— Если ты думаешь, что я в эту чушь поверю, то плохо знаешь меня.
Артему не нравятся мои тайны — он всегда был слишком любопытным. И только ему позволено влезать мне под шкуру без особенных последствий для жизни и здоровья.
— Чему конкретно ты не веришь?
— Тому, что ты способен влюбиться с первого взгляда. Да еще и в…
— Проститутку?
— Да, — кивает и, щелкнув пальцами, заказывает порцию виски для себя.
Я беру бутылку минералки, которая сто?ит здесь, как крыло самолета, и делаю несколько жадных глотков.
— А в кого я способен по-твоему влюбиться? — Эта игра мне начинает нравиться.
Я не большой любитель, когда мне обо мне же и рассказывают, но Артем знает меня лучше других, потому даже интересно.
— Если способен, — салютует своим стаканом, но пить не торопится. — Ты же собственник. Тебе прошедшая через сотни хуев не подойдет.
Артем сейчас серьезен и грубоват, но вот такие мы с ним — тертые калачи, которым нет дела до норм морали, осуждения толпы и правил приличия. В конце концов, с кем как не с лучшим другом быть самим собой.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, товарищ Артем.
Он смеется, пожимает плечами и слегка выпячивает грудь — мол, я такой, да.
— Как Егор, кстати? Когда свадьба? Потом о подарке перетрем. Что там молодым надо для счастливой жизни? Блендер? Набор кастрюль?
Артем кажется искренне заинтересованным, потому что знает моего брата с самого детства и любит его по-своему. И мне хочется снова промолчать, скрыть, опять занести испачканный в дерьме хвост Егора на крутом повороте, но даже мне иногда нужен совет. Даже мне иногда одному не справиться.
А еще мне нужен совет, что делать с Кирой. Оставить ее? Не ехать утром в больницу, не пытаться показаться на глаза, уехать и забыть? Да ну, бред — не смогу я так. Но, может быть, хотя бы попытаться?
Если именно так будет правильно, я постараюсь сломать хребет своей странной одержимости.
— Не будет никакой свадьбы, — отрезаю, наверное, слишком зло, и после моих слов Артем грозно щурится, осуждает.
— Вот ты эгоист! — восклицает и все-таки отхлебывает приличную порцию виски. — Говорил же я тебе: ну оставь ты пацана в покое. Пусть женится.
Артем хмурится, цокает языком, бормоча себе под нос, какой я невыносимый человек — авторитарный тиран, деспот.
Я жду, когда он выговорится, и рассказываю ту часть правды, где Егор использовал Киру в своем мегагениальном плане. Плане, который мог созреть в башке только у непроходимого идиота.
— В смысле? — очень забавно хлопает глазами Артем, а я вздыхаю.
— Задница на коромысле. Ты все слышал, а я тебе все рассказал. Егор решил вызвать в Таньке ревность и для этого нашел наивную девочку Киру.
— Нет, ну в его возрасте надо быть все-таки умнее, — сокрушается Артем, словно это его самого выбрали в фальшивые невесты без его ведома. — Мне всегда казалось, что Егор взрослый пацан, с мозгами, а он…
— А он оказался безмозглой скотиной.
— Слушай, не лихо ты? — подступает осторожно спустя несколько молчаливых минут. — Ну, с увольнением… не поторопился? Все ошибаются, но это же не повод…
Артем разумнее меня, спокойнее и добрее, что ли. Он тот человек, рядом с которым все работает, как часы, без лишних нервов и сбоев.
— Тебе жалко его, да? — снова усмехаюсь и все-таки заказываю себе виски со льдом. До утра еще много времени, а за руль сесть мне еще не скоро придется. — Егор — кусок говна, просрал почти все, что я ему доверил. Если даже отбросить в сторону лирику его скотского поступка, такой работник мне точно не нужен.
Артем кивает со значением и больше не пытается ничего выведать. Просто смотрит вдаль, чуть сощурившись, размышляет о чем-то, но я не лезу.
— А девушка та… ну, которую он за невесту свою выдавал. Она точно ничего не знала? Прям так вот и влюбилась и замуж решила с чистым сердцем поскакать? Такие разве остались еще? Может, тоже какая-то аферистка? Ну, а что? Пацан при деньгах, красивый. Решила, что после развода часть вашего дома урвет, а? Сколько таких случаев. Вон у Никифорова…
— Не неси хуйни, ясно? — кажется, я даже могу сейчас ударить Артема. — Она точно ничего не знала. И я очень надеюсь, что и не узнает.
