Брунетти пересек комнату, наклонился и поднял туфли. Держа в другой руке носки, перевернул туфли и посмотрел на подошвы. Черная резина на каблуках и подошве блестящая и гладкая, как обычно у туфель, которые носят только в помещении. Единственные следы носки — две серые стертые отметины на внешней стороне каблуков. Он поставил туфли и опять положил на них маленькие носки.
— Никогда не видел никого, кто умер бы таким образом, — сказал Риццарди.
— Давным-давно был вроде фильм или что-то такое — про кого-то заболевшего чем-то, от чего выглядишь как слон? Он не так разве умер?
Риццарди помотал головой.
— Я не видел. Читал про такие вещи, по крайней мере об опасности падения для таких людей. Но обычно у них происходит перелом позвоночника.
Риццарди остановился и отвел взгляд, Брунетти ждал, понимая — тот мысленно просматривает медицинскую литературу. Через несколько секунд Риццарди поправил себя:
— Нет, я не прав. Случалось, не часто, но бывало.
— Ну, может быть, ты найдешь тут нечто отличающееся настолько, что внесешь свое имя в медицинские учебники, — сказал Брунетти ровным тоном.
— Возможно.
Риццарди направился к своему черному врачебному чемоданчику, который стоял на столе у двери, бросил внутрь резиновые перчатки и захлопнул его.
— Я займусь им утром в первую очередь, Гвидо, но вряд ли смогу рассказать тебе что-то, чего не знаю сейчас. У него переломилась шея, когда голова откинулась назад при падении.
— Смерть была мгновенной?
— Должна была быть. Перелом чистый. Он почувствовал удар от падения на спину, но прежде, чем ощутил какую-нибудь боль, уже умер.
— Спасибо, Этторе, я тебе позвоню. На случай, если найдешь что-то еще.
— После одиннадцати. — И врач снова протянул руку.
Комиссар пожал ее, и тот вышел из комнаты. Брунетти услышал негромкие голоса — доктор что-то сказал Мьотти — и потом, как закрылась дверь квартиры. Мьотти появился в спальне, а за ним — Фосколо и Павезе, сотрудники лаборатории. Брунетти, кивнув, обратился к ним:
— Мне нужны все отпечатки, какие сможете снять, особенно в ванной, особенно — вокруг ванны. И фотографии со всех возможных углов. — И отошел, чтобы они увидели то, что лежало внутри.
Павезе двинулся по комнате и поставил свой кофр с камерой в сухом углу, вытащил части треноги и начал ее собирать.
Брунетти встал на колени, совершенно не обращая внимания на воду. Перенес свой вес на ладони и нагнулся вперед, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы ему предстала панорама пола перед дверью ванной.
— Если найдете фен, — сказал он Фосколо, — может, высушите эту воду, только не вытирайте, и сделайте несколько снимков поверхности вот здесь. — И обвел рукой широкий круг, показывая всю нужную область.
— Зачем, синьор? — спросил фотограф.
— Я хотел бы посмотреть, есть ли там следы трения, какой-то признак, что его затащили в ванную.
— Похоже, да, синьор? — поинтересовался Павезе, крутя винты, которыми его камера крепилась к вершине треноги.
Вместо ответа Брунетти указал на несколько еле видных под тонким слоем воды отметин:
— Здесь. И вот здесь.
— Я их сниму, синьор, не беспокойтесь.
— Спасибо.
Брунетти оттолкнулся от пола, встал и повернулся к Мьотти.
— Есть пара перчаток? Я забыл прихватить.
Мьотти полез в карман тужурки и вытащил полиэтиленовую упаковку перчаток, разорвал ее и вручил пару Брунетти. Пока тот натягивал, Мьотти вынул вторую пару и тоже надел.
— Если бы вы хотя бы сказали мне, что мы ищем, синьор…
— Сам не знаю. Что-нибудь, что покажет, как с ним это кто-то мог сделать или что у них за причина была.
Брунетти понравилось, что Мьотти не сделал замечания — объяснение не слишком-то отвечает на вопрос.
Он вышел в гостиную и внимательно осмотрел комнату, где беседовал с да Пре. Коробочками по-прежнему заставлены все поверхности. Подошел к серванту и открыл верхний ящик между двух дверок: еще табакерки, некоторые отдельно завернуты в вату — прямо квадратные яйца в гнездышках. И во втором ящике тоже, и в третьем. В нижнем ящике — бумаги. Сверху аккуратная картонная папка, в ней бумаги, уложенные с военной четкостью, но под ней были еще кучи бумаг, перемешанных как попало, без папок, часть лежит лицом вниз, часть — лицом вверх, что-то сложено пополам, что-то — в четверть. Он вытащил папку и бумаги обеими руками, но тут обнаружил, что положить их некуда: все занимают коробочки.
