Под убаюкивающий перестук колёс и потряхивание вагона на стыках большинство трапперов завалились спать. Не спали лишь Ян с Ворчуном — решили сыграть в шахматы. Правда, Ворчун не принимал человеческие шахматы, обычные, на шестнадцать фигур у каждого, а Яну слишком сложными казались гномьи, где количество фигур превышало сотню, происходили постоянные замены и вступления «в бой» резервных фигур.
Остановились на чём-то среднем, именуемом, непонятно почему, тавлеями. Слово это — Ян читал в энциклопедии — было земного происхождения и также обозначало игру в шахматы: классические человеческие. На Тароне к обычным правилам добавили четыре гномьих, и, таким образом, количество фигур выросло на восемь резервных, которые могли вступать в игру по желанию игрока, но не далее третьей линии доски. Еще — разрешалось трижды за игру производить замену фигуры на неравную, на ход давалась одна минута и не более, король являлся, по сути, вторым ферзём, но лишь с первой по четвёртую линию. Вот такая вот игра…
Ян сейчас как раз ломал голову, менять ли ему пешку на резервную туру, или просто ввести её в игру в безопасном месте. Ворчун ухмылялся — на часах секундная стрелка вот-вот должна была достичь границы, что останавливало игру…
Ян не дал ему порадоваться — взяв перерыв. Устало потянулся, встал.
— Часа два уже играем, — ворчливо сказал он, будто бы упрекая Строри.
— Четыре, — возразил тот, покосившись на большие настенные часы, мерно тикавшие на дальней стене вагона. — Чаю хочешь?
— Давай, — кивнул Ян. — Только ты завариваешь… У тебя вкуснее получается.
Гном проворчал что-то вроде «развелось тут лентяев», но спорить не стал и отправился к самовару в дальнем углу. Ян же подошёл к окну и стал не без удовольствия созерцать быстро меняющийся вид.
Они как раз проезжали Угольные болота, названные так по вполне понятной причине. Видок, может, и не ровнялся с изумительными Золотыми садами на юге, или с Семигорьем на востоке, но и здесь глазу было, где отдохнуть. И кромешная тьма вовсе не являлась тут помехой — совсем наоборот! Видя лишь некоторое количество силуэтов снаружи, Ян мог додумывать остальное.
Он обладал богатой фантазией и мог бы многое додумать без чужой помощи, даже почти ничего не видя. Но пять больших серебристых звёзд, таких низких, над самым горизонтом повисших, ему не придумались.
— Смотри-ка, — удивлённо протянул он. — Странные звёзды! Строри, поди-ка сюда.
Строри с неохотой оторвался, он как раз отмеривал третью ложку чаю в заварочный чайник, и от неожиданности просыпал внутрь на четверть меры больше. Теперь чай выйдет чрезмерно крепким, а таким уже не утолишь жажду и не насытишь мозг тонизирующими веществами. Таким только мамуков болотных поить… да и они не станут!
Ворча себе под нос о некоторых, на его взгляд, чрезмерно распустившихся сосунках, возомнивших о себе невесть что, Строри поспешил, однако, на его зов. И застыл, уставившись в указанном направлении, ибо, по всему выходило, что вовсе не зря, не для любования ночными болотными видами, позвал его Ян. На горизонте и впрямь повисло созвездие из пяти крупных, ярких звёзд, которого вовсе там быть не должно было. И, более того, звёзды эти как будто приближались, увеличиваясь в размерах! Стремительно увеличиваясь! С того времени, как Строри заметил их, они от размера булавочной иголки выросли до величины грошовой монеты каждая. Нет, уже пятигрошовой! До полумарки!
Во все стороны от звёзд распространялось яркое, но какое-то удивительно мягкое, не слепящее глаз, свечение. Не такое, как… — впрочем, Ворчун и не знал, с чем сравнить. Он вообще ослеп и оглох, как заворожённый глядя на странное — невозможное в этих краях — зрелище. Потому вздрогнул, услышав рядом с собой хриплый, похожий на воронье карканье, голос Яна.
— Давай-ка собираться, Строри! — сказал ему вожак. — Боюсь, к нам гости…
— Какие гости?! — искренне изумился Ворчун, уставившись на спешно обряжавшегося Яна. — Это же…
Он замолчал. Позволил — нет, заставил себя! — потратить несколько драгоценных мгновений на размышления.
За это время, звёзды уже выросли в размерах до хорошего блюдца, и гном, обладавший острым взором, уже видел — никакие это не звёзды. Бог весть кто сотворил их, но — сотворил. Искусственные они как вот этот вагон.
— Кажется, к нам гости оттуда, — вслух озвучил он то, что давно уже понял Ян. И ткнул коротким, волосатым пальцем в потолок.
— Первый, я пятый, атакую!
