Николаев: Спасибо за приглашение. К старику 62-му у нас не будет претензий. Хороший был год. Для нас с Павлом это был, наверное, самый значительный год в нашей жизни. Это был год исполнения нашей мечты. Но, оглянувшись назад, мы вспомним не только полет «Востока-3» и «Востока-4». Вспомним осень.
В этом году на моей родине, на Волге, уродился хороший хлеб. В минувшем году была запущена межпланетная станция к Марсу. Под Новый год мы поднимем бокалы. Вспомним в эту минуту: около звезд пролетает умная станция, собранная нашими с вами руками. На станции даже температура такая же, как в этой комнате. Это наше тепло, тепло наших рук мчится сейчас в холодном космосе.
И еще надо вспомнить на пороге Нового года: в 1962 году на людей Земли холодными жадными глазами поглядела война. Это большое счастье, что на Земле в эту новогоднюю ночь будет литься не кровь, а вино. Поэтому мы должны сегодня сказать благодарное слово победившей человеческой мудрости. Весь мир, окидывая взглядом минувший год, назовет сейчас человека, проявившего мудрость. Этот человек вместе с нами сядет за большой новогодний стол нашей Родины. Я предлагаю тост за мудрость партии коммунистов!
Попович: На этот раз Новый год мне придется встречать не под елкой, а под пальмами на Кубе. Вот видите, укладываю чемодан. Вылет завтра. Но от слова за молодежным столом не отказываюсь. За молодежным столом я выпил бы за Мечту. За то, чтобы сбылись все желания, которые мы загадали. Что касается космонавтов, то наши дороги будут идти все дальше и дальше.
Мы не знаем пока, когда за новогодним столом сможем поднять руку и показать: «Это камень с Луны!» Но такой праздник наступит. Будет такой год: за столом поднимется парень, и в его руке мы увидим таинственный камень. Никто сейчас не знает этого парня. И я не знаю, и Андриян не знает. И сам этот парень не знает еще своих дорог. Но он уже сидит за нашим новогодним столом, этот парень. Он, наверное, застенчивее всех, потому что моложе всех. Но теперь уже скоро мы узнаем имя этого человека. Мой тост, друзья, за советского человека, за нашу Мечту, за то, чтобы все наши мечты сбывались!
Где елка?
Ему девять лет. Для птицы это почтенный возраст. Он справедливо считает: в лесу я самый сильный, самый мудрый и самый красивый.
Два желтых глаза светят, как фонари. Когда удивляется, топорщит большие уши. Когда летит на охоту, щелкает клювом и так кричит, что зайцы и белки приседают от страха. Охотится филин ночью. А днем его редко увидишь. Днем он сидит в темном месте, чистит перья и дремлет, а если услышит шорох, удивленно топорщит уши.
Все девять лет он просидел на нижнем суку молодой елки. Темно. Летом прохладно. Зимой густые зеленые ветки укрывали от стужи.
Филин хорошо знал свою елку. Возвращаясь утром с охоты, он издалека видел высокую верхушку с желтыми смолистыми шишками и летел, будто бы к маяку. Сядет на сук, рвет клювом добычу. Летят под елку заячья шерсть, птичьи перья.
Под Новый год вздумал филин днем полететь по какому-то делу. Не так уж долго и был, а вернулся… что за история? Заблудился, что ли? Нет елки. Сделал круг-другой над оврагом. Нет елки! Только свежий пень торчит из-под снега и чьи-то следы на снегу.
Третий день сидит филин, думает, удивленно топорщит уши: где же елка?..
Фото автора. 1 января 1963 г.
Судите, кто выиграл
В этом цехе писали ответ Аденауэру. Письмо опубликовано в челябинской газете.
Старый канцлер и его друзья из НАТО хорошо знают, как много металлических труб требуют наши стройки. Мы платили за трубы золотыми рублями. И все-таки канцлер, нарушив договор, отказался продавать трубы. Расчет простой: помешать «коммунистической семилетке». Решение Аденауэра ставит крест на крупном трубопрокатном заводе в Дуйсбурге. Покупателя нет — завод закрывается. «Но и коммунистам придется туго», — потирают руки на Западе.
Трубы нам действительно очень нужны. Особенно большого диаметра. Сегодня таких труб ждут на трассе нефтепровода «Дружба», на трассе газопровода Бухара — Урал.
Старику Аденауэру, наверное, любопытно узнать: что же вышло из решения «не продавать»? Что же, прервется нитка нефтепровода?
