Вся тумбочка была заставлена коробочками, кульками, безделушками, глянув на которые Ксанка растерялась и даже присела, чтоб, не прикасаясь, лучше рассмотреть. Увидев, что конфет здесь нанесли столько, что хватит на весь интернат, Ксанка радостно всплеснув руками и подпрыгнув, сказала:
— Девочки, давайте пировать! Зовите всех, всех!
Но девочки как-то загадочно и недоуменно продолжали смотреть на именинницу и молчали. Юля опять подошла и кивком головы показала Ксанке еще один подарок.
Из-за печки, у которой стояла тумбочка Ксанки, высовывалась золотистая сосновая ветка. И на конце этой ветки сидела белочка с шишкой в передних лапках.
— Белочка! — вскрикнула Ксанка. — Та самая! Девочки! Та самая, что мы видели в лесу.
— Да, та самая… — вздохнула Наташа, подойдя к подруге. — Только шишечку ей в лапки вставили.
— А кто же это? — глядя в глаза то одной, то другой, спрашивала Ксанка. — Девочки, кто это принес?
Все молчали. Наташа разводила руками. Юля пожимала плечами.
— Видно, тот самый пират, что и бригантинку смастерил! — бросила из своего угла Нина Пеняева. — Простой смертный не достал бы этой белочки с такой высоты!
— Это, видать, мастер не хуже тульского Левши, — заметила Юля.
— Да это уж не мастер, а какая-то обезьяна, раз он сумел забраться на такое дерево! — с веселой улыбкой высказала предположение сама Ксанка и вдруг сорвалась и убежала, крикнув от порога: — Не расходитесь, я сейчас!
Ксанка давно догадалась, что бригантинку смастерил Валерка. Но как ни допытывалась, он не признавался. А прямо заявить ему, что она все знает, казалось ей равносильным тому, что девочка сама призналась бы мальчику в любви.
Но вот уж сегодня Валерка не отвертится, признается!
Встретила она Валерку на лестничной клетке, где не было ни души. Он беззаботно сидел верхом на верхнем коньке перил.
Захлебываясь и с трудом переводя дыхание, Ксанка рассказала о белочке и, сложив руки на груди, взмолилась:
— Валерочка, пожалуйста, прошу тебя, умоляю, скажи, кто достал эту белочку. А если можешь, то и про бригантинку…
— Ладно, — нехотя ответил Валерка и, протяжно зевая, добавил: — Дня за два постараюсь что-нибудь разузнать…
— Нет! Валерочка, миленький, ты знаешь, скажи сейчас. Скажи! — Ксанка ухватила его за обе руки и, поднявшись на одну ступеньку, посмотрела прямо в глаза. — Хочешь, я тебя…
И, не досказав своего намерения, Ксанка звонко поцеловала его в щеку. Оглянувшись, она метнулась вверх по лестнице, где почудились чьи-то шаги. А Валерка съехал вниз, не держась ни руками, ни ногами. Сорвавшись с перил, он упал на спину и долго не мог встать. Хорошо, никто не видел, как он поднимался, точно нокаутированный боксер.
Сегодня Валерка Рыбаков был впервые в жизни по-настоящему счастлив, и будущее рисовалось ему таким же светлым и сказочным.
И все же он еще тверже решил ни слова Ксанке не говорить. Пусть догадается сама.
11. Снова весна
Нельзя курить и расстраиваться — такое напутствие получила Евгения Карповна, возвратившаяся из Крыма лишь весною. Она не только вылечилась, но даже загорела и стала моложе, веселее. Наказ врача выполнять теперь ей было нетрудно, ребята стали относиться к ней совсем по-другому. А девочки даже занялись украшением ее новой квартиры.
«Сделаем так, чтоб как бы ее ни расстроили, а в комнате своей она сразу бы успокаивалась», — сговорились девочки и снесли ей самые лучшие произведения своего рукоделия. Теперь и на столе, и на диване, и на подушках в новой квартире Евгении Карповны появились разные дорожки, накидки, салфетки, искусно сделанные руками старшеклассниц.
Только Ксанка ничего еще не подарила. Она стеснялась давать свою дорожку для стола, потому что, хотя всем девочкам комнаты эта дорожка очень полюбилась, она была заметно хуже тех, какие подарили воспитательнице другие девочки. Ксанка ломала голову над другим…
Когда, возвратившись из санатория, Евгения Карповна впервые зашла в шестую палату, Ксанка заметила, как она любовалась белочкой. Она со всех сторон осмотрела эту вещицу, с интересом слушала ее историю и, уходя, с какой-то нежной грустью погладила Ксанку по плечу и тихо сказала: «Расти, девочка…»
К чему она это сказала, Ксанка не поняла, но твердо решила, что белочка должна украшать комнату Евгении Карповны. Только как это сделать, не попросив разрешения того, кто ее подарил? Валерка упрямо не признается, что это он дарит ей такие необыкновенные подарки.
