Поняв, наконец, что у него плохой брат, который не заботиться об укреплении его авторитета среди окрестных пацанов, Боби полез на крышу сарая, где должен был находиться его лук для охоты на уток. Быстро разыскав своё оружие, он вернулся, и стал торопить Наина, который доедал суп, разогретый матерью.
— Наин, я готов, пошли, там нас уже, наверное, ждёт твой командир, а ты тут разъедаешься.
— А ты куда? — удивился Наин.
— Я буду твоим оруженосцем и разведчиком.
— Утри сопли вояка, — ответила за Наина мать, — посмотри на свой лук, из него и воробья дохлого нельзя убить.
Боби, пропустил замечание матери мимо ушей, и как завороженный смотрел на боевой лук Наина, лежавший на лавке. Пошмыгав носом, он потихоньку добрался до него и попытался натянуть тетиву. Она не поддавалась.
— Когда тебя ранят или убьют, — заявил он Наину, — я его себе возьму, и буду стрелять во врагов Фараона.
От его слов Наин поперхнулся, Фуидж вздрогнула, а мать, схватив веник со словами: — Типун тебе на язык, — погналась за Боби, который не дожидаясь её расправы быстро вышмыгнул из дома и притаился за оградой ожидая когда Наин пойдёт на службу.
На службе было не так интересно, и отряд Наина проводил время, встречая и осматривая подходившие лодки. Первые часы, ополченцы старались, вовсю делая обыски, и подозревали всех, кто бы ни появился у пристани, но уже к вечеру это стало надоедать, и их бдительность притупилась. Ополченцы прятались в тень и лениво строили догадки о событиях в столице. Только Наин не терял времени даром и тренировался стрельбе из лука по высушенной тыкве, а верный оруженосец Боби приносил ему выпущенные стелы. К концу третьего дня, Наин уже довольно прилично стрелял, и их командир ставил его в пример другим ополченцам, которые лениво убивали время за разговорами. Жизнь продолжалась, и то, что в столице мятеж почти не сказывалось здесь. Словно ничего не произошло и только в воздухе чувствовалось то напряжение и тревога, которую люди испытывают перед грозой или бурей, но и эта тревога спала с вступлением в город отряда колесниц Фараоновской армии, которая проделав стремительный марш со всей возможной скоростью неслась на помощь осаждённому Фараону. Шесть сотен колесниц заполнили улицы маленького города, от чего казалось, что это не город, а какой-то огромный военный лагерь. Часом позже к пристани подошла Фараоновская боевая флотилия, от вида которой Боби ошалел, и поклялся Наину, что будет воином — моряком, когда вырастет.
Командир отряда колесниц и любимец Фараона еврей Айс, решил, наконец, дать отдых бойцам и лошадям, но только до утра. Умывшись и наскоро поев, он прибыл в здание городской управы, где его ожидало руководство города. Весь его вид говорил сам за себя, да и он не скрывал, что столь длинный переход оказался тяжёлым испытанием для его отряда.
— Пока банда Моисея удерживает в своих руках столицу, никто не имеет права на передышку, — начал он свою речь перед военным советом города. — Лошади не выдерживают, колесницы разлетаются вдребезги, а солдатам моего отряда, хоть бы что. Они рвутся в бой с этой бандой мятежников, и поэтому я прошу вас оказать помощь в снабжении и ремонте. Я мог бы и приказать сделать это, но вижу, что вы сами с нетерпением ждёте того момента, когда армия Фараона перевесит насильников и убийц. Прошу ещё об одном, не все солдаты смогли выдержать столь стремительного марша и мне надо полтора десятка бойцов из вашего ополчения. Скоро подойдёт основная армия, и ваше ополчение может влиться в её ряды. А теперь за работу и постарайтесь закончить ремонт до восхода солнца. Закончив свою короткую речь, Айс поручил главе города организовать все работы, и отправился на пристань для встречи с Фараоновским полководцем Беном, который прибыл с флотилией.
Слушая доклад Айса, Бен недовольно морщился, словно не понимал, почему Айс вынужден простоять в городе до рассвета, но Айс не придавал этому никакого значения, так как знал, что Бен всегда чем-то недоволен, и он видел его с точно таким же недовольным лицом в день разгрома Эфиопских повстанцев. Дав Айсу несколько минут на то, чтобы выпить лёгкого вина, Бен приказал ему выступить утром, но, не на столицу, а на восток, чем несказанно удивил Айса.
