и что привело бы к казни Мортимера[253]. Если он не был активным участником заговора, обстоятельства вынуждали его держать язык за зубами в отношении того, что он знал.
Можно не сомневаться, что первым и самым главным заговорщиком был Ричард, граф Кембриджский. Благодаря своему первому браку с сестрой Эдмунда Мортимера, Анной, он был тесно связан с этой семьей; благодаря своему второму браку (около 1414 года) с Мод Клиффорд он установил родственные связи с семьей Перси. Можно утверждать, что он непременно получил бы выгоду, если бы Мортимер стал королем, и этот аргумент еще более усиливается тем фактом, что его сын Ричард, которого он имел от Анны Мортимер, был наследником Мортимера. Вполне вероятно, что Кембридж, будучи человеком амбициозным, мог считать, что он заслуживает большего. Став графом на Лестерском парламенте в мае 1414 года, он уже был наследником герцогства Йорк, принадлежавшего его брату. Но его собственное продвижение к высокому пэрству не было поддержано достаточным королевским пожертвованием (как это было принято), чтобы удовлетворить требования, которые могли быть предъявлены к человеку в его новом положении. Кембридж, хотя и получил "знак королевской благосклонности "[254], не мог соответствовать своему новому статусу, поскольку ему не хватало 1.000 марок дохода, которых он требовал. Возможно, именно обида на то, что он был "всего лишь титулованным графом" с "титулом вежливости", превратила его в заговорщика. Король не понимал, что недостаточно возвести человека на одну из самых высоких социальных ступеней в стране: он должен был также получить, как и другие, пожалования, связанные с его новым положением. Без них его продвижение по службе было не более чем насмешкой.
План был слишком сложным и зависел от множества неопределенных факторов, чтобы иметь успех. Мортимер должен был приехать в близлежащий Нью-Форест и, провозгласив всеобщее восстание, которое, как надеялись, заставит значительную часть армии дезертировать (тем самым положив конец запланированному походу короля во Францию), бежать в Уэльс, где ожидать прибытия шотландцев, Генри Перси и якобы еще живого Лже-Ричарда II; восстание также должно было получить поддержку лидера лоллардов, сэра Джона Олдкасла, вероятно, скрывавшегося в пограничных с Уэльсом графствах. Мортимер должен был короноваться как король, и, когда Генрих пойдет на него войной, заговорщики надеялись, что ланкастерский узурпатор будет убит в бою. Если бы погиб сам Мортимер, его приемником стал бы его юный наследник, Ричард, сын товарища по заговору, графа Кембриджа, чье стремление к положению и богатству было бы таким образом удовлетворено.
Как только заговор был раскрыт, Генрих стал действовать очень быстро и решительно. Вероятно, 31 июля он узнал об опасности для своей особы, и заговорщики были арестованы в Порчестере, недалеко от Саутгемптона. 2 августа Грей, давший признательные показания, был казнен, несмотря на патетические мольбы о пощаде[255]. Через три дня, 5 августа, два пэра предстали перед судом своих коллег-пэров (среди которых был и Эдмунд Мортимер, человек, раскрывший заговор) под председательством герцога Кларенса, действовавшего, как позднее считали Тюдоры, не как управляющий королевством, а как королевский лейтенант и вице-регент. Обвинение было двойным: первое обвинение состояло в том, что они участвовали в заговоре с целью убийства короля, его братьев и других лиц (именно так об этом сообщали хронисты, в основном враждебно настроенные к Скроупу), а также в том, что они подстрекали Мортимера к дезертирству и восстанию. Как и Грей, граф Кембриджский во всем признался: имея против себя признание Грея, ему было бы трудно поступить иначе. Скроуп, напротив, отрицал первое обвинение в заговоре, хотя и признал, что знал о нем. В его деле, как уже отмечалось[256], судьи пошли против положений статута о государственной измене 1352 года, заявив, что знание о государственной измене заслуживает такого же наказания, как и сама измена, о чем парламент не высказывался.
После признания вины оба были приговорены к смертной казни. Приговоры были приведены в исполнение немедленно. Кембридж был доставлен из замка Саутгемптон к месту казни в Баргейт, в то время как Скроуп прошел мучительный путь, будучи проволочен туда на волокуше. Вместо того чтобы удовлетворить желание Скроупа, выраженное в его завещании, чтобы его похоронили рядом с другими членами его семьи в Йоркском Минстере, король приказал отправить его голову в Йорк для публичного выставления на Миклгейт Бар, а голову Грея с той же целью отправили в Ньюкасл-апон-Тайн. Только Кембриджу было позволено, чтобы его голова была погребена вместе с телом в Саутгемптоне. Суровое обращение со Скроупом продолжалось и после его смерти. В то время как земли и владения Грея и Кембриджа, хотя и конфискованные у них как у предателей, оставались во владении их семей, земли и владения Скроупа подверглись конфискации и почти неприлично поспешному изъятию[257], прежде чем были перераспределены таким образом, что не исключено, что, поступая так, Генрих вышел за рамки закона. Возможно, впоследствии он сожалел о своем отношении к человеку, который до недавнего времени был одним из его самых надежных помощников и лейтенантов[258], но это не отменяет того факта, что со Скроупом, рыцарем Подвязки, предавшим доверие и верность, и при жизни, и после смерти его суверенный повелитель, король, обращался иначе и более сурово[259].
Только спустя почти неделю после казней наблюдатель мог увидеть, как флот Генриха, состоящий из примерно 1.500 судов, включая королевский флагман "Тринити Ройал" (540 тонн), отплыл по Соленту в открытое море, а затем в направлении Франции[260]. Отправление экспедиции, как мы знаем из исследований подобных предприятий в период правления Эдуарда III, было лишь кульминацией колоссальной подготовки, которая продолжалась несколько месяцев[261]. В центре всего этого был король, который контролировал как общую подготовку, так и многие детали. Но Генрих хорошо знал, что он сможет добиться успеха только в том случае, если окажет свое доверие другим людям и делегирует им часть ответственности. Обсуждение проблем за завтраком — не современное изобретение. Однажды в апреле 1415 года король сел за завтрак (jantaculum) со своим братом Кларенсом и другими лордами, и все вместе они обсуждали и советовались по поводу предстоящей экспедиции во Францию[262]. Cобрать армию — это одно, а перевезти ее безопасно через Ла-Манш — совсем другое. В мае был отдан приказ жителям Пяти портов выйти в море, чтобы противостоять атакам французов и, непременно, сохранить морские пути свободными[263]. В том же месяце адмиралам было приказано арестовать все суда в разных портах английского побережья вместе с их хозяевами и экипажами и обеспечить их скорейшую отправку в Саутгемптон[264].
Потребность в кораблях была огромной; и конфискация
