45
19 декабря
Сегодня мне дали разбирать «Октябрь» – «Осеннюю песню» Чайковского. Люде разрешили разбирать «Подснежник» («Апрель») и «Вальс» Ребикова. Обе эти вещи я играла в прошлом году. Концерт вчера (по Людиным словам) был хороший. Сегодня еще была перед уроками политинформация. Ясно, на злобу дня:
Травопольная система,
До чего ж ты хороша!
В поле травка и цветочки,
А в амбарах ни шиша.
Эльза Михайловна нам, конечно, этого не говорила. Какой смешной 7 «В»! Мальчишки и некоторые девочки притворяются дежурными и в перемену друг друга выгоняют из класса, а в результате все в классе. Валя Шерстобитова говорит: «Я бывшая староста, могу не выходить». Были в школе сегодня самостоятельные по физике и геометрии. Чем все это кончится – неизвестно. Галя В. сказала, что больше ничего говорить не будет мне об этом (…). Пусть! Я и не неволю. По-моему, Юрка вчера обиделся, что я чуть ли не больше всех смеялась над его невоспитанным Минским. Хороший он (Юрка) или плохой? Не пойму. Вообще-то арабы говорят: «Скажи мне, с кем ты дружишь, и я скажу, кто ты такой». Он дружит с Сашкой, а Сашка, насколько я его знаю, неплохой.
20 декабря Получила в музыкальной школе 2 пятерки по теории и за четверть – слава Богу! – тоже 5. По музлитературе получила 4, а за четверть еще оценки нет. В школе сегодня была физ-ра. Все-таки М. В. далеко не такой умный и правдивый человек, каким должен быть учитель. Записал он всех девочек в рапорт за то, что мы кричали и с визгом заходили в школу. Глупости! Кто-то из девочек, шедших сзади, действительно визжал, но и то из-за того, что их толкали мальчишки. После уроков мальчишек отправили чистить снег, а девочек взялись «чистить» Э. М. и М. В. Но, оказывается, какие молодцы Цвелограй с Крымовым. Удивляюсь как, но у них хватило честности сказать, что они с мальчишками действительно толкались. Тут уж нашим лекторам нечего было сказать. Правда, М. В. пытался еще бурчать что-то. По литературе, кажется, кончаем «Капитанскую дочку». Пора, брат, пора! А то учим ее уже 3-й месяц, а некоторые до сих пор не знают содержания.
22 декабря Сегодня – самый короткий день в году. Получила по музыке 5. Писали еще в школе контрольную по русскому. А после уроков были танцы. Восьмиклассников почти не было: они ушли, считая нас мелюзгой. А нам лучше! Играл на баяне В. Тараканов из 7 «А» (радиола сломана). Здорово вообще-то. Время прошло хорошо. К тому же, на мое счастье, мне пришлось в переходном вальсе танцевать только с двумя, правда, довольно противными, мальчишками. Остальные мальчишки шли по другой стороне, и с ними пришлось танцевать Маше. А когда уходили домой, меня в раздевалке Крымов с Цвелограем «прижали» между двумя вешалками. Хорошо, что я не толстая, а то что бы от меня осталось?
Когда восьмиклассники ушли, ушли и учителя. Не успели двери спортзала закрыться за ними, как Тараканов заиграл «Руды-руды-руды-руды-рык, а по-русски рыжик», и все кинулись танцевать вошедший в моду твист. «Атас! Идет по крыше воробей!» – крикнул кто-то от двери. Все сразу перешли на топтание на месте парами. Вошедший в зал директор Антон Христианович окинул танцующих придирчивым орлиным взором, постоял минуту и вышел. Все тут же со смехом присели в твисте. Сердца бились и от быстрого танца, и от авантюрного чувства нарушения школьного запрета. Расходились с вечера радостно-возбужденные. В школу пригласили учителя танцев, который раз в неделю после уроков проводил занятия с учениками седьмых и восьмых классов. Он учил их танцевать вальс, танго и липси. Это, конечно, было хорошо, но не уменьшило увлечения твистом.
23 декабря Забыла вчера написать: в нашем ряду поставили еще одну парту, и теперь я сижу немного ближе. Через проход у меня теперь справа сидит не Арбузов, а Цвелограй. Герка – молодец. Принес нам два листа бумаги для стенгазеты. На уроке пения сегодня был случай. Писали мы контрольную. Герка сказал Юрию Николаевичу, что не был на уроке и материала не знает. Тот никак на это не реагировал. Тогда Юрка Ц. хотел написать Г. К. то, чего он не знал. Но Герка не дал, а написал мне, чтоб я сказала, где тон, а где полутон. Я написала в тетради и отдала ему. Ю. Н. увидел и спрашивает: «Что это у тебя, Клюндт, такое?» Взял тетрадь – и на стол. Потом нас вызывали с девочками, и Валерка Жданов очень ловко стащил тетрадь (к счастью, она не была подписана), навалил на это место всякой всячины, а тетрадь пустил по рядам назад. Все обошлось благополучно. А какой Юрка умный! Он читает научно-популярную литературу. Вечером у Машиного дома разыграли лотерею с ребятами. Маше дарит Коля, Маша – Гришину, Гришин – мне, я – Любе, Паничев – Трубиновой Нине, Колобов – Томе. Дарить надо 31 декабря. Да, по зоологии сегодня учили интересный материал про змей. Оказывается, змеи могут гипнотозировать глазами свою жертву. Например, готовясь съесть кролика, она смотрит на него, и кролик сам бежит к ней в пасть. Все-таки Цвелограй очень умный (тьфу-тьфу-тьфу – не сглазить бы), и мне надо не отставать от него.