Наконец решил забрать их на кухню — разложил там на деревянном столе. Как и думал, картонная папка содержала копии писем, которые да Пре писал торговцам антиквариатом и частным владельцам, запрашивая возраст, происхождение и цену табакерок. Поглубже — счета за продажу чуть ли не сотен коробочек, некоторые по двадцать и более штук сразу.
Он отложил папку в сторону и просмотрел другие бумаги, но надежда найти в них какой-нибудь намек на причину смерти да Пре не оправдалась. Счета за электричество, письмо от предыдущего владельца квартиры да Пре, рекламка из мебельного магазина в Виченце, газетная статья об эффектах длительного употребления аспирина, вкладыши-инструкции от разных обезболивающих с перечислением побочных действий…
В других комнатах работали, судя по доносившимся оттуда звукам, судебные эксперты: в ванной фотографировали тело — он видел постоянные вспышки света. Под этот аккомпанемент Брунетти обратил внимание на спальню и кухню, но не нашел ничего, что указывало бы на что-то более зловещее, чем несчастный случай. Мьотти, который нашел коробку со старыми журналами и газетами, преуспел не больше.
Уже после часу ночи посланным из больницы разрешили забрать тело, а к двум закончили и криминалисты. Брунетти попытался вернуть на места все бумаги и предметы, сдвинутые, когда они с Мьотти осторожно прокладывали свой путь по жилищу, но куда девать бесчисленные мелкие табакерки, которые опыляли, отодвигали, заталкивали назад и ставили на пол. Наконец сдался и содрал с себя перчатки, велел и Мьотти сделать то же.
Когда эксперты — целая группа — увидели, что Брунетти готов уходить, они обрадованно собрали свои кофры, камеры, саквояжи и щетки: работа окончена, можно уйти от этих ужасных коробочек, которые доставили им столько трудов.
Комиссар довольно долго тянул, прежде чем сказал Мьотти, чтобы тот не трудился приходить в квестуру до десяти, хотя знал, что молодой человек будет там уже к восьми, если не раньше.
Снаружи в лицо ему ударил туман — был самый смертельный, самый сырой час ночи. Кутая шею в шарф, он пошел на остановку Академии, но, добравшись туда, увидел, что опоздал на лодку на десять минут, а значит, до следующей сорок минут. Решил идти пешком, извилистым путем — через площадь Сан-Барнаба, мимо запертых ворот университета, мимо дома Гольдони, тоже запертого на ночь. Никого не видел, пока не оказался на площади Сан-Поло, где охранник в зеленом завершал обход, а рядом с ним шла кроткая немецкая овчарка.
Мужчины кивнули друг другу, проходя, собака игнорировала Брунетти — тащила хозяина домой, к теплу. Когда он приблизился к подземному переходу, которым кончалась площадь, услышал слабый булькающий звук. Глянул в воду у моста — длиннохвостая крыса медленно уплывает от него. Шикнул на нее, но крыса отнеслась к нему точно так же, как и собака, она тоже держала путь к дому и теплу.
Глава 14
Наутро, прежде чем идти в квестуру, Брунетти задержался в доме, где жил да Пре, и переговорил с Луиджи Вентури, соседом, обнаружившим его тело. От него удалось узнать не больше, чем при телефонном звонке: у да Пре было немного друзей, посетители очень редки, и Вентури не знал, кто они. Единственная родственница, с которой да Пре вообще разговаривал, — двоюродная племянница, живет где-то под Вероной. Прошлым вечером Вентури не слышал и не видел ничего особенного, пока с потолка его кухни не закапала вода. Нет, да Пре никогда не упоминал ни о каких врагах, которые хотели бы его покалечить. Вентури очень странно глянул на Брунетти, когда тот задал последний вопрос, и комиссар поспешил заверить его, что полиция лишь хочет исключить эту малую вероятность. Нет, не было у да Пре привычки открывать дверь, не выяснив предварительно, кто там. Дальнейший допрос показал, что синьор Вентури почти весь вечер смотрел футбол по телевизору и подумал о да Пре и что там происходит в его квартире, только когда пошел на кухню приготовить себе чашку орзоро перед сном, увидел струящуюся по стенке воду и пошел наверх посмотреть, что случилось.
Нет, нельзя сказать, чтобы эти двое дружили. Синьор Вентури — вдовец, да Пре никогда не был женат. Но того факта, что жили они в одном доме, оказалось достаточно, чтобы каждый доверил другому набор ключей, хотя ни один из них до прошлого вечера не имел случая ими воспользоваться. Брунетти не только не узнал от Вентури ничего нового, но и уверился, что узнавать больше нечего.
