– Ну, тогда работай, дружище, – Майзель похлопал его по плечу и ласково подтолкнул к выходу.
ПРАГА, «GOLEM INTERWORLD PLAZA». ИЮНЬ
Через день Богушек попросился на аудиенцию. Майзель ждал его, сидя на диване в мягком углу. Войдя, Гонта, не говоря ни слова, протянул ему газету. Это был российский бульварно-скандальный листок «Мегаполис-экспресс», свернутый на странице происшествий. Майзель погрузился в чтение.
«Сегодня утром известный музыкант и исполнитель авторских песен М. был обнаружен у себя дома в постели, связанный по рукам и ногам. В самом интересном месте у М. находился пластиковый пакет с сухим льдом. С диагнозом „необратимые трофические поражения половых органов вследствие длительного воздействия сверхнизких температур“ М. был доставлен в Московскую клиническую больницу им. Бурденко. Состояние М. характеризуется как стабильно тяжелое. Медики выражают осторожную надежду на улучшение, однако подчеркивают, что предстоит несколько сложнейших операций, исход которых предсказать сейчас никто не берется…»
«Странное нападение было совершено сегодня на женскую консультацию № 18 в микрорайоне „Медведково“. Хулиганы не тронули никого из персонала и оставили в неприкосновенности оборудование. По словам очевидцев, они выволокли из кабинета во двор врача П. и в течение нескольких секунд превратили его пальцы на обеих руках в костяную муку, как заявил нашему корреспонденту один из коллег П., поспешивший ему на помощь. Хулиганы же буквально растворились в воздухе. Врач П., по сведениям анонимных источников, много лет занимался незаконной частной практикой, в т.ч. абортами…»
Майзель бросил газету обратно Богушеку:
– Ну, Гонта, молодец. Просто массовик-затейник. Позабавил. Благодарю, братец, за службу…
– Да ладно. Говно вопрос…
ПРАГА. КВАРТИРА ЕЛЕНЫ. ИЮНЬ
Получив приглашение на встречу в королевский дворец, Елена так удивилась, что даже не раздумывала, – идти, не идти…
Она придирчиво пересмотрела весь свой гардероб, остановившись на брючном костюме густого темно-синего цвета, который ей очень шел, и атласной блузке такого же оттенка, декольтированной достаточно смело, что, впрочем, скрадывалось приталенным пиджачком костюма. Украшений Елена никогда не носила, но надевать бижутерию на королевский прием сочла неуместным. И выбрала старинный аккуратный золотой медальон с изображением Мадонны, на темно-синей же бархатной ленточке, который подарила ей бабушка по матери на крестины… Поколебавшись, решила, что каблук будет вполне ничего – сантиметров шесть, не больше. Елена никогда не посещала прежде дворцовые мероприятия, – еще и потому, что считала институт монархии архаическим пережитком. Хотя Вацлав V почти не оставил шансов усомниться, что этот архаический инструмент умеет применять вполне современно… Ни убавить, ни прибавить, подумала Елена. Ей было немного смешно, и мелькнула мысль надеть джинсы… Впрочем, она никогда не была поклонницей эпатажных выходок. И она была красивой женщиной, которая знала это о себе и пользовалась этим умело и с полным удовольствием.
И когда ей позвонили из королевской пресс-службы, уточняя протокол и время прибытия, Елена решила, что затевается что-то из ряда вон выходящее. И не ошиблась…
ПРАГА, ЛЕТОГРАДЕК. ИЮНЬ
После протокольной части, в самый разгар весьма милого и скромного фуршета, когда Елену увлек разговор с одним из коллег с Третьего канала, к ней неожиданно приблизился гофмейстер [49] :
– Пани Томанова?
– Да?
– Ее Величество ожидает вас в библиотеке.
– Меня?! Это какая-то…
– Прошу вас, – гофмейстер склонился в полупоклоне и показал рукой направление, в котором ей следовало двигаться.
Елене ничего не оставалось, как извиниться перед коллегой и подчиниться. Недоумевая, для чего она могла понадобиться королеве, Елена зашагала вслед за гофмейстером.
Королева стояла у стола, видимо, заканчивая разбирать какие-то бумаги. Услышав их шаги и выслушав короткий доклад гофмейстера, Марина улыбнулась:
– Спасибо, дружочек. Можешь возвращаться к гостям… Проходите, пани Елена, – королева указала на кресла и шахматный столик в северном углу библиотеки и, пропустив Елену вперед, прошла следом. Опустившись в кресло, пригласила и Елену: – Прошу вас, дорогая.
Она была совершенно такая же, какой знала ее Елена по многочисленным фотографиям и телерепортажам, – эффектная, стройная черноглазая шатенка с ослепительной нежной улыбкой. И не скажешь, что у нее шестеро детей и возраст за сорок, подумала с оттенком белой зависти Елена.
