«Аквариум»: визуализация 1–7 апреля 2004
Слова ДК, музыка БГ, фото народные
Что и говорить — с прошлого визита Гребенщикова в Страну Вибрирующих Сямисэнов мир успел пару раз основательно перевернуться.
Который раз в японской истории дети разных народов шли на «Аквариум» организованно — по билетам, которые можно было приобрести аж за пару месяцев до выступления. А попали еще и на «спецгостя» — Сашу Васильева из «Сплина».
И все — снова благодаря Джимми. Скромный инструктор по менеджменту, заядлый паломник Вудстока, американский муж приморской японистки и «наш постоянный токийский резидент» Джимми Брайан (тот самый, что приглашал всю группу в 2000-м) обеспечил, братушка, и гастрольные визы, и сами гастроли в достойных клубах по полной программе.
Пора, пора выдать Джимми медаль. «За заслуги перед Аквариумом» какой-нибудь степени. И пускай посол РФ в Токио лично вручает. Мелочь, а приятно.
Джимми Брайан и Александр Васильев. Канадзава, апрель 2004 г.
Простое русское слово «бэгэ» Джимми произносит, бережно растягивая обе гласные — то ли из-за своего американского акцента, то ли для пущего удовольствия: Бэйгэй…
— Why am I doing all this? — улыбается Джимми на мой вопрос. — Well, you know… This is how I can feel I’m still alive.
Интересуюсь, как он «дошел до жизни такой» — и слушаю презабавнейшую историю.
Несколько лет назад, ковыряясь в музыкальных журналах, Джимми открыл для себя новое имя — Эсра Мохоук (Essra Mohawk). Так звали малоизвестную, но совершенно оторванную рок-вокалистку, с которой не отказывались побренчать на досуге Джерри Гарсия из «Grateful Dead» и сам Фрэнк Заппа.
Эге, подумал Джимми и стал читать дальше. А дальше рокерша заявила, что со страшной силой хочет в Японию, ибо никогда там не была, вот бы кто попеть пригласил. И Джимми решил рискнуть. За какие-то пару месяцев он связался с певицей через журнал, договорился с музыкальными клубами в Токио и Иокогаме, организовал билеты, рекламу — и «вытащил»-таки Эсру Мохоук в Японию.
На свою голову.
Ибо Эсра Мохоук оказалась настоящей pain in the ass. To есть пела-то она замечательно, и голос что надо — сипло-грудной и в конце каждой строчки вихляется. Так что японский зритель не пострадал. Но вот с головой у дамочки было явно что-то не так, отчего сильно пострадали Джиммины нервы.
Уже по приезде выяснилось, что прожженная рокерша — ни много ни мало, член штатовского отделения правоэкстремистской секты «Сока Гаккай»[18]. И вот «будданутая» примадонна начала закатывать Джимми сцену за сценой. А почему так мало людей собирается? Как — всего по двести человек?
Пускай Джимми немедленно свяжется с генштабом «Сока», там все организуют как полагается, и на ее концерты враз явится три тысячи братьев по разуму! А иначе она отказывается петь завтра вечером — ну, и так далее с вариациями.
— Представляешь? — вспоминает Джимми, ядовито усмехаясь. — Сидим за обедом втроем — с ней и с ее басистом. И я пытаюсь доказать пятидесятилетней рокерше, что даже среди членов буддийских сект встречаются люди с самыми разными музыкальными вкусами. И что сгонять людей на рок-концерт, взывая к их религиозным чувствам, по меньшей мере странно. Но она уперлась, как коза, а потом шварк тарелкой об стол — и давай на меня орать: «You just go and do that, or I’m out of here!» Если б не Тэд, ее басист, — я бы там, наверное, помер от инфаркта! Он-то ее и уламывал всю дорогу… Да ты его, кстати, должен знать — Тэд Уотсон, бывший басист Дженис Иэн. Раньше с Дженис сюда приезжал, а теперь вот с этой… — Джимми философски вздыхает. — М-да! К сожалению, одаренные люди часто совершенно непригодны для человеческого общения.
Но нет худа без добра. В боях со стервозностью Эсры Джимми сильно сдружился с Тэдом. И даже устроил ему сольный концерт в Токио: по ходу дела обнаружилось, что басист-виртуоз Тэд Уотсон еще и замечательный исполнитель собственных песен.
* * *
На всех билетах и флаерах концертов, которые Джимми организует, можно узреть небольшую приписочку. Скромно и с достоинством:
Jimmy Bryan presents
— Ну хорошо, Джимми, давай считать, — загибаю я пальцы. — Эсра, Тэд, два «Аквариума», «Сплин». На следующий год, говоришь, еще какие-нибудь «NRBQ» или Дженис Иэн… Что же должно получиться в итоге? Куда тебя приведет такая само-деятельность, скажем, лет через пять?
