щеку и выхожу.
По дороге домой бесконечно прокручиваю наш разговор и, почему-то доводы Калинина меня начинают тревожить. А что, если все получится именно так? За*бись, раскидал по-адвокатски. До этого я вообще о таком не задумывался. Стоп! «Не позволять залезть себе в голову!», вспоминаю слова Богдановича. Захочу вернуться, заберу ее с собой в Гамбург.
Достаю телефон, набираю работника причала.
— Богдан, приготовь мне катер, приеду через сорок минут.
— Понял, будет сделано.
Поворачиваю и еду в яхт-клуб. Море меня всегда успокаивает, сейчас мне нужна перезагрузка. В идеале еще бы Ника рядом была, но пока то, что имеем.
Проведя больше часа в море, чувствую себя легче и свободнее. Просто летел катером на максималках, пытался абстрагироваться, вспоминал нашу сегодняшнюю ночь. Ее гладкую кожу, нежные губы, безудержные стоны и крики. У нас с ней нет пределов, нет запретов, мне уже трудно представить рядом другую женщину. Она настолько проникла в меня, что я не вижу свою жизнь без ее присутствия. Все планы связаны с ней, все, что делаю — для нее, готов тратить на нее все свои миллионы, готов потакать всем капризам, а они меня напрягают отказаться. Попробуйте, отнимите, кто рискнет?
Когда ставил катер на стоянку, поинтересовался на работе ли отец, мне сказали, что уехал. Завожу машину и направляюсь к родителям, раз все дома, нужно сегодня и с ними расставить все точки над «и» и закрыть, наконец, эту тему.
* * *
В гостиной тихо, в столовой тоже ни души, поднимаюсь наверх. Дверь в мою комнату приоткрыта, вхожу неслышно. Мама сидит за моим столом и листает альбом с детскими фотографиями. У нас этого добра навалом. Когда-то в молодости она работала фотографом и когда я родился, мама оторвалась по полной. Меня фотографировали повсюду, маленьким я любил позировать. А когда стал подростком, меня это бесило, вечно отказывался и расстраивал мать. Она стала меня снимать незаметно и эти снимки оказались самыми классными, естественными и живыми. Как раз сейчас она и пересматривает альбом периода пятнадцати-шестнадцати лет.
— Привет, — обнимаю ее сзади за плечи и целую.
— Привет, не слышала, как ты вошел, — ласково теребит мои волосы на голове. Часто так раньше делала.
Облокачиваюсь о стол, тоже заглядываю на фото.
— Наверное, наслушалась про меня от Калининых вчера? — скрещиваю руки на груди.
Мама закрывает альбом, откладывает его.
— Костя возмущался после вашего ухода, Марина ничего не сказала. Но шок был у всех. А потом к нам начали подходить гости и расспрашивать правда ли мы решили породниться. Я думала Костю от злости разорвет. Вы выдали, конечно! Нельзя было без представления уехать?
— Ника поймала кураж, не смог ей отказать, — улыбаюсь, представляю лицо ее отца, когда ему пришлось отвечать всем любопытным.
— Назар, я понимаю, что у вас сейчас новизна отношений, кураж, как ты говоришь. Но когда эта история потеряет для тебя интерес, что делать будем? Если Ника тебя любит, а я уверенна, то так и есть, то это будет фиаско. Мы столько лет дружили семьями, не представляю, как сможем общаться.
— Я тоже ее люблю. Но это жизнь, может случиться всякое…Тогда и будем думать, что делать. А пока все хорошо. Просто порадуйся за меня, я нашел девушку, с которой мне искренне хорошо. И любит она меня не за мои деньги, славу и что-то еще, а просто так.
— Тут не поспоришь, Ника не умеет притворяться. И знаешь, вы очень красивая пара…
— Не умеет конечно! — отец входит в комнату, руки в карманах, останавливается в метре от нас. — Месяц врала, что ночует у подружки, так налегке, что Калинин просто в бешенстве, как его обвели вокруг пальца.
— Пап, не утрируй, на ночь она оставалась всего несколько раз.
— А вчера что за шоу было?
Вздыхаю, это не мама. Отцу посрать на душевные порывы Ники, даже объяснять не хочется.
— Нечего сказать…Ладно ей двадцать, а ты бл*дь, взрослый мужик, зачем потакаешь подобным выходкам? В интернете уже несколько статей, фотографии, Калинин прислал пару часов назад. Только ленивый об этом не говорит. Ну прям сенсация, твою мать!
— Да пусть захлебнутся своими сенсациями. Мне фиолетово. Дайте нам жить, как нам хочется. Я просто хочу закрыть тему обвинений и перейти в нормальный режим отношений и с вами, и с Калиниными. У нас с Никой все отлично, почему вы навязываете свое видение?
— Потому что мы тоже люди и у нас есть чувства. Не очень приятно, когда твои дети врут или скрывают от тебя серьезные вещи. Доживешь до своих, узнаешь. Мы надеялись, что ты продолжишь карьеру, что ты очнешься и вернешься в большой бокс, а ты сдулся, еще и Нику присадил на эту иглу. Придет время, ты завоешь от этой бытовухи, все будет не в радость, и она тоже. Когда мужик занимается не своим делом, рано или поздно это дает трещину по всем фронтам.
— Так вы мне отели подсунули, чтобы мне не понравилось, и я уехал? Поэтому отговаривали дом покупать? Манипуляторы, твою мать!
— Выбирай выражения! Как лучше хотели! Приняли с распростертыми, не лезли в душу, не давили, дали время принять собственное решение. И если оно нам не нравится, это не значит, что мы плохие родители, это значит, что оно нам не нравится! Все равно примем любой твой выбор — отели, Ника, да что угодно. Даже если бросишь ее, ты для нас всегда будешь на первом месте, как бы тошно нам не было от твоих поступков. Так что не надо тут манипуляциями нас упрекать…
— Извини… понесло…
— Влад, пора уже, действительно, закрыть эту тему. Давайте лучше к маме съездим.
— Давайте. Назар, ты свободен? Бабушка сильно заболела, утром у нее был, просила, чтобы ты приехал.
— Свободен, поехали.
Глава 16
Ника
Открываю дверь, захожу в дом Назара и окунаюсь в уже полюбившуюся комфортную и роскошную обстановку. Прохожу на кухню, разбираю пакеты из супермаркета, делаю себе кофе — кайф. Чувствую себя частью этого жилища, частью его жизни и счастливее периода у меня никогда не было.
Назар еще не вернулся с тренировки, решила приехать пораньше, встретить и накормить. На плите свежий овощной суп, в духовке рыба, запеченная с овощами. Судя по всему, повар ушла не так давно.
Сажусь за свою любимую барную стойку с видом на садовый бассейн и наслаждаюсь кофе. Вчера от папы выслушала целую тираду. За то, что врала, а он мне так доверял, за то, что не думаю головой и
