в выражениях, что и повлекло немилость государя и отставку его с должности шефа жандармов. Но на своих бывших подчиненных влияние сей одареннейший человек, несомненно, имел. После его слов в кабинете опять повисло напряженное молчание.
Следующую идею подал, как ни странно, Протопопов, известный славянофил:
— Господа! А если посмотреть на ситуацию со стороны лествичного права?
Это идея господам сразу же пришлась по душе. Во всяком случае, Валуеву, который к этому и подводил разговор. Опять в разговор вступил Маков:
— Тут, господа, ситуация намного проще: всего два претендента в живых, Николай Николаевич и Михаил Николаевич. Константин Николаевич находился во дворце, погиб, его рано утром опознали среди мертвых тел. Николай Николаевич на данный момент недееспособен: он прооперирован по поводу рака, находится в тяжелом состоянии и нет никакой известности, сумеет ли поправиться. Остается Михаил Николаевич.
За что Валуев «любил» министра внутренних дел, так за то, что тот четко умел улавливать веяния времени и действовать в соответствии с мнением «подавляющего большинства». Вот не подводил разговор Петр Алексеевич к личности Михаила Николаевича, а Лев Савич всё почувствовал и озвучил. Боится потерять расположение покровителей. Это правильная позиция! Посмотрим, что скажут окружающие.
— Господа! В ситуации войны нам нужен государь-воин. Михаил Николаевич показал себя во время происшествия в Зимнем дворце с самой достойной стороны: не смотря на контузию остался на боевом посту, руководил оказанием помощи пострадавшим и спасательными работами во дворце, и только сильнейшее нервное напряжение вынудило его покинуть место трагедии. Он проявил себя во время всех военных кампаний нашего государства, имеет опыт государственного правления. Кому же, как не ему стать во главе Отчизны в столь страшный момент?
Голос генерала Гурко звучал громко и четко. В любом случае, он высказал то, ради чего тут собрались представители консервативных и контрреформаторских сил Российской империи. Михаил Николаевич был известен как сторонник жесткого курса и противник либеральных преобразований. Назначение его главой государственного совета было вынужденным компромиссом государя, который не сворачивал либеральных преобразований, но вынужден был соглашаться на компромиссные (по его мнению) фигуры, не зная, на кого ему опереться. Ходили слухи, что Александр Николаевич присматривался к фигуре Харьковского генерал-губернатора Лорис-Меликова, но это сейчас уже не играло никакой роли.
— Прошу учесть, господа, что у Михаила Николаевича есть наследники, а если учитывать, что при взрыве погиб его старший сын, флигель-адъютант Николай Михайлович, он дежурил при государе в тот день, то мы можем быть уверены в твердости нового государственного курса. — Добавил свое видение проблемы генерал Тимашев.
Обсудив несущественные уже детали, Валуев, Гурко, Победоносцев и Катков последовали в Ново-Михайловский дворец, резиденцию великого князя Михаила Николаевича, построенную как раз к его женитьбе на баденской принцессе Цецилии Августе (Ольге Федоровне). К удивлению Павла Александровича, Михаил Николаевич, не смотря на раннее утро, не спал.
Конюхов (в.к. Михаил Николаевич)
Даже кофе не дали выпить! Да и выехать к Зимнему я не успел! С самого рання[3] заявилась ко мне делегация, да еще какая представительная! Ладно господа — известные контрреформаторы, а вот как среди них Гурко затесался? Делегаты имели вид лихой, невыспавшийся и несколько потрепанный. Видать всю ночь решали участь России-матушки. И что мне всё это напоминает? Речь одного цареубивцы: «Не кочевряжтесь, мол, государь, и идите править»[4]. В общем, мне предлагают занять престол немного в обход Акта о престолонаследии, да и в небольшом таком попрании лествичного права. С какой стороны не глянь — сплошное диктаторство проглядывает. Впрочем, их можно понять: ситуация действительно крайне сложная и неординарная. С одной стороны, это как раз в русле моих максимальных желаний, вот только не все так хорошо, как хотелось бы мне. Преступив закон я становлюсь заложником той группировки, которая и приведет меня к власти. Кроме того, большое число недовольных — из тех же Романовых, которые, несомненно, посчитают себя ущемленными и начнутся интриговать и бороться за власть. Стоп! Другого такого шанса может и не представиться. Значит, надо власть брать! Только не так, как мне ее предлагают! Нет, дорогие вы мои, сделаем мы по-другому.
В раздумьях, формируя ответ, рассматриваю Валуева, сравнивая его с известным однофамильцем из моего времени. Аристократ! Вытянутое худощавое лицо, высокий лоб, тонкие черты, роскошные бакенбарды, благородная седина, пальцы рук тонкие и длинные, ухоженные, худощав, но брюшко присутствует, причем довольно приличное. Свидетельствует о любви к жирной пище и алкоголю, да, так и до подагры недалеко. Все! Сформировалась идея! Есть!
— Господа! Я признателен вам за высказанное соболезнования и за вашу заботу о судьбе Империи. Мне абсолютно понятны и близки мотивы ваших слов и действий. Но даже в столь сложной ситуации мы должны все делать согласно закону: dura Lex, sed Lex[5].
Увидев глубочайшее разочарование на лице пришедших так же спокойно продолжаю:
— Это не означает, что я отвергаю ваше предложение, господа, наоборот, в виду тяжести ситуации я принимаю его.
А теперь уже удивление и озадаченность. Особенно озадаченным выглядит Валуев, чем-то напоминающий однофамильца Николая (выражением лица).
— В истории государства Российского бывали моменты, когда практически гибла династия. И в таких случаях назначался Земский Собор, который и выбирал царя. Думаю, наши действия должны быть следующими: немедленное введение военного положения в стране, закрытие границ, приведение армии, флота и полиции в состояние боевой готовности. Привести передвижение казачьих частей ближе к крупным городам. Отмена свободы печати, запрет на издание всех газет и журналов за исключением нескольких, на которых должна быть строжайшая самоцензура. Запрет на деятельность всяких обществ, объединений, кружков и прочая. Временное ограничение гражданских прав и свобод. Введение военно-полевых судов для рассмотрения всех дел, связанных с террором, независимо от того, на кого покушались враги государства и от того, кто пострадал от их действий: император, его ближние или случайный зевака, наказание должно быть одинаково строгим: виселица! Михаил Николаевич выдержал паузу, наблюдая, какой эффект вызвали его слова, после чего продолжил:
— Наша цель — построить безопасное государство для всех поданных, при этом любой, кто находится на службе государевой должен быть защищен вдвойне! С этим, разумеется, согласны все? В таком случае, считаю, что меня можно назначить «местоблюстителем престола» с диктаторскими, фактически, полномочиями. Как вы думаете, Петр Алексеевич, десяти дней достаточно для подготовки и проведения Земского Собора?
— Совершенно недостаточно, Ваше Императорское Высочество…
— Поэтому мы должны собрать его через седмицу, и проследить, чтобы попали на него исключительно правильные делегаты. Надеюсь, вы меня понимаете, и сможете это обеспечить, тем более, в условиях военного положения… И еще… Почему среди вас нет генерала Тимашева? Насколько я
