со своим собутыльником.
Они были настолько пьяны, что им приходилось поддерживать друг друга дабы не упасть. Их ноги и руки двигались отдельно от их тел, а туловища соприкасались плечами, издали они походили на шалаш, который трясся под порывами ветра. Каждый из них производил движения ногами, но движения конечностей было настолько не согласовано, что «шалаш» шатало в разные стороны, трясло и мотало, как матроса при качке в девятибальный шторм.
— Мы, ик, мы тут, ик, — Кристофер пытался собраться с мыслями. — А что случилось с Луизой?
Видимо та шпионка, что валялась в нокауте и была Луизой.
— Скажи прямо, что ты хотел сделать, — пытался давить на Кристофера его собутыльник.
— Да…о чем это я…
— Давай, делай, что хотел, а вы убирайтесь отсюд….
Пьяница не успел договорить, как его свалил хук слева.
— Берта, вы неподражаемы, — воскликнула Коша, смотря, как разваливается фигура из двух тел. Пьяница упал первым, потом у Кристофера подкосились ноги и он упал рядом.
— Что ж господину пора спать, — твердым голосом служанки, сказала Берта и, подхватив Кристофера, легко водрузила его себе на плечо, понесла в спальню.
Через минуту из спальни выбегали полуголые девицы и мужик в семейных рейтузах.
— Дайте нам хоть одеться! — орали они, но Берта была непреклонна.
В след незадачливым любовникам летели вещи и обувь. Те, чертыхаясь, пытались в темноте коридора разобрать вещи и хоть что-то одеть на себя. Но злая Берта уже гнала их поганой метлой из дома.
Получив большое количество тумаков от разъяренной служанки, любовники схватили в охапку свое бельишко и, проклиная Берту, выбежали на улицу. Оттуда еще долго раздавались ругательства, пока любовники пытались разобрать свою одежду и одеться. Через несколько минут стало тихо.
Из спальни были слышны похрапывания Кристофера, а Берта с Кошкой стояли над поверженными противниками.
— Что с ними будем делать? — спросила Берта.
— Мы не можем все время за Кристофера бояться, не сможем уничтожить всех его врагов, ему надо самому научиться понимать кто его враг, а кто его друг, — сказала Кошка.
— Все правильно, но как? — Берта развела руками.
— Давай их свяжем и посадим в чулан до утра, — хмыкнула Кошка.
Утро настала быстро. Холодное зимнее солнце светило в окна, испуская солнечные зайчики. Амалия проснулась и потянулась в кресле. Спать так было неудобно, но и идти в спальню к Кристоферу она не могла. Сложно дышать миазмами, которые исходят от пьяного Эльфа.
Кошка отметила про себя, что Берта уже убрала тот бардак, что оставили гости Кристофера.
— И когда только успевает, — подумала Кошка. — Берта, пора подавать завтрак.
В кабинет проскользнула служанка, выставив на стол перед Кошкой блюда с нарезанной колбасой, ветчиной и мисочку с теплым молоком.
— Спасибо, Берта! — промурлыкала Кошка, облизываясь. — Как там поживают наши пленники?
— Хорошо поживают, ждут пробуждения хозяина, — ухмыльнулась Берта.
— Пусть ждут.
Кристофер соизволил встать только к обеду. Он был не в духе, у него болела голова и его мутило.
Но верная Кошка и служанка Берта быстро поставили его на ноги.
Уже через час Кристофер бодро вошел в кабинет, где его уже ждала Кошка.
— Ну, что будем делать со шпионами? — насмешливо спросила она его.
— К-ка-ка-ми шпионами, — испугался Кристофер.
— Теми, которые прикидываются твоими друзьями, Берта, введите осужденных, — тоном прокурора приказала Кошка.
Берта вволокла в кабинет пьянчугу и шпионку. Вид у них был ужасный. Их одежда в чулане превратилась в грязные тряпки. На их лицах были синяки, рот заткнут кляпом, а руки и ноги связаны.
Берта вынула кляп у девушки.
— Кристофер, — визгливо начала орать та. — Я так это дело не оставлю, тебя посадят вместе с твоими подельниками.
— Объясни, пожалуйста, вот это, — Берта показала той фотоаппарат. — Что ты делала с этой штукой в кабинете вчера?
— Луиза, ты занималась шпионажем, — воскликнул Кристофер.
— А как, по-твоему, я зарабатываю? — ехидно спросила Луиза.
— Господи, а я-то думал грешным делом, что ты хорошая, чистая девушка, — схватился за голову Кристофер.
— Ой, с паршивой овцы хоть шерсти клок, — повела плечиком девица.
— Ну, а этот? — Кристофер кивнул на своего собутыльника.
— А этот склонял тебя уничтожить твой проект, — спокойно сказала Берта и пнула пьянчугу.
— Но, но, но, — вдруг произнес тот. — Давайте без инсинуаций.
— А не ты разве вчера вещал Кристоферу, что он «бездарь», у него ничего не получится, — ткнула пальцем в пьянчугу Берта.
— Так он и есть бездарь, — осклабился тот. — Ты же пустышка, ничего не смог создать…
Пьянчуга еще что-то попытался проорать, но Кошка уже щёлкнула своими алмазными когтями.
— С сего дня ты не сможешь говорить плохо о ком либо. Хоть раз плохое слово вылетит из твоего рта, ты на всю жизнь станешь немым, — Кошка посмотрела на пьяницу своими зелеными глазами и дважды щёлкнула когтями, веер холодных искр вырвался из ее когтей и влетел в рот пьянчуги.
Девица испуганно посмотрела на Кошку.
— Ааааааааа, — вырвалось из ее рта. — Черти, ведьмы…
— Ты права, моя дорогая, — усмехнулась Кошка. — А ты с этого дня пойдешь работать в приют, будешь помогать бедным и сирым.
Кошка вновь щёлкнула когтями.
Девушка заорала и постаралась зажмуриться, но это ей не помогло.
— Вы забудете, что с вами тут произошло, — сказала Берта и махнула рукой.
— Боже, я живу с двумя ведьмами, — пробормотал Кристофер.
— Радуйся, Эльф, если бы не мы, то от твоего проекта и кусочка бы не осталось. А твои идеи были бы украдены, — зло проворчала Кошка.
Незваные гости были отпущены. Они ушли из дома Кристофера, забыв, как его зовут и дорогу к нему.
Их глаза казались стеклянными, а ноги заплетались.
На следующий день они не могли ясно рассказать, что с ними произошло, и где они были все это время.
Глава 23
Гертруда сидела возле жертвенного камня и думала, перебирая в уме все возможные варианты, как снять полог.
За ним мир казался серым: серые камни, пепельно-серый лес.
Взошло солнце, но небо по-прежнему было серовато-белым, а солнечный диск казался лишь ярко-серым блином на блеклом небе. Очнулась Марфа, и Гертруда кинулась к