«Нет, господа Аденауэры. Не хотите продать — сделаем сами. Днем и ночью не выйдем из цеха. Будут трубы. Будут выполнены все наши планы», — так написали рабочие цеха, где сейчас действительно днем и ночью не гаснут огни горячей стройки.
Из окон на снег ложатся голубые квадраты.
В цехе дрожит туманная дымка. От голубого света электросварки в иные минуты весь цех кажется голубым и бесконечно большим. Он и в самом деле огромный, этот новый пролет в старом трубопрокатном цехе. Рядом на действующем стане с гулом проносятся трубы. Завод-ветеран дает стране тысячи километров разнокалиберных труб.
Малые трубы делают просто: прессы, как картон, сгибают стальные листы в трубочку. Электрический шов — труба готова! Большую трубу так не сваришь. Нужен слишком широкий лист.
Решили делать трубы из двух листов. У прессов, где делают заготовки, можно уже сейчас посмотреть, как будут рождаться эти необычные широкие трубы. Из двух листов пресс в полминуты согнет два длинных стальных «корыта». Потом два «корыта» приложат друг к другу, обожмут.
На сварочном агрегате сверху и снизу пройдет электрический ток. Испытания прочности, калибровка, обрезка — труба готова! Кажется, просто. Да, просто, если бы трубы были картонные или жестяные. Но труба весит несколько тонн, и очень немногие знают, наверное, какое это сложное и громоздкое сооружение — трубопрокатный стан. Такой стан и строят сейчас в Челябинске. Его готовились строить раньше. Были готовы проекты, был заложен фундамент, заказано оборудование. «Аденауэр приблизил пусковой срок», — шутят рабочие.
День и ночь горит в цехе голубое пламя электросварки. Этот участок стана почти готов к пуску. Уже идет проверка узлов и механизмов.
В декабре в цехе были горы земли. Сейчас во всю шестисотметровую линию уже виден четкий контур огромного стана. В цехе началась наладка сборочной линии. Тут работают монтажники мастера Александра Букаткина.
У молодых ребят самое деликатное дело. Стальные руки сборочной машины должны соединять заготовки-«корыта» с микронной точностью. От того, как будет работать этот участок, зависит успех всего дела.
Но это только начало цеха. Огоньки голубой сварки, как маяки, ведут по всей линии стана.
Вот сварочный агрегат, вот «мозг» управления станом. Если бы человеку закрыть глаза и подвести к пульту этого «мозга», он решил бы, что его привели к пульту запуска межпланетных ракет. Сотни стрелок, сотни приборов на высоких щитах, тысячи проводов: толщиной в руку и тонких голубоватых, как кровеносные вены, и совсем тонких и золотистых, как женские волосы.
Умные приборы будут управлять всем процессом прокатки и сварки. Сейчас очень важно найти свое место каждому проводку-нерву. Эту непостижимую для новичка работу делают колдуны-монтажники во главе с Ефимом Дмитриевым.
Я попытался заговорить с Ефимом. Он держал по пучку проводов в каждой руке, третий пучок держал в зубах. Замахал головой:
— Некогда, некогда с разговорами.
Еще полкилометра пути по цеху — мимо глубоких цементных ям, мимо фундаментов чуть ли не с площадку для волейбола, мимо кранов, автомобилей, электрических моторов, катушек кабелей, опалубных досок и только что вынутых из контейнеров механизмов.
И вот уже конец цеха. Знакомство еще с одним бригадиром монтажников. Зовут бригадира Георгий Князев. Этот бригадир оказался словоохотливым.
— Вот, обратите внимание: сидим и курим.
Восьмой раз садимся курить. Фундамент готов, который день ждем оборудования. Подводят ребята с Коломенского и других заводов страны.
Сказали бы через газету: «Ребята, там, мол, в Челябинске, здорово жмут. Дело за вами. Давайте все сообща утрем нос старому канцлеру. А тогда и покурим…»
Две тысячи молодых челябинцев не тушат огней на боевой стройке. Не просто и не легко в короткое время построить махину-стан. Тем более что строит его не один Челябинск, а добрый десяток заводов-поставщиков. Но уже определен срок рождения первой трубы. Вначале назывался апрель, сейчас называют март. Первого марта заработает первая линия сборки и сварки.
Поздно вечером я зашел в конторку, где сидит начальник стройки Георгий Степанович Шеркунов. На столе, как карты большого сражения, грудой лежали синие и белые чертежи. Георгий Степанович строил все цехи трубопрокатного завода. Сейчас у начальника усталое от бессонницы лицо. Киваю на голубые окна нового стана:
— Пойдет труба к первому марта?
