Тогда мисс Рина и Сал вместе определили границы нового владения — полосу поймы у реки. Этот кусок находился посередине между землями Селби и Варнеллей, на удобном расстоянии от других уцелевших плантаций, где можно было бы также найти работу. Этой территории дали подобающее название — Линкольнвиль — в честь покойного президента, благодаря которому стали возможны подобные «владения свободных», фригольды[15]. Поскольку Селби с давних пор имели права собственности на эту землю, юридических трудностей не возникало, пока негры трудились на ней.
Мисс Рина думала, что после того, как у нее кончились деньги, ее бывшие рабы станут искать работу в другом месте. Однако плодородная земля у реки принесла обильный урожай овощей. Прежняя владелица новых свободных людей настаивала на том, чтобы они зимой брали у нее свинину. Она сумела обеспечить их солью, кукурузной мукой и другими основными продуктами из своей житницы… Другие бывшие рабы, вернувшись из обещанных райских мест, где у них появилась лишь свобода умереть голодной смертью, потекли в пойму и строили свои непрочные жилища рядом с остальными. И дело было не в том, что на всех хватало работы, а в том, что здесь никто не умирал от голода. После массового исхода Линкольнвиль стремительно разрастался.
Сегодня, когда война была уже почти историей, поговаривали о том, что наступят лучшие времена. Режим военной оккупации вскоре защитит права человека с темной кожей. Говорили, что «Комитеты освобожденных людей» помогут ему получить эти права, если не обещанные вначале сорок акров земли и мула, то хотя бы равноценную компенсацию.
Сал возглавлял сторонников движения к независимости и оставался движущей силой, которая держала на плаву Линкольнвиль. Фактически он являлся мэром, хотя его так не называли: устанавливал законы, выплачивал зарплаты работникам и выступал посредником в конфликтных ситуациях…
Сал твердил себе, что мисс Рина была права. Ничего не произошло бы, если бы и остались они в Селби. Но было естественно, что работники решили переселиться в собственные жилища, жить без надзора белого человека, какие бы добрые намерения он ни проявлял.
Сал умолял мисс Рину нанять безработных из Линкольнвиля и платить им едой, хотя бы ради того, чтобы возместить ей убытки от ранее подаренных ею продуктов. Он предлагал обрабатывать землю в долг, а зарплату выплатить от будущих прибылей. Хозяйка Селби отказывалась от такой помощи, хотя и приглашала временных работников, чтобы поддерживать дом в надлежащем состоянии. Кастор и Поллукс, близнецы-плотники, все еще жили на плантации и, кроме того, зарабатывали, промышляя заказами на разные работы по соседству. Салу казалось, будто Большой Дом никогда не выглядел лучше, несмотря на то, что его окружали поля, задыхавшиеся от зарослей. Это он настоял на том, чтобы весной покрасить дом. Руководствуясь схемами, хранившимися в кабинете судьи, он своими руками обрезал самшитовые деревья; снова у колонн южного портика стояли знакомые зеленые силуэты петухов, драконов и рыцарей в доспехах.
Он не пытался делать большего до тех пор, пока мисс Рина не сообщила, что раздобыла деньги.
Вспоминая зиму, Сал понял, что это было время ожиданий, своеобразное перемирие с судьбой. Он ничего не слышал о капитане Селби: кто-то поговаривал, что тот погиб во время последней, равной самоубийству, защиты Петерсбурга, кое-кто твердил, что он ушел в Мексику. Самое неожиданное открытие Сал сделал, когда последний раз приезжал в Селби, желая объявить о своем намерении жениться на Флорри. Нельзя было скрыть тот факт, что мисс Рина наконец-то уже несколько месяцев как беременна. Матушка Джо, единственная служанка, оставшаяся в доме, шепотом подтвердила это наблюдение. Доктор Янси ожидал, что в августе наследник Селби появится на свет.
Пока Сал видел, что хозяйка Селби спокойно воспринимает свое новое положение. Казалось, будто она не меньше, чем ее земля, ждала наступления нового сезона, чтобы обновить себя.
— Над чем ты сейчас смеешься?
Сал оторвал глаза от дороги и посмеивался, видя, что Флорри нахмурилась.
— Разве мне нельзя смеяться, если я рад. За мисс Рину и нас.
— Почему ты думаешь, что мисс Рина рада?
— У нее будет сын, Флорри. Разве она не хотела сына?
— Будет младенец. А кто сказал, что у нее появится мальчик?
— Матушка Джо, и я верю ей. Конечно, сын только начало. Теперь, когда мисс Рина раздобыла деньги, мы вернем Селби прежний вид.
— Ты вернешь, Сал? А что на это скажет Мастер Брэд?
