гложет меня всякий раз, когда у меня появляется свободная минутка, чтобы подумать об этом. Оно не покидает мое сознание, так что попытка повторить его исключена.
Я хочу, чтобы эти записки заставили его улыбнуться или, по крайней мере, развеселили его. Но я не думаю, что это получится. Это не похоже на то, что заставит Ремо улыбаться или думать обо мне. Но я должна попробовать.
Я просыпаюсь рано утром и двигаюсь как можно тише. Чтобы не разбудить Ремо, я собираюсь в гардеробной. Когда все готово, я включаю фонарик на телефоне, достаю записки Post-it из ящика стола и начинаю раскладывать их повсюду.
Одна на зеркале у унитаза, одна на телефоне, внутри портфеля, на двери в душ. Те несколько, что остались, Амина положит в его кабинет. Я просто занесу их в приемную в конверте для нее.
Я на цыпочках спускаюсь вниз и выслеживаю нашего повара.
— Изабелла, — шепчу я.
Она вскакивает, прикладывает руку к груди, поворачивается и смотрит на меня, как на пугало.
— Извини, — бормочу я с тихим смешком.
— Не могла бы ты дать мне что-нибудь перекусить по дороге? Мне опять нужно рано выходить. И еще, не могла бы ты отдать булочки, которые я приготовила, Ремо на завтрак? Я знаю, ты говорил мне, что он не любит сок из коробок, поэтому я также приготовила свежий апельсиновый сок. Он в холодильнике.
Я показываю на него.
— Да, конечно. Я сделаю это и не скажу мистеру Кэйну.
Она ободряюще улыбается.
Я киваю ей, довольный ее ответом.
— Вообще-то, я только возьму две булочки, которые я испекла.
Я упаковываю их в бумажный пакет и спешу на улицу к своей машине.
Ремо должен сейчас проснуться. Он должен быть со мной. Но мы еще не пришли к этому. Я хочу завоевать его, поэтому приложу все усилия.
Передав конверт с записками секретарше в его здании, я отправляюсь в свой кабинет, чтобы собрать экспонаты новой коллекции и помочь своей команде расставить платья в музее. До мероприятия осталось четыре дня, и я волнуюсь, но и нервничаю.
Мало того, что там будут большие и влиятельные люди, так это еще и очень публичное мероприятие. Страх, что мой преследователь может появиться, постоянно витает в моей голове. Но также и то, что он уничтожит меня, если что-то пойдет не так на моем мероприятии.
Я боюсь, что из-за своей паранойи я могу испортить имидж Ремо.
После возвращения из Италии все стало еще хуже.
Мой телефон пикает, когда я помогаю грузчикам поставить манекены на нужные ступеньки в музее. Приходят сотрудники, чтобы поставить стеклянные ящики прямо на них, чтобы защитить экспонаты.
Я опускаю глаза и вижу, что Амина написала сообщение. Я мгновенно открываю его, и сердце разрывается в груди.
Амина: Он наклеил все десять липких заметок на лист бумаги, затем положил его в прозрачный пластиковый карман. Он лежит на столе. Он все время смотрит на него и хмурится. Не уверена, что это сработало.
Она не понимает, что это значит для меня.
Ремо не улыбается, но я знаю, что он хранит их, чтобы расспросить меня о них.
Улыбнись немного, потому что хмурые лица тебе не идут.
Ты такой милый, что это отвлекает.
Эта фраза заставила меня хихикать, пока я ее писала. Он, наверное, больше всех ненавидит эту фразу.
Ты, должно быть, чертовски хороший вор, потому что украл мое сердце, сидя в другом конце комнаты.
Да, пошлые пикаперские фразы, потому что почему бы и нет?
Так много пикаперских реплик, так много пошлых шуток, и все же в каждой из них есть намек на то, что это я их написала.
Я отправляю сообщение Камари, чтобы сказать ей, что записки не сработали достаточно хорошо.
К моменту возвращения домой я совершенно измотана. Я бросаю сумку в гостиной и поднимаюсь по ступенькам. Вздыхаю, потирая виски. Сегодняшний день был суматошным. Я опускаюсь на мягкий матрас и закрываю глаза.
Я вздыхаю в абсолютном блаженстве. Через минуту я сниму макияж и туфли на каблуках.
Всего одна минута отдыха.
Я просыпаюсь от ощущения, что что-то ослабло вокруг моей лодыжки. Я открываю глаза, зрение слегка затуманено, но я вижу голову с черными волосами, которая смотрит на мои ноги, и руки, которые двигаются вокруг веревок моих каблуков.
— Ремо? — бормочу я, все еще полусонный.
Ремо смотрит на меня. На его лице нет хмурого выражения, но это может быть и обманчивым состоянием сна.
— Просто спи, Аврора, — бормочет он.
С моей ноги снимают каблук, и я втягиваю ноги под одеяло, погружаясь в сон.
Через несколько минут кровать опускается рядом со мной. Я слегка придвигаюсь к нему, пока не чувствую, как его рука прижимается к моему лбу.
На моем лице расцветает усталая улыбка.
— Ты такой теплый, — шепчу я, прижимаясь к нему поближе, чтобы ощутить его тепло. Это приятно. Комфортно. Успокаивает. Так я чувствую себя в безопасности во время сна. Как будто ничто не может причинить мне вреда, когда мой большой, сильный муж рядом со мной.
Ремо замирает рядом со мной. Я не успеваю услышать, что он отвечает, как теряю сознание.
Рука трогает меня за плечо, и я резко просыпаюсь, расширенными глазами ищу того, кто до меня дотронулся.
В голове мелькнула картинка: кто-то пытается сильно придавить меня к кровати, связывая руки и ноги. На нем маска, закрывающая все, кроме глаз. Боже, я не могу оторваться от этих холодных, злых, арктически голубых глаз. Страх закрадывается в мой желудок, дыхание учащается. Я трясусь и хнычу.
Нет. Нет.
Пожалуйста, не трогай меня.
Пожалуйста.
Руки поднимают меня. Он собирается вынести меня. Я кричу.
ПОМОГИТЕ!
Но никто не приходит.
— Аврора!
Я открываю глаза. Моя грудь вздымается все быстрее и быстрее, я дышу с невозможной скоростью.
Перед моими глазами стоит лицо Ремо. Клянусь, на его лице мелькнуло беспокойство, но тут же исчезло. Его рука лежит на моей руке, плечи напряжены.
— Ремо.
Я вздыхаю, проводя рукой по волосам. Они влажные от пота. Я вздрагиваю.
Рука Ремо нежно касается моей щеки, затем его большой палец проводит по моей коже взад-вперед. Я поднимаю на него глаза. Он смущенно вздергивает брови, но все мое сердце сосредоточено только на этом интимном действии. Он пытается утешить меня, а я только и могу, что смотреть на него широко раскрытыми глазами.
Я мгновенно опускаю глаза, как только вижу, что в них появляются вопросы.
— Плохой сон. Извини, что напугала тебя, — пробормотала я, не отрывая