— Пятый, осторожнее там, черти…
«Мудрость» Ворчуна не имела границ…, но куда важнее была его способность действовать молниеносно. Не прошло и пары минут, как все пятеро трапперов были на ногах, при оружии и даже у окон.
Застыв в напряженном ожидании, они смотрели на то, как пять «звёзд» приближаются к поезду — неспешно и плавно, невесомо скользя в угольно черном небе ночи, — охватывают состав со всех сторон, словно вознамерившись перекрыть пути отхода.
— Братцы, а ведь нам с ними не справиться ни за что, — пробурчал вдруг Ян. — Давайте-ка к выходу… И по быстрому! Не знаю я как, но они по-моему на атаку нацелены!
— Откуда тебе знать, что у них есть атака? — возразил Ворчун. — Летят себе пять… шариков. Может, там и людей-то давно нет.
Ян только плечами пожал. Ждал чего-то. Дождался.
Один из «шариков», хотя Яну больше нравилось название «звезда», внезапно ускорился и оказался во главе состава. Из основания его вырвался широкий голубоватый луч и коснулся сначала паровоза, а потом — первого вагона. Ширины луча — как казалось Яну, должно было хватить, чтобы пройтись по всему вагону.
— Быстро наружу! — выкрикнул Ян, бросаясь к другой стороне.
Если и было у кого-то желание поспорить, то после начала атаки пропало напрочь — как и не было его! Сначала Ворчун, потом Наката с Вилли, последним всё-таки не до конца оправившийся Рок, — трапперы бросились к окнам. И, хотя прыгать приходилось на огромной скорости, да и не было раньше такой необходимости — сигать с поезда на все ходу, ни один не задержался, не задумался ни на секунду, перед тем как шагнуть в черный, дышащий копотью и болотом проем окна. Сломанные кости срастутся, а вот против инопланетного оружия защиты и лечения ещё не придумано. Уже узнали — убедились.
Слава Богу, всё это время пять вражеских, как успели себя убедить, кораблей находилось на обратной стороне и их не заметили. Меж тем…
— Поезд останавливается! — выдохнул Вилли. — Может, рано мы прыгнули?
В падении он сорвал кожу с руки на фут — не меньше. Мясо под кожей ещё кровило, а болело так и вовсе немиром. Но Вилли даже не морщился, только руку берёг, да мешок с припасом на левое плечо к здоровой руке перебросил. Ему было, в общем-то, даже весело — гномы, они вообще тяготы переносили легко. Яну пришлось тяжелее: он и упал не так удачно, и боль волевым усилием заглушать не умел. Пришлось бы плохо, если бы Ворчун — всевидящий Ворчун! — не сунул ему флягу с гномьей настойкой. Чёрт знает, из чего гномы её делают, — на вкус дерьмо дерьмом! — но помогает. Боль сразу же отошла, а вместо хмеля в голове сплошь трезвые мысли. Прямо, даже обидно.
— Пошли-ка отсюда, — тихо сказал он, и, не вставая, откатился в ближайший густой кустарник
8.Поезд остановился шагах в ста от залегших в кустах трапперов. Просто остановился! И, хотя паровоз стоял уже на склоне и, по логике, должен был уже податься, откатиться назад, остался стоять.
Вражеские летающие корабли зависли над ним, и из их чрева, примерно из того места, откуда раньше били голубые лучи, теперь скользнули чёрные фигуры. Солдаты!
— Вот чёрт, — прошептал Ворчун, припав к прицелу лучемёта. — Сейчас бы я половину снять успел.
— Лежи! — хриплым от пережитого голосом велел Ян. — Лежи, Ворчун! Вот если бы мы пушку захватили… Нет, и тогда не знаю. Лежи.
Строри проворчал что-то в бороду. Негромко. Так, что почти никто ничего не расслышал. Кроме Вилли. Но маленький гном только ухмыльнулся, ничего никому не сказав.
Дальше было ещё веселее. Десантники проникли во все вагоны, но больше всего — восемь силуэтов — нырнуло в последний, четвёртый вагон. Минут через пять они выбрались на крышу с длинным продолговатым предметом в руках — пушка была у них.
Ворчун приглушенно застонал — из их рук уплывали деньги … Еще минута, и пушка — их приз, их деньги! — вознесется в небо, и прощай тогда все мечты о вознаграждении! И его раны, и раны Рока, и все жертвы — все зря!
Он вновь вскинул лучемёт, не собираясь отдавать добычу просто так.
На этот раз его остановил Наката. Он не тратил слов на уговоры, поняв, что гном не в том состоянии, чтобы прислушаться к голосу разума. Просто закрыл ствол ладонью, и Ворчун не стал стрелять через неё. Хотя ругался — шепотом — чёрно и долго.