— Возможно, мастер Брэд умолк навсегда.
— Такие подлые люди, как он, не умирают. Мы оба это знаем.
Сал отмахнулся от этой мысли, последний раз щелкнул хлыстом и направил мула к стоянке повозок. Был слишком хороший день, будущее рисовалось в золотистых красках и не хотелось, чтобы тень Брэда Селби омрачила его. Он выпрыгнул из кабриолета, подал жене руку и громко рассмеялся, когда та с ужасом отодвинулась назад.
— Сал, нам нельзя входить через парадную дверь!
— Кто нам помешает?
Сал пересек портик и поднял тяжелый бронзовый дверной молоток. Он подал знак, и Флорри подошла к нему. Оба стояли рядом у большой двери с веерообразным окном, когда та медленно приоткрылась. Люк Джексон в одной рубашке встретил их враждебным, полным недоверия взором. Даже спящий медведь, застигнутый врасплох в собственной берлоге, не мог быть столь неприветливым.
— Парень, что это все значит?
Сал знал, что надсмотрщика информировали о его визите. Тем не менее он ответил вежливо, певучим голосом, с акцентом, какой ожидают от чернокожего, когда тот стоит перед сердитым белым человеком.
— Мастер Люк, разве вы не слышали, что я снова здесь работаю? Я буду вести книги мисс Рины и набирать наемных работников?
— Я знаю, что она использует тебя, чтобы ты набирал работников на поля, — ответил Люк. — Но я не об этом спрашиваю. Ты что, совсем выжил из ума, раз стучишь в парадную дверь?
Сал почувствовал, как Флорри прижалась к нему. И снова он ответил спокойно. Но на этот раз он и не пытался говорить с акцентом. В присутствии жены он все еще говорил так, как разговаривают в хижинах. Среди людей нового Юга, когда это диктовалось обстоятельствами, он научился говорить на языке белых людей.
— Мы сейчас свободны, — заявил он. — Вы не слышали об этом?
— Я это хорошо знаю, — ответил надсмотрщик. — Но я этому все еще не могу поверить. Веди свою жену к крыльцу кухни. Я схожу за миссис Селби.
— Мисс Селби сказала, что мы можем войти.
Сал стоял на своем, пока надсмотрщик не сжал пальцы в кулаки. Он ждал, когда Люк Джексон опустит руку. Затем он провел Флорри в дом, не обращая внимания на Люка, смотревшего мрачно и сердито.
Во время прежних визитов он видел голые комнаты, завернутые в марлю подсвечники и паркетные полы без ковров. По мере того, как сокращалось количество слуг, хозяйка Селби заботилась о доме, как могла: то обстоятельство, что знаменитая двойная гостиная сейчас служила конторой, красноречиво свидетельствовало о переменах. Бухгалтерские книги плантации лежали открытыми на длинном столе на козлах, страницы освещал солнечный свет, лившийся через застекленные двери без занавесок. С Нового года, после того, как звонкая монета закончилась совсем, эта гостиная служила местом для аукциона. Здесь кишело армейскими подрядчиками и южанами, сотрудничавшими с северянами, а мебель и вещи из Большого Дома продавались с молотка тому, кто платил самую высокую цену.
Это было трудное время, но Селби выстоял даже после того, как плантацию ощипали догола. Теперь Сал, если верить слову мисс Рины, мог считать, что дела пошли в гору.
Спрашивая себя, чем объясняется такое изменение, Сал не мог найти ясного ответа. Ходили упорные слухи, что брат мисс Рины прислал деньги, поскольку в это время он в Мексике сколотил новое состояние, выступая посредником между Максимилианом и эмигрировавшими конфедератами. Так что вполне логично, что Квентин Роули мог прислать деньги в Селби из этого далекого Эльдорадо… Сал перестал ломать голову над этой загадкой. Мисс Рина говорила, что в наличии имеются деньги. Пока этого было достаточно.
Раскладывая бухгалтерские книги, он понял, почему Люк Джексон был так раздражен. Попытки надсмотрщика сбалансировать бюджет за первый квартал 1865 года закончились провалом — он плохо знал арифметику, о чем свидетельствовали подчистки и размазанные чернила. Однако было видно, что продажа мебели и других вещей принесла кругленькую сумму. Сопоставляя счета продаж с записями в книгах, Сал задавался вопросом, не распродала ли мисс Рина умышленно свой дом, чтобы оплатить первый послевоенный посев. Более пристальное изучение книг открыло еще кое-что. Хозяйка Селби, опасаясь массового бегства рабов, оплатила их питание. В кассе еще оставалось несколько сотен золотых долларов. Но во время беспощадной конкуренции потребуются тысячи долларов, чтобы засеять новый урожай.
