— Заткнись, — выдавил он сквозь зубы. — По крайней мере, пока мы не одни. По-моему, кабинет свободен, пошли.
Он буквально тащил её за собой и, прежде чем он втолкнул её в комнату, перед Джессикой мелькнуло лицо Дианы, и выражение чистого триумфа на лице женщины привело её в уныние.
Гордость заставила её выпрямить спину, и когда Николас закрыл и запер за ними дверь кабинета, Джессика повернулась к нему лицом и, вздёрнув подбородок, одарила Николаса надменным взглядом.
— Ну? — спросила она. — Чего ты хочешь теперь, когда приволок меня сюда?
Он стоял, мрачно глядя на неё своими тёмными глазами и сжав рот в тонкую линию, что в любое другое время привело бы её в испуг, но теперь оставило странно равнодушной. Он сунул было руки в карманы брюк, как если бы не был уверен, что сможет сдержаться, но теперь вынул их и сверкнул глазами:
— Меня всегда поражало, как ты можешь выглядеть королевой, просто вздёрнув этот маленький подбородок.
На её лице не отразилось никаких чувств.
— Это всё, что ты хотел мне сказать, притащив сюда? — невозмутимо спросила она.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что нет.
У него хватило совести какую-то минуту выглядеть виноватым, и лёгкий румянец разлился по его жёстким скулам.
— Джессика, то, что ты видела… это было несерьезно.
— Это и в самом деле не имеет никакого значения, — презрительно процедила она, — ведь наши отношения несерьёзны. Ты не должен отчитываться передо мной, Николас, у меня нет на тебя притязаний. Обделывай свои небольшие делишки, как тебе нравится, меня это не волнует.
Он дёрнулся всем телом от этих брошенных в него слов и замер, покрывшись мертвенной бледностью и впившись в неё напряжённым взглядом. В его глазах читалась смерть, и за мгновение до того, как он начал двигаться, она поняла, что перегнула палку, заставив его выйти из себя. Она едва успела набрать в лёгкие воздух, чтобы в тревоге закричать, как он уже пересёк комнату гибким движением хищника и схватил её за плечи. Он яростно встряхнул её, настолько яростно, что волосы Джессики рассыпались по плечам и слёзы хлынули из глаз перед тем, как его рот накрыл её и беспощадный поцелуй вобрал её дыхание. Когда она подумала, что под его бешеным натиском сейчас потеряет сознание, он подхватил её оседающее тело на руки и перенёс на мягкий, видавший виды диван, на котором, очевидно, его хозяин провёл немало уютных часов. Безжалостно бросив её на диван, он накрыл её своим телом, придавив широкими плечами и мускулистыми бёдрами.
— Будь ты проклята! — прерывисто прошептал он, резко отклоняя её голову безжалостными пальцами, запутавшимися в её волосах. — Ты скрутила меня в узел, я не могу даже спать без того, чтоб не видеть тебя во сне, и ты говоришь, что тебя не волнует, что я делаю? Я заставлю тебя волноваться, я разрушу все твои барьеры…
Он целовал её жестоко, сминая своими губами её губы и вызвав протестующий стон из её горла, но он не обращал внимания на её страдания. Свободной рукой он скользящим движением расстегнул молнию её платья и потянул ткань с плеч, и только тогда его рот отпустил её губы, чтобы припасть в чувственной атаке к мягким возвышенностям её грудей.
Джессика испуганно всхлипнула, как только её рот освободился, но, когда его горячие губы жадно двинулись вниз по её телу, странная потребность поднялась в ней. Она отчаянно боролась с этим, решив ни за что не сдаваться Николасу после того, что произошло между ними сегодня вечером, зная, что он думает о ней ненамного лучше, чем о шлюхе. И тогда он отправился прямо в объятия Дианы! Пытаясь вырваться из стального захвата его рук, она вдруг вспомнила самодовольную, победоносную улыбку, которой её одарила эта женщина, и из глаз снова хлынули слёзы. Он проигнорировал её попытки освободиться и накрыл её собой полностью, его руки с силой обхватили её вздымающуюся грудь. Им овладело лихорадочное желание, и она была беспомощна перед ним. Он взял бы её, но, когда поднял голову от её вздымающейся груди, то увидел залитое слезами лицо и немедленно остановился.
— Джессика, — хрипло произнёс он, — не плачь. Я не причиню тебе боли.
Как он не понимает? Он уже причинил ей боль, он разбил её сердце. Она отвернулась от него и судорожно закусила до боли губу, не в силах что-либо сказать.
Он приподнялся над ней и вынул из кармана носовой платок, чтобы вытереть ей лицо.
— Ладно, — сказал он мрачно, — я не хочу заниматься впервые с тобой любовью на диване в чужом доме. Я хочу тебя в постели, ma chere, долгие часы, когда я смогу показать тебе, как это должно происходить между мужчиной и женщиной.
— С любой женщиной, — горько сказала она, вспоминая Диану.
— Нет! — отчаянно запротестовал он. — Не думай о ней, она значит для меня меньше, чем ничего. Я был глуп… прости, дорогая. Я хотел разрядиться с нею, снять напряжение, которое ты вызываешь во мне и не даёшь удовлетворения, а вместо этого я обнаружил, что она оставляет меня холодным.
— Правда? — язвительно спросила Джессика, впиваясь в него взглядом. — Ты не показался мне таким холодным.
Он отбросил мокрый от слёз платок и схватил её подбородок одной рукой.
— Ты думаешь, нет? Я действовал так, как если бы был охвачен страстью? — требовательно спросил он, вынуждая её смотреть на него. — Разве я целовал её так, как целую тебя? Разве я говорил ей нежности?
— Да! Ты называл её… Нет, — запутавшись, перебила она сама себя. — Ты сказал, что она прекрасна, но ты не…
— Я не называл её любимой — так, как я называю тебя, верно? Один поцелуй, Джессика! Один поцелуй, и я понял, что она не в состоянии даже пытаться затушить тот пожар, который ты во мне зажгла. Ты меня не простишь за тот единственный поцелуй?
— А ты простил бы мне? — выдохнула она, пытаясь отвернуться, но он крепко держал её. Против собственной воли она смягчалась, помимо воли позволяя ему убеждать себя. Ей так было уютно под тяжестью его прижимающегося к ней тела, в кольце его надежных рук, что она почувствовала готовность простить ему любой проступок, при условии что у неё по-прежнему будет возможность прикасаться к нему.
— Я бы вырвал тебя из рук любого, кто оказался бы достаточно глуп, чтобы прикоснуться к тебе, — мрачно заверил он её, — и свернул бы ему челюсть. Не думаю, что сумел бы справиться с собой, если бы увидел, что кто-то целует тебя, Джессика. Но я никогда не убегал бы от тебя, я забрал бы тебя с собой.
Она вздрогнула и прикрыла глаза, вспоминая те ужасные мгновения, когда она застала их в объятиях друг друга.
— Я тоже не могу сдержаться, Николас, — призналась она хрипло. — Я не могу вынести, видя, как ты любезничаешь с другой женщиной. Это разрывает меня на части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