– Благодарю вас, ваше величество…
– Я знаю, вы удивлены приглашением и моим вниманием, – продолжила Марина. – Я и его величество буквально на днях прочли вашу последнюю книгу…
– Спасибо. Это просто очерк…
– Нет-нет, пани Елена. Это не просто очерк, – королева с улыбкой чуть наклонилась к Елене. – Я вами восхищаюсь. Вы удивительно смелая… Вы удивительно смелый человек.
– Я просто честный человек, ваше величество, – улыбнулась Елена. Ей неожиданно польстила похвала королевы, и, осознав это, Елена слегка нахмурилась. – Я понимаю, что этот… очерк несколько в стороне от моих…
– Именно поэтому мы и полагаем, что только вам по плечу то, о чем пойдет сейчас речь. Мы хотели бы предложить вам пообщаться с паном Данеком.
– С… с кем?!? С Дра… с Майзелем?!
– Да, – и королева снова улыбнулась, утвердительно кивнув.
Вот оно, подумала Елена. И ощутила поднимающуюся внутри волну адреналина, – Майзель? С ней? Неужели?!.
– Я знаю, что вы давно пытаетесь к нему подобраться, – сказала Марина. – Но он никогда ничего никому не объясняет. Это сознательная позиция, вы, вероятно, догадываетесь…
– После всего, что я о нем писала, – он может согласиться? Простите, ваше величество…
– Он уже согласился, пани Елена, – мягко улыбнулась королева, и Елена снова удивилась, – какая все-таки чудесная улыбка у этой женщины. – Дело теперь за вами.
– Каким образом?!
– Мы с его величеством попросили его об этом. Мы полагаем, что настало время ему выйти из тени на свет. Потому что он очень светлый человек, пани Елена. И вы лучше, чем кто-либо другой, сможете это увидеть и объяснить.
– Я… мы имеем в виду одного и того же человека? Или речь о ком-то другом?!
– Именно о нем. Другого я не знаю, – спокойно сказала Марина. И легонько дотронулась до руки Елены: – Я не думаю, что нам стоит слишком долго говорить о нем без него самого. Поверьте, дорогая, – никто лучше, чем он сам, не умеет ничего говорить…
– Он разве умеет разговаривать? Я полагала, что он умеет только давить…
– О, нет, – покачала головой Марина. – Нет-нет… И вы знаете это. Вы защищаетесь. Я понимаю вас, дорогая. Если хотите…
– Разумеется, я согласна.
– Вы не будете против, если я позову его?
– Сейчас?!
– Ну да, – пожала плечами Марина. – К чему откладывать дело в долгий ящик?
– И вы поэтому пригласили меня сегодня?
– Вы обиделись? – участливо-встревоженно спросила Марина, снова дотрагиваясь до ее руки. – Ради Бога, мы хотели…
– Нет-нет. Просто… Это несколько неожиданно.
– Конечно. Но ведь вам интересно?
– Безумно, – просияла Елена. – Безумно, ваше величество. Вероятно, мне следовало давно попросить вас походатайствовать перед ним…
– Ну, вряд ли он согласился бы на это раньше, – Марина, улыбаясь, смотрела на Елену.
– А что изменилось?
– Многое, дорогая. И я думаю, вам лучше будет узнать об этом от него самого…
Королева подняла висевший у нее на шее предмет, оказавшийся чем-то вроде пульта управления, оформленным под кулон, за который его и приняла сначала Елена, и нажала на кнопку. И встала. Поднялась и Елена…
Он вошел в королевскую библиотеку, и Елена опешила. Она никогда раньше не видела Майзеля, – вообще никогда. Конечно, она слышала о нем очень много. И откровенных глупостей, и вещей, более или менее похожих на правду. И знала, как относятся к нему люди, – особенно в Праге. Ее это не то чтобы злило, – удивляло. Сама она никакого пиетета к этому персонажу не испытывала, тем более заочно. К тому же для нее он был всегда абсолютно недосягаем. Словно парил в небе… О, нет, Елена отнюдь не воображала его эдаким пузатым буржуином с окровавленным топором, восседающим на огромном мешке с золотом, но… Она знала, как его называют и за глаза, и в глаза, – Дракон. Что-то в нем такое имелось… Майзель был жутко красив – именно жуткой красотой едва ли не на грани уродства: крупные, явно семитские, черты не смуглого даже, а словно опаленного потаенным внутренним пламенем лица, огромные уши, – еще немного, и он был бы похож на карикатуру на самого себя. Черные блестящие, зачесанные назад, крупно вьющиеся густые волосы, даже на вид жесткие, как проволока, высокий лоб… И он был значительно моложе, чем она могла подумать, – для человека, который за такой короткий срок столько всего натворил: ее ровесник, быть может, чуть старше, и уж в любом случае он принадлежал к ее поколению. Вдобавок он был такого роста, что Елена едва доставала ему макушкой до плеча.
