Я коснулся ее шеи, руки, изгиба упругого бедра.
– Марта…
– Лицо на карте казалось знакомым. Он посмотрел еще раз. Темные волосы, чистый лоб, правильные черты… Он отшатнулся… Нет! Нет. Просто воображение разыгралось. Но, разглядывая карту издали, он почти готов был поверить, что узнаёт лицо «Повешенного»… он был почти уверен…
– Марта.
– Да?
– Я люблю тебя.
Ее поцелуй в темноте был сладок.
32
Вначале я разозлился.
На себя – за то, что ждал помощи от Фанни, на Эффи – за то, что позволила втянуть себя в этот опасный идиотский маскарад, но особенно на Фанни. Она сказала, что Эффи в комнате с Генри, и я, проклиная ее на все лады, потребовал объяснить, в какую игру она играет.
Ее хладнокровие сводило с ума.
– Ну конечно, в твою игру, мой дорогой Моз, – прожурчала она. – Мы подстраиваем скандал, чтобы ты мог опозорить Генри и наложить лапу на его денежки. Разве не так?
Так-то оно так, но я не хотел, чтобы все раскрылось, пока я не получу своей выгоды, о чем я и заявил.
– Но ничего не раскроется, – улыбнулась она. – Генри ее не узнает.
Это было нелепо. Генри был женат на ней, ради всего святого!
– Честно говоря, – продолжила Фанни, – не думаю, чтобы и ты ее узнал. Она очень хорошая… актриса.
Я выругался себе под нос, но она лишь улыбнулась.
– Просто взгляни, – посоветовала она с легкой усмешкой. – Уверяю тебя, твои драгоценные деньги в полной безопасности.
Что мне оставалось? Я сделал, как она сказала. Через глазок в стене, скрытый драпировкой, я мог заглянуть в гостиную, оставаясь незамеченным. Помню, как, приникнув к глазку, беспокойно подумал, сколько же еще глазков существует в этом доме и как часто ими пользуются.
Я не ожидал увидеть ничего, кроме нелепой ссоры между Эффи и Генри – девчонка сломается или расплачется, как только он ее узнает. Хорошо, если мне удастся избежать ареста. А для Генри это будет отличный повод навсегда запереть жену в психиатрической лечебнице. Больше того, если она так глупа, что думает, будто он может ее не узнать, ей там самое место.
Погруженный в горькие мысли, я рассеянно смотрел представление театра теней, которое Фанни устроила для меня. Но вскоре актеры привлекли мое внимание, и я стал наблюдать с бесстрастным, ехидным любопытством – ко мне даже вернулось чувство юмора. Если подумать, это действительно была комедия, хоть и черная. Через неделю я мог оказаться в тюрьме за невыплату долга или мошенничество, но где-то в районе живота у меня появилась кислая улыбка.
Я не слышал, о чем они говорили, но, когда глаза привыкли к красноватому освещению, разглядел и Генри, и девушку.
Эффи?
Прищурившись и наморщив лоб, я глядел в маленькое отверстие.
– Это не Эффи.
Я невольно произнес это вслух и услышал, как рядом тихонько хихикнула Фанни. Я посмотрел еще раз, пытаясь уловить сходство.
Это точно не Эффи. Ну, небольшое сходство, конечно, было – похожая фигура, овал лица, но девушка моложе, и волосы у нее темнее. В обманчивом свете не разобрать цвет – они могли быть любого оттенка, от каштанового до черного, но казались куда гуще, чем у Эффи. Глаза тоже темные и обильно накрашенные, брови густые и черные. Но главное отличие заключалось в том, как девушка двигалась: плавная змеиная грация экзотической танцовщицы, дразнящие манеры прирожденной куртизанки. Эффи неуклюжа, угловата, порывиста, а эта девушка спокойна и бесстрастна, движения изысканны, она превосходно, почти болезненно владела собой.
Но едва я с гневным облегчением собрался выплеснуть на Фанни новую порцию проклятий, я увидел, что это все же Эффи – точнее, воплощение Эффи, о котором я даже не подозревал. На миг меня охватило восхищение – и еще кое-что примитивнее. Я хотел эту девушку, эту восхитительную цыганку. Может быть, в тот момент я хотел ее даже больше, чем денег Генри… по крайней мере, только этим я могу объяснить тот факт, что в ту же ночь не положил конец опасной шараде.
Когда Генри наконец ушел, Фанни забрала Эффи из маленькой гостиной и отвела в свою гардеробную, чтобы помочь ей переодеться. Там я увидел набор хитрых приспособлений, с помощью которых они создали женщину по имени Марта; все эти пудры, тени, краски и притирания Фанни теперь смывала всевозможными лосьонами и кремами. Затем нанесла на волосы Эффи прозрачный пахучий раствор и ополоснула чистой водой, чтобы смыть краску.
