Она полностью проигнорировала тот факт, что я никогда не была в группе, и что она отшила меня, прогнала меня даже от тени великолепия Март. У меня возникло ощущение, что в любую минуту в комнату ворвется парень в бледно-лиловом костюме с микрофоном и заорет:
— В твоей юности настал новый момент альтернативной реальности!
Я все так же не понимала, зачем она здесь. Она слизнула крошки от своего печенья и добралась до сути. Она и другие новообращенные Марты должны украшать танцевальный зал на Роут 11 Холидей Инн для выпускного. Мег-и-Эмили-и-Шевони, конечно, не смогут помочь; им нужно накрасить ногти и отбелить зубы.
Привилегированные, избранные, новообращенные Марты сослались на мононуклеоз, оставив Хизер совершенно одну.
Она в отчаянии.
Я:
— Ты должна украсить все? К субботнему вечеру?
Хизер:
— На самом деле, мы не можем начать до трех часов дня в субботу из-за какой-то дурацкой встречи продавцов Крайслер. Но я знаю, мы справимся. Я попрошу и других ребят. Знаешь кого-нибудь, кто сможет помочь?
Откровенно говоря, нет, не знаю, но я жую и пытаюсь выглядеть задумчивой. Хизер расценила это как «да, я счастлива помочь». Она соскочила со стула.
Хизер:
— Я знала, что ты поможешь. Ты замечательная. Вот что тебе скажу. Я твоя должница, я твоя большая должница. Как насчет того, чтобы на следующей неделе я пришла и помогла тебе переоборудовать комнату?
Я:
Хизер:
— Разве ты мне как-то не говорила, как сильно ненавидишь свою комнату? Что ж, теперь я понимаю, почему. Один лишь подъем тут каждое утро может нагнать тоску. Мы вычистим весь этот хлам.
Она пнула шенильного кролика, который спал в моем халате на полу.
— И избавимся от этих штор. Может, ты сможешь пойти со мной по магазинам — сможешь взять у мамы америкен экспресс?
Она сдвинула шторы на одну сторону.
— Надо не забыть вымыть окна. Цвет зеленой морской волны и шалфей, вот что тебе надо поискать, классически и женственно.
Я:
— Нет.
Хизер:
— Ты хочешь что-нибудь побогаче, вроде баклажанового или синего?
Я:
— Нет, я еще не приняла решения про цвет. Я не это имею в виду. Я имею в виду, нет, я не стану тебе помогать.
Она рухнула обратно на стул.
— Ты должна мне помочь.
Я:
— Нет, не должна.
Хизер:
— Но пооо-чемууу?
Я закусила губу. Хочет ли она узнать правду, что она эгоцентрична и холодна? Что я надеюсь, что все старейшины наорут на нее? Что я ненавижу цвет зеленой морской волны и кроме того, это вовсе не ее дело, что мои окна грязные? Я чувствую крошечные пуговки-носики позади моей спины. Кролики говорят быть доброй. Лгать.
Я:
— У меня планы. Придет садовник, чтобы поработать с дубом у парадного входа, мне нужно вскопать сад, и кроме того, я знаю, что хочу тут сделать, и баклажановый цвет в это не входит.
Большая часть из этого полуправда, полупланы.
Хизер хмурится. Я открыла грязное окно, чтобы впустить свежий воздух. Он отчесал мои волосы от лица. Я сказала Хизер, что она должна уйти. Мне надо убраться. Она запихнула свое печенье в рот и не попрощалась с моей мамой. Что за хамство.
101 Сообщение
Я в ударе. Я рулю. Я не знаю, что это; то, что я устояла перед Хизер, посадка семян календулы, или, может, взгляд в лицо маме, когда я спросила, позволит ли она мне переделать комнату. Пришло время побороть некоторых демонов. Странная вещь не укладывается в голове — столько солнца после Сиракузской зимы, это делает тебя сильнее, даже если ты не силен.
Я должна поговорить с Рэйчел. Я не могу сделать этого на алгебре, а Чудовище ждет ее после английского. Но у нас самостоятельные занятия в одно и то же время. Бинго. Я нашла ее в библиотеке, щурящейся над книгой с мелким шрифтом. Она слишком спесива для очков. Я приказала сердцу не удирать из зала, и села рядом с ней. Ядерная бомба не взорвалась. Хорошее начало.
Она смотрит на меня без всякого выражения. Я пытаюсь улыбнуться, нейтрально, средне.
— Привет, — говорю я.
— Мм, — отвечает она.
Ни поцелуя в щеку, ни крепкого пожатия руки. Так далека, так хороша. Я посмотрела на книгу, которую она копировала (слово в слово). О Франции.
Я:
— Домашнее задание?
Рэйчел:
— Вроде того.
Она постукивает карандашом по столу.
— Я собираюсь во Францию этим летом с Международным Клубом. Мы должны сделать доклад, чтобы доказать серьезность намерений.
