не было. Ведь где она теперь, власть эта?
— Можешь не отвечать, и так всё ясно... — не дождался ответа он.
— А что, по твоему, быть как все, это плохо? — меня почему-то задело такое к себе обращение.
— От ситуации зависит. Если ты в компании нормальных людей хочешь быть как все, это одно, а стать своим среди воров и тунеядцев — совсем другое.
— Так ты за власть, или за народ? — хитро щурясь, подключился к дискуссии Леонид.
— А ни за кого я... Они, сука, достойны друг друга.
— Так не бывает, Гриша... Человек всегда должен быть за кого-то... За красных, за белых, за наших, за не наших... Это аксиома.
— Ну вот с хрена ли? Почему я не могу быть сам по себе? Почему мне надо выбирать?
— Потому что так всё устроено.
— Что устроено?
— Жизнь наша так устроена. — спокойно, не реагируя на внезапно «забурлившего» танкиста, пояснил Леонид.
Но тот только ещё больше распалялся.
— Я двадцать лет верой и правдой! Я присягу давал! Верил, всем сердцем верил, что родине служу! И что мне за это? Что мне, за преданность мою, за верность? Чем меня отблагодарили?
— Чем?
— Выкинули как шавку плешивую! Вот и вся благодарность! Ненавижу их! Сука!
Тут он сбился, опустил вниз глаза, и уже спокойно, обычным своим тоном, добавил,
— В общем, так как-то... Сын у меня...
По-хорошему, надо бы поговорить с ним по душам, — видно же, не в себе человек. Только сейчас не до этого, да и обстановка не самая подходящая. Поэтому тему замяли, но заметочку, о психическом состоянии Гриши-танкиста, я для себя сделал. Подумал ещё, может повлиять как-то, но когда в третий раз подошёл Раиль, пришлось спешно собираться, и тут уже стало совсем не до чего.
Нива была готова, поэтому особо не мешкали, покидали пожитки, попрощались с Григорием, — он должен был остаться вместе с танком когда тот не поедет, и потихоньку двинулись вдоль реки.
Были, конечно, сомнения, — мало ли, струсит, не получится, или передумает, но выбора у нас не было, либо действовать по плану, — рассчитывая что он сделает всё как надо,либо бросать всё, и возвращаться несолоно хлебавши.
Да и делать-то, по сути, ничего не надо. Отъедем подальше, так чтобы с глаз долой, убедимся что никто не пасет, и подождём. А попозже, желательно к утру ближе, но еще затемно, вернёмся за своим призом.
— Не дрова везешь... — недовольно буркнул Саня, когда в очередной раз машина подпрыгнула на кочке.
— Не гони так. — подхватил Леонид, — Тише едешь, дальше будешь. Слыхал?
Но Витёк никак не прореагировал на замечания, и снова поймав какую-то рытвину, беззлобно матюгнулся.
В любом случае, как шофёра ни уговаривай, а дорога лучше не станет. Тем более, что никакой дороги и нет. Скрючившись на заднем сидении в обнимку со свернутым брезентом, я старался пропихнуть его между плечом и дверкой, чтобы было как-то помягче. Ноги мои упирались в водительское кресло, голова в потолок, но в общем, всё было, — плюс-минус, хорошо. Ехать-то, оно всяко лучше чем идти.
Поднявшись на холм и спустившись с него, мы отдалились от лагеря примерно на километр. Внизу, возле реки, темнели деревья, но подъезда к ним не было, талые воды сделали местность непроходимой для колёсного транспорта.
Проехав еще немного дальше, на следующий холм, а здесь вся местность такая — вроде кажется ровной, а на деле, — то подъём, то горочка, обнаружилась та же картина. Лес, где можно укрыться, был, а подъезда к нему не было.
— Может вон там, в низинке встанем? — предложил Витек, останавливая машину.
Кое-как выбравшись из салона, я наконец смог выпрямить затекшие ноги. Вроде и проехали всего ничего, а такое ощущение будто пол дня на своих двоих прошагал.
— Думаешь, проедем? — скептически осмотревшись, спросил Леонид.
— Вниз точно спустимся. — ответил я, так же разглядывая предполагаемую дорогу.
Высокая, прошлогодняя трава, местами неглубокие промоины, и кое-где торчащие из земли камни, делали спуск к лесочку предприятием достаточно рискованным.
— Ладно... — махнул рукой Леонид, — не попробуем, не узнаем. Поехали.
Мы расселись по своим местам, машина тронулась, и на первой, потихонечку, поползла к цели.
Где-то ровненько, где-то наперекосяк, а где-то вообще бочком, но мы всё же спустились, и закатив ниву в самую «чащу», — при ближайшем рассмотрении оказавшуюся реденьким кустарником, расположились на полянке рядом.
Первая и главная проблема которую мы не учли, не считая дороги, — комары. Возле реки их было очень много, и чем ниже опускалось солнце, тем яростнее они становились.
Сейчас бы мазью от кровососов помазаться... Но нет её. Ни мази, ни спрея, ни любого другого средства. В деревне делали какую-то дурно пахнущую дрянь, но эффекта, кроме вони, лично я не почувствовал.
Костёр, тоже не вариант, заметят. Мы, конечно, придумали как отбрехаться на такой случай, но лучше не рисковать, не факт что Раиль и на этот раз окажется таким добреньким.
— А ведь он себе тылы готовит. Боится... — неожиданно объявил Леонид.
— Кто, он? — уточнил я, и оказалось что мы думаем об одном и том же.
— Да Раиль, не знаю, как его по батюшке...
— С чего ты взял? — мне он не показался испуганным. Задумчивым, озабоченным, это было, но испуга я в нём не видел.
— Он явно боится, идёт куда-то, у него есть цель, но не уверен что дойдет. Поэтому и с нами так хорошо обошёлся, можно сказать, по-дружески.
— А какой ему смысл нам вредить? Танк он забрал, чего ещё-то? — я не то чтобы был совсем не согласен с такими выводами, но мне всё это виделось не так однозначно. И тогда, при знакомстве, когда мы повязали его, и после, Раиль производил впечатление человека адекватного, и, что тоже немаловажно, в какой-то мере порядочного. То есть, если ему приходилось совершать что-то плохое, делал он это не из удовольствия, а лишь по необходимости.
— Не знаю я Вась. Только предчувствие у меня не хорошее, словно не учли мы чего-то, а вот чего именно, не могу понять.
— Перекусим? — Зачем-то спросил Саня, хотя уже и так