* * *
В первый же тёплый день мальчишки отправились с Висенычем на рыбалку. Любителей рыбной ловли оказалось столько, что Висенычу пришлось сделать пять рейсов по озеру на остров, где обычно устраивались рыболовы. Последним рейсом Висеныч, Валерий и Ксанка везли сети. Когда лодка шла первым рейсом, чуть светало и было тихо, как в пустой комнате. А теперь, когда взошло солнце, вдруг рванул над озером ветер. Тугой, влажный, он проворно стал сгонять серые барашки в большие волны и, как рассердившийся пастух, гнать их к дальнему берегу.
На озере разыгрались такие волны, что утлую лодчонку захлестывало и бросало, как щепку. Спасал только моторчик. Маленький, но сильный, он упрямо гнал лодку с волны на волну.
— Наверное, где-то недалеко прошел циклон, — высказал предположение Висеныч, сидевший у мотора.
— Вот и хорошо! — радовалась Ксанка. — Хоть чуть-чуть узнаем, что такое настоящий шторм.
— Ну-у, — скептически протянул Валерка-рулевой. — До настоящего этим барашкам, как мухе до орла! Вот на Черном…
— А ты был на Черном море? — с восторгом спросила Ксанка.
Валерка покраснел, но мужественно признался, что на море он жил, когда ему было лет семь.
Неизвестно, что ответила бы на это Ксанка; на счастье, заглох мотор, и лодка остановилась, накрененная бортовым ветром. Висеныч, склонившись над моторчиком, начал что-то исправлять. Пассажиры с нетерпением ждали. А лодку бросало с волны на волну, заплескивало водой так, что казалось, вот-вот зальет доверху и потянет на дно.
И Ксанка и Валерка плавали хорошо. Да и Висеныч не утонет, он ведь бывший партизан. Страшно было за сети — утонут, потом ищи их, озеро глубокое.
— Вик Сеныч! А давайте лучше так грести, руками, — предложила Ксанка.
— Руками по таким волнам лодку и с места не сдвинешь, — ответил вместо молчавшего учителя Валерка.
— Да, ребятки, дело худо, — сознался наконец Висеныч. — Мотор испортился: перегорела свеча.
— А новой нету? — спросила Ксанка.
— Дома. Придется действительно как-то приспосабливаться грести, — сказал Висеныч, сетуя, что не взяли весел.
— Рулевое весло тут плохая помощь! — ответил Валерка и спросил Ксанку: — У нас, кажется, есть простынка?
— Прикрыть лодку, чтоб водой не заливало? — спросила Ксанка.
— Да нет! — отмахнулся Валерка. — Сделаем парус.
— Ну уж и парус из простыни! — скривившись, возразила девочка.
Учитель поддержал Валерку, тяжелым басом затянув:
Славный мой парусКафтан дыроватый.
— Простынка лучше кафтана! — бодро сказал Валерка, развязывая рюкзак.
Один конец простыни привязали вверху древка, другой внизу. Но тут Висеныч признался, что никогда с парусом не имел дела. Валерка уверенно кивнул:
— Оба ложитесь на дно, будете балластом, чтоб лодку не перевернуло, а с парусом я управлюсь.
Висеныч лег на сети, лежавшие на дне. Он занял больше половины лодки и с веселой улыбкой сказал:
— Что ж, балластом так балластом!
Ксанка легла у его ног, с ужасом посматривая на волны, которые теперь казались величиной с дом.
Валерка дал «мачту» учителю:
— Держите крепко и строго под прямым углом, а я… — он не досказал, что будет делать он, и, откинувшись к носу лодки, растянул простынку. Ветер резко ударил в простынку, выгнул ее пузырем. Этот пузырь, и впрямь похожий на парус, сразу потащил лодку в сторону островка.
Валерка обеими руками держал концы простыни, клонился то вправо, то влево, и ветер послушно работал на него.
Ксанка украдкой посматривала на Валерия и с восторгом думала: «Был бы из него настоящий капитан. Флинт!»
Когда дело наладилось, Валерка глянул на Ксанку, неподвижно лежавшую на дне лодки. И тут он впервые встретился глазами с горячими, смотревшими с каким-то подобострастием глазами Ксанки.
— Валерка! — пересохшим голосом прошептала девочка. — Где ты так научился парусом владеть?
— У дяди. Он яхтсмен. Чемпион, — ответил Валерка, с трудом отводя взгляд к берегу, чтоб убедиться, что не сбился с курса.
— Валерочка! — еще тише и почему-то волнуясь, проговорила девочка. — А ты сам смог бы сделать парусник?
Валерка опять посмотрел на Ксанку. В глазах ее ему показался даже какой-то испуг, словно за его ответом она чувствовала нечто невероятное, страшное, как сказка.