Все это время Эффи была апатична и не обращала внимания ни на мои замечания, ни даже на похвалу ее потрясающей игре, а когда последние следы ее маскировки исчезли, впала в тяжелую дремоту, словно ее чем-то опоили, и едва отвечала, когда я обращался к ней. Пристально взглянув на Фанни, я подумал: быть может, Марта – создание, рожденное мощными афродизиаками. Во что же, черт возьми, она играет?
Лишь в три часа ночи я смог забрать Эффи домой. Некоторое время она сушила волосы у огня, а потом Фанни объявила, что Эффи готова. Помню, они сидели рядом, а я смотрел: Эффи положила голову на колени к Фанни; Фанни расчесывает ее влажные волосы длинными мягкими движениями; Эффи, бессознательно подражая, гладит кошек у своих ног. Сходство этих женщин поразило меня: симметричные позы, покой на лицах – они были как сестры, как любовники. Я выпадал из этой картины, они невольно забыли обо мне – и хотя я не был влюблен в Эффи, я как-то тревожно озлился. Я витал в своих мыслях и виновато вздрогнул, когда Фанни наконец заговорила.
– Ну вот, моя милая, – нежно сказала она. – Пора просыпаться. Давай-ка.
Эффи, которая, насколько я видел, и так не спала, пошевелилась и приподняла голову.
– Шшш, да, я знаю, что ты устала, но сейчас тебе нужно идти домой. Помнишь?
Эффи что-то пробормотала, не то уступая, не то протестуя.
– Ну давай, Эффи. Ты скоро придешь снова.
Эффи подняла голову и, увидев меня, впервые за ночь радостно улыбнулась. Ее растерянность как ветром сдуло.
– Моз! – воскликнула она, будто я не просидел возле нее полночи. – Ах, Моз!
И будь я проклят, тут она вскочила и обвила руками мою шею.
Я собирался отпустить какую-нибудь колкость в ответ, но, заметив странное удовлетворение в лице Фанни, передумал. Ведьма что-то замышляла, и не такой я дурак, чтобы не придавать этому значения. Фанни Миллер – опасная женщина, запомните это – вдруг когда-нибудь встретитесь с ней.
В общем, как я уже сказал, мне нужно было отвезти Эффи домой, пока слуги не проснулись. Волосы ее подсохли, и она надела свое старое платье и плащ. Она казалась почти веселой, но избегала говорить о событиях в гостиной, свидетелем которых я стал. В экипаже я рискнул спросить напрямик, и она взглянула на меня пустыми чужими глазами.
– Спроси Марту, – просто сказала она и больше ничего объяснять не стала.
Я решил не дразнить ее. Думаю, она знала, что я подсматривал, и говорить об этом ей было неловко. По-моему, вполне естественно. Фанни – вот с кем мне надо побеседовать. Это она все устроила, а Эффи была просто орудием. Несмотря на поздний час, доставив Эффи к дверям ее дома, я повернулся и отправился назад, на Крук-стрит.
33
Я знала, что он вернется. Я видела, с какой злостью он смотрел на нас, и знала, что он чертовски недоволен. Этому Мозу нравилось все держать под контролем. И не нравилось, когда его держали в неведении. А еще он терпеть не мог, когда его использовали, – он был достаточно умен и понимал, что его в каком-то смысле и впрямь использовали, а мне важно было сохранять его расположение, пока от него был прок.
Я постаралась принять его порадушней, чем в нашу предыдущую встречу, и, сказать по правде, это было нетрудно. Все прошло по моему плану и даже лучше, так что, когда появился Моз, я была в приподнятом настроении и полна энергии. Он же, напротив, был холоден и насторожен, он подозревал некий заговор, но не знал, с чего начать поиски. Он вошел в гостиную, руки в карманах, брови чуть нахмурены.
– Моз, как прият…
– Ты затеяла опасную игру с моим будущим, Фанни, – сухо перебил он. – Не хочешь объяснить, какого черта ты добивалась?
Я одарила его лучшей улыбкой из своего арсенала.
– Остынь, Моз, – засмеялась я. – На что ты жалуешься? Тебе ничто не угрожало, и ты это знаешь.
– Дело вовсе не в этом, – фыркнул он. – У нас был договор, и я ожидал, что ты будешь соблюдать его условия. В любом случае, ты рисковала, и на кон ты поставила меня. А что, если бы Честер узнал Эффи? Расплачиваться пришлось бы мне. Честер – засранец влиятельный, думаешь, он бы меня без звука отпустил? Он бы пошел на все…
– Ох, хватит ныть, – жизнерадостно перебила я. – Лучше присядь, а то мне надоело шею выворачивать. Я ничем не рисковала. При таком освещении и с такой маскировкой никто бы не узнал Эффи. Особенно Генри. Да он в жизни не поверит, что его жена может оказаться в подобной обстановке.
– Может быть. Но зачем вообще рисковать?
– Да садись ты.
