота. Посмотрев на небо, я готова была поспорить, что до облаков рукой подать.
Конечно, с небоскреба открывался потрясающий вид, но было очень холодно. Поэтому я сидела, сжавшись в комок.
Фордайс подошел и набросил на меня куртку.
– Откуда? – удивилась я.
– У меня здесь есть некоторые вещи.
Кожаная куртка была старой, но от нее исходил запах князя, и я блаженно уткнулась в нее носом.