Артем сильнее щурится, на этот раз рассматривая меня, и чувство такое, что впервые видимся.
— Тебе до нее какое дело, а? С каких пор ты баб опекаешь? — осторожно уточняет, а я отмахиваюсь.
Потому что в упор не знаю, что сказать. Просто… просто она нравится мне, вот и все. Копать глубже пока не намерен.
— Ну… — неопределенно растягиваю, а глаза Артема превращаются в две узкие щелочки.
— Слу-ушай, — чешет идеально выбритый подбородок, а на губах улыбка наглая. — А ты случайно не хочешь ли ее трахнуть, заботливый старший брат? Что-то есть такое у меня подозрение.
Я молчу, а Артем продолжает:
— Точно! У тебя глаза, как у псины голодной. Вот это номер.
— Темыч, заткнись, хорошо? А то я за себя не ручаюсь.
Артем вскидывает руки, немного виски из зажатого в пальцах стакана выплескивается наружу, но мой друг на это не обращает ни малейшего внимания. В нем сейчас слишком много любопытства.
— Запала девка в душу, да? Красивая хоть?
Вот потому я и избегаю душеспасительных бесед — даже лучшие друзья порой слишком много себе позволяют.
— Ударю ведь, ты меня знаешь, — предупреждаю и Артем затихает.
Но долго выдержать не может и снова пытается мне печень через задницу достать, следопыт долбаный.
— Нет, конечно, за братом подбирать — так себе идея. Но утешить девочку, показать, что такое секс с настоящим взрослым мужиком — это же святое дело.
И да, меня все-таки прорывает. Сгребаю одной рукой рубашку на груди Артема, второй обхватываю его затылок. С его лица спадает шутовская маска — друг терпеливо ждет, когда меня попустит.
— Еще хоть слово — нос сломаю.
— Псих, — бурчит Артем, когда отпускаю его так же резко, как и схватил до этого, и отправляет одежду.
Бармен по ту сторону стойки смотрит на нас удивленно, но никак не комментирует произошедшее. Трет и трет свои стаканы.
— Ладно, Рус, прости, — Артем хлопает меня по плечу, а я отмахиваюсь.
— Просто берега не путай, вот и все. О своих шаболдах шутить будешь, ясно? К ней эту грязь не лепи. Она другая.
— Похоже, крепко тебя заело, — задумчиво замечает, а я пожимаю плечами.
Неужели так понятно? Или только одному Артему?
— Что делать думаешь? — Артем уже не паясничает, он полностью серьезен и действительно готов помогать. Делом, советом — чем угодно, лишь бы не сидеть в стороне.
— Не знаю, я… вообще нихера не понимаю, веришь? Запутался.
— Ты и запутался… так бывает?
— Иногда.
Я невесело смеюсь, а Артем пораженно качает головой и приговаривает: “Ну и дела”.
— Ты как старый дед причитаешь, честное слово, — раздражаюсь, останавливая словесный поток, который рвется из моего друга, как после аварии на дамбе.
Артем замолкает, подталкивает меня к своему кабинету, а я и рад бы уже оказаться в более тихом месте. Все-таки гудеж ночного клуба, с его суетой, совершенно не по мне.
В рабочем кабинете Артема тишина и аскетичность: ни помпезной роскоши, ни красного дерева или вычурной бронзы. Лишь широкий стол в идеальном порядке, удобное кресло и низкий диванчик. Присаживаюсь на него аккуратно — вдруг не выдержит моего веса и габаритов? — и вытягиваю ноги. Голова побаливает, обработанная рана печет, а пластырь мешает. Но иногда даже я могу быть послушным мальчиком, потому помню советы врача и терплю.
— А она что? — сразу переходит к делу Артем, а я тяжело вздыхаю.
— Она звала Егора, когда ее во время аварии вырубило. Понимаешь? Егора.
— Это тебя останавливает, да?
Пожимаю плечами и, запрокинув голову, закрываю глаза. Все настолько перемешалось, стало каким-то уродливым и сложным, что хочется либо стулом в стену запустить, либо громко выматериться. А лучше и то и другое, но я молчу.