Я:
— Это здорово. Я хочу сказать, ты всегда говорила о путешествиях, даже когда мы были детьми. Помнишь, как в четвертом классе мы читали Хейди, и пытались расплавить сыр в твоем камине?
Мы рассмеялись несколько слишком громко. Не то, чтобы было так смешно, но мы обе нервничали. Библиотекарь погрозил нам пальцем. Плохие ученицы, плохие, плохие ученицы. Не смеяться. Я смотрю на ее записи. Они небрежные, несколько фактов о Париже, украшенных рисунком Эйфелевой башни, сердца и инициалами Р.Б. + Э.Э.
Тупица.
Я:
— Так ты правда идешь с ним. С Энди. Я слышала о выпускном.
Рэйчел сладко усмехнулась. Она напряглась, будто упоминание его имени разбудило ее мышцы и у нее защекотало в животе.
— Он восхитительный, — сказала она. — Он просто такой классный, и великолепный, и сладкий.
Она остановилась. Она разговаривает с деревней прокаженных.
Я:
— А что собираешься делать, когда он поступит в колледж?
Ах, стрела в ее мягкое место. Облака затмили солнце.
— Я не могу думать об этом. Это слишком ранит. Он сказал, что собирается попросить родителей разрешить ему перевестись обратно сюда. Он может отправиться в Ла Саль или Сиракузы. Я буду его ждать.
Дайте мне передышку.
Я:
— Вы встречаетесь что-то вроде скольких — двух недель? Трех?
По библиотеке прошел холодный фронт. Она выпрямилась и рывком закрыла свою тетрадь.
Рэйчел:
— Как бы там ни было, чего ты хочешь?
Прежде чем я ответила, налетел библиотекарь. Мы можем продолжить разговор в кабинете директора, либо мы можем остаться и вести себя тихо. Выбор за нами. Я достала свою тетрадь и написала Рэйчел.
«Рада снова с тобой разговаривать. Мне жаль, что в этом году мы не дружили».
Я передала ей тетрадь. Она оторвала кусочек у края и написала ответ.
«Да, я знаю. Итак, кто тебе нравится?»
«Честно, никто. Мой партнер по лабораторным славный парень, но только как друг, не как парень или что-то такое».
Она понимающе кивнула головой. Она встречается со старшеклассником. Она настолько вне этих отношений «только друзья» новичков. Она снова ответила. Настало время подлизываться.
Я написала: «Ты все еще сердишься на меня?»
Она чиркнула вспышку молнии.
«Нет, думаю, нет. Это было давно».
Она остановилась и нарисовала спиральный круг. Я стояла на краю и задавалась вопросом, если я… провалюсь.
«Вечеринка была немного дикой», продолжила она.
«Но это ты молча вызвала полицию. Мы могли просто уйти».
Она подвинула тетрадь обратно ко мне.
Я нарисовала спиральный круг в направлении, противоположном кругу Рэйчел. Я могу оставить это вот так, остановиться посередине шоссе. Она снова начала разговаривать со мной. Все, что мне надо сделать, это припрятать грязь, и пойти с ней рука об руку в закат. Она потянулась назад, чтобы поправить резинку в волосах. На внутренней стороне ее предплечья красным маркером написано «Р.Б. + Э.Э.»
Вдох, раз-два-три. Выдох, раз-два-три. Я заставила руку расслабиться.
«Я вызвала полицию не для того чтобы разрушить вечеринку», — написала я. «Я вызвала» — я положила карандаш. Подхватила его снова, «…их, потому что один парень изнасиловал меня. Под деревьями. Я не знала, что делать».
Она наблюдала, как я выцарапываю слова. Она склонилась ко мне ближе. Я пишу дальше.
«Я была глупой и пьяной, и я не понимала, что происходит, а затем он сделал мне больно» — это я написала быстрее — «изнасиловал меня. Когда приехала полиция, все кричали, а я просто была слишком напугана, так что я прорвалась какими-то задними дворами и пошла домой».
Я подвинула тетрадь обратно ей. Она уставилась на написанное. Она перетащила свой стул на мою сторону стола.
«О боже, мне так жаль», написала она. «Почему ты мне не рассказала»?
«Я не могла никому сказать».
«Твоя мама знает?»
Я покачала головой. Из какого-то скрытого источника полились слезы.
Проклятье. Я шмыгаю носом и вытираю глаза рукавом.
«Ты забеременела? Ты заразилась? О Боже, ты в порядке????????»
«Нет. Я не думаю. Да, я в порядке. Вроде того».
Рэйчел пишет крупно, быстро. «КТО ЭТО СДЕЛАЛ?»
Я переворачиваю страницу.
Энди Эванс.
— Лгунья!
Она запнулась о свой стул и сгребла книги со стола.
— Я не могу тебе поверить. Ты ревнуешь. Ты обманываешь, маленькая извращенка, и ты завидуешь, что я популярна и что я пойду на выпускной, и поэтому ты мне врешь. И ты послала мне эту записку, не так ли? Ты в самом деле больная.
