того момента, как поцеловал ее за баром, и я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Я, блядь, не хочу останавливаться. Я не был уверен, что смогу, как только мы начнем, я так сильно захотел ее с той секунды, как мои губы коснулись ее губ. Но я должен быть уверен, что она этого хочет. Она — самое сладкое, что я когда-либо пробовал на своей памяти. Я хочу поглощать ее всю ночь, слышать сладкие звуки, которые она издает, кончая на меня, снова и снова. Я так чертовски сильно хочу быть внутри нее, и слова звучат так, словно их выдавливают у меня сквозь зубы, когда я выдавливаю вопрос, сдерживая свои собственные желания.
— Ты уверена, что хочешь этого? — Хрипло спрашиваю я ее, протягивая руку, чтобы убрать ее шелковистые черные волосы с лица. — Я остановлюсь сейчас, если ты скажешь хоть слово. Но ты должна мне сказать.
Я никогда не был груб с женщинами, но и не могу припомнить, чтобы когда-либо был таким нежным. Даже с Сиршей. Габриэла пробуждает во мне что-то почти защитное, что-то, что само по себе должно быть предупреждением, и все же, я не хочу, чтобы она уходила. Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.
Как будто мои слова пробуждают что-то внутри нее. Она протягивает руки по обе стороны от моего лица и кивает, когда ее мягкие, влажные глаза лани встречаются с моими.
— Да, — выдыхает она. — Да, Найл, пожалуйста. Я хочу тебя.
Облегчение душит меня и лишает возможности говорить. Новая волна желания захлестывает меня, вся кровь приливает к моему члену, пока я не теряю способность думать, пока у меня почти не кружится голова от желания. Я нащупываю свои джинсы, и Габриэла хватает меня за руку.
— Что ты делаешь? Я не хочу, чтобы ты уходил…
Я почти напоминаю ей, что это мой гостиничный номер, но до меня доходит суть ее слов, даже если они странно сформулированы.
— Просто беру презерватив. — Я знаю, что в моем бумажнике есть по крайней мере один, а в ящике прикроватной тумбочки еще один, если мне повезет, что ночь продлится так долго.
— Я принимаю таблетки, — выдыхает она. — Ты не обязан… Пожалуйста, Найл, я просто хочу тебя.
Ее слова, произнесенные так нежно, притягивают меня и одновременно заставляют колебаться, возвращая то внутреннее ощущение, которое было у меня ранее сегодня вечером, ощущение, что в ситуации что-то не так. Я не продвинулся бы так далеко, игнорируя это чувство, но в то же время все в Габриэле было поочередно милым, серьезным и соблазнительным. Я просто разучился рационально мыслить, думаю я, останавливаясь на полпути к джинсам.
— Ты можешь выйти, если хочешь, — бормочет она, притягивая меня обратно к себе. — Я просто хочу, чтобы это было хорошо для нас обоих. — О… она чувствует себя нуждающейся.
Трахаться с незнакомкой без презерватива, даже с такой идеальной, как Габриэла, это самый глупый выбор, который я мог бы сделать. Я знаю это, но мой член тверд как скала, мое тело пульсирует от неудовлетворенной потребности. Я отчаянно хотел обладать ею с тех пор, как начал целовать ее в баре, и каждый шаг к этому моменту разжигал этот огонь, пока я не почувствовал себя наполовину безумным от возбуждения. Что-то в Габриэле заставляет меня чувствовать, что я могу доверять ей, что все мои колебания необоснованны. Кроме того, я чертовски возбужден, потому что самая великолепная девушка, которую я когда-либо видел, извивается голышом подо мной и умоляет меня трахнуть ее по-настоящему.
Этого достаточно, чтобы заставить любого мужчину сойти с ума.
Всего на минутку, говорю я себе. Я так возбужден, что едва могу ясно мыслить, мой член пульсирует от желания, и я так сильно хочу быть в ней обнаженным, что не могу сказать себе нет. Я не трахал женщину без презерватива бог знает сколько времени, наверное, со времен моей школьной подружки. Одной мысли обо всех этих горячих, влажных, сжимающих ощущениях, когда между нами ничего нет, достаточно, чтобы у меня закружилась голова.
Я снова склоняюсь над ней, растягиваясь по всей длине ее стройного, выгибающегося, совершенного тела, и Габриэла дико тянется ко мне. Ее руки зарываются в мои волосы, притягивая мой рот к своему, когда она целует меня почти неуклюже, но я едва замечаю. Это так чертовски приятно, быть желанным после того, что случилось с Сиршей, когда женщина тянется ко мне с такой всепоглощающей страстью, без оговорок, желая меня, и только меня.
— Черт, девочка, я не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя, — выдыхаю я, раздвигая ее ноги и двигаясь между ними. Она инстинктивно выгибается дугой, обхватывая ногами мои бедра, и я думаю, что могу потерять контроль на месте только от того, насколько чертовски горячим является ее чистое, необузданное желание.
— Тогда не надо, — шепчет Габриэла, выгибая бедра так, что складки ее влажной киски скользят по пульсирующей головке моего члена, и я не могу ждать больше ни секунды.
Все мысли о безопасности или здравом смысле вылетают у меня из головы, когда это влажное тепло касается моего набухшего кончика, и я протягиваю руку вниз, раздвигая ее пальцами, направляя свой член к ее входу. Она нетерпелива, прижимается ко мне, и я толкаюсь вперед в порыве предвкушения… только для того, чтобы встретить сопротивление. Господи, она такая чертовски тугая. Я стону от смешанного удовольствия и разочарования, а Габриэла стонет.
— Пожалуйста… — стонет она, и я чувствую, что вот-вот сойду с ума от явной гребаной потребности быть внутри нее.
Я толкаюсь сильнее, и чувствую, как ее киска сжимается вокруг меня в тисках, когда Габриэла издает сдавленный крик, который звучит почти болезненно, заставляя меня замереть всего на мгновение. Она что, чертова девственница? Мое сердце почти замирает в груди от этой мысли, потому что то, как прошел сегодняшний вечер, это не то, как бы я обращался с девственницей, будь у меня такая возможность. Я даже не уверен, что взял бы ее сюда, если бы это было так, но теперь уже слишком поздно… и этого не может быть.
Девственница не вошла бы в дайв-бар в таком наряде, надеясь подцепить незнакомца на одну ночь. Это немыслимо, и, кроме того, Габриэла излучала определенную соблазнительность при всей своей невинности. Этого не может быть, говорю я себе, когда ее крик переходит в судорожный вздох, и я толкаюсь снова, мой член погружается глубоко в нее, когда я смотрю вниз на великолепную женщину подо мной.
— Тебе хорошо? — Тихо бормочу