— Выступишь утром, и не доходя до столицы, повернёшь на Ефам, где поставишь заслон. Я снимаюсь с якоря через час и иду на Мемфис. Сил у меня, как ты понимаешь недостаточно чтобы разгромить повстанцев на всей захваченной ими территории, но столицу я возьму и продержусь до подхода основных сил. Когда подойдут основные силы, мы начнём громить ряды этих ублюдков и они побегут из страны от неминуемой кары Фараона. А бежать- то им и некуда окромя, как в Медианские земли. Я же хочу Айс, не только разгромить их, но и уничтожить всех до единого негодяя. Раздавить их раз и навсегда, как покусившихся на Фараона и Святой Египет. Твоя задача Айс перекрыть им путь отступления и сдержать их натиск до моего подхода. Делай, что хочешь, и поступай, как знаешь, ты командир опытный, но ни один бандит не должен прорваться через твой заслон в пустыню. Всё понятно?
Понятно то понятно, но так хотелось лететь на помощь Фараону. Теперь, вместо этого, надо будет держать убегающего Моисея за хвост как нашкодившего кота. Хотя задача только на первый взгляд, кажется, простой, попробуй удержать мятежников, которым терять будет нечего и которые в агонии будут сражаться до последнего. Да и прав, наверное, Бен, а хоть и не прав, то всё равно с начальством не спорят и, вскочив в свою колесницу, Айс собрался ехать проверять подготовку отряда к маршу. Тут его внимание привлёк молодой воин, охраняющий пристань и Айс вспомнил, что его лучник свалился в лихорадке и ему нужна замена.
— Эх воин, — крикну Айс, — подойди сюда.
Наин, а это был он, польщенный таким вниманием одного из полководцев Фараона, быстро подбежал к колеснице.
— Как тебя зовут?
— Наин, — громко ответил он.
— Хорошо ли ты владеешь этой игрушкой, — показывая на лук, спросил Айс.
— Хорошо, — наврал неожиданно для себя Наин.
— Попади в неё, — показал пальцем Айс на одиноко стоявшую пальму в метрах шестидесяти от них.
Наин видя, что отступать некуда, по удалецки выхватил из колчана стрелу и, не прицеливаясь, навскид, выстрелил. Толи оттого, что он был уверен в себе, толи оттого, что он тренировался все эти дни, стрела точно попала в цель.
— Неплохо. Молодец, — похвалил его полководец и неожиданно предложил, — мне нужен лучник, мой свалился в лихорадке, пойдешь ко мне?
— Пойду, — радостно согласился Наин, а всё время крутившийся рядом Боби, не смея даже заговорить с таким большим командиром и, слыша всё о чем, они говорили, отчаянно показывал Наину знаками, чтоб он попросил и за него. К его сожалению, тот даже не заметил его знаков, чем до слёз расстроил маленького бойца.
Айс кивнул Наину, заскакивай в колесницу, и тронул лошадей.
Когда они проезжали мимо дома Наина, он гордый собой и из желания покрасоваться перед Фуидж, попросил Айса остановиться на минутку, чтобы попрощаться с родственниками на случай, если он до отъезда не сможет попасть домой, но Айс даже не посмотрел на него и проехал мимо.
— Дел много, — помолчав немного, ответил он, — ночью, на пару часов сходишь, а рано утром выступаем.
И правда, когда луна была уже высоко, Айс, наконец, угомонился и, закончив бесчисленные проверки, отпустил Наина домой.
Стоило Наину зайти в дом, как тут же он услышал всхлипывание женщин. Мать и жена кинулись к нему, и перешли со всхлипывания на вой. Это Боби, как всегда всё знавший, похвалился, что его Наин будет служить у самого командира лучником и как Наин попал в пальму с расстояния в полкилометра, а может и больше.
Бахан, пришедший домой перед самым Наином, поморщился от плача женщин, потерпел немного, а потом вдруг как рявкнул, что они испуганно замолчали.
— Что вы клухи развылись, как по покойнику! Цыц я вам говорю! Если не Наин, если не другой чей-то сын и муж пойдут воевать за Египет, то кто я вас спрашиваю? На то он и мужчина чтобы защищать вас и страну от врагов и будь я помоложе, то тоже без раздумья пошёл бы в ряды армии. Садись сынок за стол, а вы клухи живо накрывайте на стол.
Женщины прекратили плакать, но, продолжая всхлипывать, засуетились вокруг стола, а Бахан, сам переживающий за Наина, продолжал ворчать на них, чтобы скрыть своё волнение от остальных.
— Вот клухи, раскудахтались, — продолжал он ворчать.
Тут его внимание привлёк Боби укладывающий рыбацкий мешок, который он всегда брал на рыбалку и в котором можно было найти все принадлежности рыбака: крючки, конский волос, сухие наживки и прочую дребедень.
— А ты чего это на ночь глядя на рыбалку собрался? — переключился на него Бахан, — вам сорванцам дня не хватает? Живо спать.
— Я не на рыбалку, — прямо глядя на отца, ответил Боби, — я с Наином воевать ухожу.
