Я медленно спустился к берегу, осторожно выбирая путь между множеством гниющих обглоданных скелетов морских животных разных размеров — от маленьких костистых прозрачных рыбок до похожих на акул существ длиной восемь-девять футов. Новый залив, как я уже заметил, был спокойным; порой небольшие рыбки выпрыгивали из теплой воды, пытаясь убежать от более крупных обитателей мелководья. Я даже заметил на редкость уродливую, квадратную, похожую на змеиную, голову, которая угрожающе высунулась над поверхностью воды всего в нескольких десятках ярдов от места, где я стоял.
Я дрожал, несмотря на почти тропическую жару. Сначала я собирался броситься в воду и нырять, пока не найду «часы». Но теперь я понял, что это исключалось. Если мне повезет (я вспомнил ту квадратную морду) я проплыву ярдов двадцать пять и не больше! С другой стороны, что мешает мне построить плот и курсировать на нем по заливу, высматривая «часы» сквозь толщу прозрачной воды? Тогда рисковать придется только один единственный раз. Я отказывался даже думать о том, что «часы» могут испортиться, оказавшись под водой! Но если я построю плот, смогу ли я найти «часы» в том месте, где, как я полагаю, они должны быть? Что, если вчерашнее землетрясение и волны передвинули их, а может быть даже утопили в иле?
Да, последнее было вполне вероятно. Но это не означало, что следует тянуть с поисками. Плот даст мне возможность ответить хотя бы на некоторые вопросы.
Я осмотрелся в поисках подходящего материала. После вчерашнего буйства ветров, вдоль берега залива лежали стволы поваленных пальм: будет не слишком трудно связать вместе два или три.
Неожиданная ярость охватила меня, и я проклял новорожденный вулкан, погрозил ему кулаком…
Скрип кожистых, похожих на мембраны крыльев заставил меня поднять взгляд от торчащего из голубой воды конуса к голубому небу над головой. Спускаясь по узкой спирали, ко мне устремился один из жутких летающих ящеров, с головой, похожей на молоток — птеранодон. Он несся на меня, заходя со стороны солнца, временами закрывая его крыльями. Вне всякого сомнения, именно меня он выбрал своей добычей… Поверьте, де Мариниьи, хриплый крик, и глаза, красные, как печи ада еще долго преследовали меня во сне. Я уже чувствовал прохладный ветер, поднятый огромными — с размахом футов в двадцать пять крыльями чудовища. В панике помчался я по кромке воды.
Крылья чудища били по воздуху все ближе и ближе. Потом одно из них стукнуло меня, как кожаная дубина. Я как раз огибал гниющие остатки какого-то животного и полетел головой вперед прямо в острые, как пики, листья гигантской пальмовой ветви, лежащей на берегу. Проворно забравшись под эту ветвь, я прижался телом к толстому стеблю и стал глядеть сквозь листву на небесного ящера, который в ярости рыл лапами водоросли и мокрый песок, и, наклонив злобную голову, рассматривал мое убежище.
Когда в ужасе я попытался зарыться поглубже, птеранодон заметил мое движение. Тут же его убийственный клюв ткнулся в толстый стебель и оторвал полосу грубой коры всего в нескольких дюймах от моей головы. Я почувствовал отвратительный запах дыхания этой твари — густую вонь разложения; но тут, до того как этот страшный клюв снова опустился, дикий крик и шум в воздухе объявили о появлении еще одного небесного ящера. Теперь их было двое, но с одной и той же мыслью в крошечных мозгах.
Растянувшись под пальмовой ветвью, в то время как двое самых ужасных детей доисторического прошлого бились друг с другом за право сожрать меня, я увидел способ спастись. Раньше или позже одна из огромных летающих рептилий выиграет битву, или по крайней мере прогонит вторую, и тогда я быстренько окажусь в отвратительной пасти чудовища. Но именно в этот момент я увидел более надежное убежище.
В каких-то пятидесяти футах от меня, где морская вода обмывала грубые травы, лежала огромная спиральная раковина, очень крупного аммонита, оставленная тем, кто построил ее. Похожий на основание колокола вход в эту раковину — примерно двух футов в диаметре — напоминал небольшую известковую пещеру. Наблюдая за бьющимися птеранодонами, подскакивающими на когтистых лапах и хватающими друг друга зубастыми клювами, я выбрался из-под листьев и бросился к спиральной раковине, но тут… она шевельнулась! Я резко остановился, в то время как гигантская раковина повернулась на траве у самой кромки воды. Огромная бронированная клешня высунулась из темного входа и щелкнула со звуком пистолетного выстрела в нескольких дюймах от моей груди. Позади нее блеснул глаз на длинном стебельке, затем второй. Двигаясь, они наблюдали за мной, а я стоял, скованный ужасом. Это был краб-отшельник, самый крупный экземпляр, который я только мог себе представить!
Откуда-то из-под торчащих глаз высунулись волосатые розовые, похожие на весла ножки. Они коснулись земли, уперлись в нее, расправились, затем согнулись, с жуткой скоростью потащив вперед существо вместе с раковиной!
В этот момент я понял, для чего был создан. И с тех пор не знаю, что могло бы переубедить меня в этом. Клешня, могу поклясться, уже смыкалась на моем горле, когда я снова почувствовал удар кожаного крыла. Должно быть, один из небесных ящеров заметил мое бегства и бросился вдогонку. Вне всякого сомнения он рассматривал нападение краба как угрозу его правам на добычу. Здесь возможно я снова льщу себе. Скорее всего, птеранодон предпочел мясо краба моей неизвестной, неопробованной плоти. Как бы там ни было, гигантский краб во время заметил опасность и, ловко спрятавшись в раковину, торопливо зашевелил ножками. Но, вероятно, он двигался недостаточно проворно.
Зловонный клюв просвистел надо мной и, ударив в раковину, в одно мгновение выдернул оттуда мягкотелого обитателя. Когда небесный ящер пробил панцирь краба-отшельника, покрытый черными венами, бьющееся в агонии существо страшно завопило. Кровь брызнула во все стороны. Меня с ног до головы залило какой-то дрянью, но я, бесцеремонно нырнул ногами вперед внутрь гигантской раковины, не задумываясь о судьбе ее недавнего хозяина.
Я скользнул вглубь, подхватив по пути лежащую на песке длинную, похожую на кинжал, раковину бакулита. Я как можно дальше забился в раковину, пока изгиб спирали не скрыл меня, а мои бедра не уперлись в гладкие стенки. Затем, дрожа в лихорадке от волнения и страха, я стал ждать, что произойдет дальше.
Краб продолжал вопить, но теперь уже тише. Затем его крики сменил тихий стук и редкие щелчки клешней. А потом все заглушил треск раскалываемого панциря, к которому добавились возмущенные крики и угрожающий свистящий вой. Очевидно два летающих ящера ссорясь делили краба. Я надеялся, что они забудут обо мне за общей трапезой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