— Well, you know… Я же не строю больших планов заранее. Я просто люблю делать так, чтобы правильные вещи случались. А что из них потом вырастет — время покажет. То, чем я занимаюсь сейчас, называется building the audience. И я надеюсь, какое-то число людей с хорошим вкусом — жителей Токио и Иокогамы — постепенно привыкнет к тому, что если Jimmy Bryan что-то presents, это всегда, you know, качественно и уникально. Ты заметил, с какими лицами хозяева «Стар Пайна» токийский концерт смотрели? Разулыбались, сами хлопали, приплясывали… «Вот это да! — сказали потом. — Никогда не думали, что русские могут так оттягиваться!» Значит, пока все правильно, you know? А что дальше — посмотрим…
— А Корнелиуса ты где раздобыл?
— О! Корнелиус — это, you know, очень крутой японский ремикс-энд-саунд-инженер. Помнишь у Стинга альбом «Brand New Day»? Это он там все эффекты делал…
— Ну, я-то это имя еще в 98-м запомнил, когда Борис его диски в Токио искал.
— Ну вот, а я с его тусовкой иногда по работе пересекаюсь. Куча общих знакомых. Так что организовать встречу прямо у него в лаборатории было несложно…
— И о чем говорили? Будут делать что-то совместное?
— Это уже пускай сам Бэйгэй рассказывает, если захочет. Я ж не знаю — может, это уже страшная тайна БГ и Корнелиуса… Главное, что они друг от друга протащились, как дети. Так забавно смотреть, как три больших ребенка играют в свои дорогие электронные игрушки.
— Да уж. Еще забавнее наблюдать, как эти игры потом меняют реальность.
Два Бориса и Корнелиус. Токио, апрель 2004 г.
— You bet…
— Ну хорошо, вот ты говоришь «строительство аудитории». Значит, на каком-то этапе пора будет и диски выпускать? Пусть и малый тираж — но на подготовленную аудиторию, так?
— Да, в принципе, скоро можно пробовать. Если подавать такую музыку правильным людям и в правильном направлении, реакция на нее в Японии, сам видишь, может быть превосходной. Но теперь начинается выход на большую аудиторию. Международную аудиторию, которая не знает русского. А для этого нужно полностью менять рекламную подачу.
— Ну вот, Боря вроде грозится запустить какой-то новый, международный сайт «Аквариума» сразу на нескольких языках, включая японский… Хотя мне сильно кажется, что на разные языки и подавать нужно по-разному. Скажем, для испанской публики нужны одни акценты, для японской — совсем другие…
— Absolutely! Все это надо продумывать очень серьезно. По крайней мере, теперь здесь, в Токио, для раскрутки на большую аудиторию ни «явление русской культуры», ни «легенда русского рока» уже не сработают. Теперь нужно побольше рассказывать о том, что это за музыка. You know. Ведь именно музыки люди хотят прежде всего…
I know, Джимми. I surely do…
Вот только б еще не свихнуться, описывая музыку словами. Помнишь, как на концерте «Galactic» мы с тобой два часа скрипели мозгами, сочиняя, как лучше назвать такую манеру игры? И что за ерунда у нас там получилась — «откос ржавой плазмы» (rustedfunk-fusion) или что-то вроде?
Тоже мне, гении определений…
А так ты, конечно, прав.
График растворения
Б. Гребенщикова, Б. Рубекина и А. Васильева
в японской Нирване
с 1 по 7 апреля 2004 г.
От Корнелиуса БГ и Рубекин возвращаются уже под вечер. Самое время для выполнения Неофициальной Цели визита. Ибо этот приезд Боря совершенно целенаправленно приурочил к Ханами — празднику любования цветами.
* * *
Календарь сегодняшнего японца нашпигован не только национальными праздниками и днями какого-нибудь труда. Любое время года, кроме зимы, также расписано по сезонным «чудесам природы» — дням цветения сливы, персика, азалий-розалий и прочих рододендронов, которые и на русский-то без латыни не переведешь. В грамотно разбитом японском саду постоянно, почти круглый год что-нибудь да цветет.
Однако именно к сакуре у японцев отношение эксклюзивное. Зародилось оно в эпоху Хэйан (примерно в IX веке); до того в особой чести была слива. Но слива — она и в Китае слива. А национальное сознание требовало чего-нибудь своего. И постепенно первые числа апреля, когда расцветает дикая японская вишня, стали самым «культовым» сезоном Ханами. Часы напролет оттягивалась придворная знать «на пленэре» под нежно-розовыми кронами, соревнуясь в изысканности манер, наслаждаясь салонными играми, поэтическими турнирами, тайными флиртами и прочими разновидностями своих изощренных аристократических удовольствий.