25 декабря Настроение очень плохое. Быстрей бы каникулы! Надоело уже учиться. Вчера ходили на постановку «Чемодан с наклейками». Только время провела. Слишком натянуто играли артисты, очень неестественно. Вечером приходили зачем-то Крымов, Цвелограй, Солдатов и, кажется, еще кто-то. Они дурным голосом говорили: «Откройте!» Мы не открыли. Сегодня получила 5 по хору и в такой школе по русскому и литературе 5. Скучно.
Родители договорились с бригадой маляров, в которой работала мама Маши Уральцевой, что они сделают у них в квартире косметический ремонт – покрасят пол, стены и потолки, сделают модный сейчас накат – и что Аня это время поживет у Маши. Дядя Миша встает раньше всех, и тетя Маруся наливает ему большую тарелку грибного супа. Аня никогда не видела, чтобы ели суп на завтрак. Маша объясняет, что работа на шахте очень тяжелая, и без супа до обеда не дотянуть. Аня очень любит грибной суп, совсем неплохо есть его по утрам!
30 декабря Первый день каникул и первый день дома после ремонта (с 27-го я жила у Маши, а родители – в гостинице). Был сегодня бал-карнавал в школе. И скучно, и грустно, и яблоку негде упасть – столько было народу. Как сельдей в бочке. Сидела, грустила, танцевала, играла вместе с другими в почту. Девочки наши принарядились (в капроне, в часах, Рая Терехина подрезала косы) и нарасхват танцевали с Цвелограем. Мы сидели на скамеечке в углу с Томой. На глазах были слезы. Тома сказала, что расковыряла ячмень; у меня ячменя не было – я сказала, что попала в глаз соринка. Лишний раз мне довелось убедиться, что рука у меня несчастливая: Эльза Михайловна принесла бенгальские огни, зажигала и давала ребятам. Мой так и не загорелся. Сидоров определенно не в себе. Что он на меня смотрит? Помню, как в третьем классе он написал мне записку: «Анка я тибе люблю прихади кнам в огарод бегать». Вначале я его ненавидела, потом жалела, теперь не понимаю. Шли в голову всякие мысли насчет того, зависит счастье человека от него самого или нет. Конечно, что успех в работе, учебе зависит от человека – бесспорно. А вот как в личной жизни? Почему-то я очень сильно рассердилась на Юрку, а почему – сама не знаю. Но вот сейчас уже ничего от этой сердитости не осталось. Я всегда так: разозлюсь на кого-нибудь, а через несколько минут уже все передумаю и начинаю считать виноватой себя. Так и здесь. Но получается, что я даже не знаю, в чем я виновата.
Новый год несколько человек из класса договорились встречать у Ани. Она пригласила еще кое-кого из ребят с Машиного двора. Родители ушли в гости. Мама с утра испекла для них коврижку, а девочки пришли пораньше, и они вместе налепили пельменей и порезали овощи для винегрета. Накрыли стол в гостиной, быстро поели, потом отодвинули его, выключили люстру, оставив только бра, и стали танцевать. Несколько мальчишек не танцевали, а рассматривали фотографии в семейном альбоме. Особенное впечатление произвела на них фотография 17-летней мамы на море в купальнике, где она стоит на огромном валуне, одна рука на талии, вторая козырьком надо лбом, и смотрит вдаль. «Все говорят, что у твоей матери фигура лучше всех». Ане приятно, но почему-то и неловко это слышать. Аня заводила свои любимые пластинки и танцевала с ничего не значащими для нее мальчишками, которые ее приглашали. Когда она собиралась поставить очередную пластинку, Цвелограй вдруг сказал «подожди», вышел в переднюю и вернулся с пластинкой, которую сам поставил и сразу пригласил Аню танцевать. У нее закружилась голова от новой удивительной мелодии и от необычности исполнения – солировал не голос, не музыкальный инструмент. Это был художественный свист. Юра большими шагами решительно повел Аню через комнату. Она была вознаграждена за свою ревность на школьном вечере, когда Юра танцевал со всеми, но не с ней. Ведь сейчас он выбрал именно ее, с ней хотел танцевать под свою любимую, такую волнующую мелодию, страстную и меланхолическую. Она молчала, наслаждаясь танцем, и только когда музыка кончилась, спросила, что это. «Танго соловья». Все каникулы она напевала эту мелодию, так как свистеть не умела.
